Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 146

Мы ставим перед собой цель не только подавить и устранить симптоматику душевных недугов, а и побороть все причины возникновения болезни и предотвратить её рецидив. Одна из главных задач Санкти-Медик — восстановление всех утраченных пациентом личностных и адаптационных качеств. Мы поможем вам благополучно вернуться к обычному ритму жизни».

Все выглядело вполне невинно, не считая того, что каждый из двадцати выбранных Граймсом пациентов пробыл в клинике уже больше года. Что могло привести людей в место, подобное этому? Стандартный курс длится не дольше пары месяцев — это Рик знал от Кэрол, что добровольно легла в клинику после развода с буйным мужем. Ее затяжная депрессия и страх новых побоев не оставили женщине никакого выбора. Лечение действительно пошло ей на пользу: спустя несколько месяцев она вернулась домой посвежевшая и воодушевленная началом новой жизни, где уже не нашлось места мужчинам, скучной работе и другим тревогам.

И он снова взял в руки телефон, по пути собирая бумаги в одну кучу.

— Да, дорогой?

— Привет. Послушай, помнишь, ты лечилась в клинике после развода? Я хотел спросить кое-что.

— Как такое забыть. Что ты хотел узнать, милый? И зачем тебе это?

— Как происходил твой прием? В смысле, что ты подписывала? Какие были условия? Ты пользовалась своей страховкой?

— Ну… Я заполняла документы на добровольное пребывание до того момента, пока меня не сочтут пришедшей в норму. Ну, или пока моя страховка будет продолжать покрывать эту блажь. Я не готова платить такие суммы наличными, ты же меня знаешь. Но полис спокойно покрыл те три месяца, так что не вижу проблем. Мне стало куда лучше, ты же помнишь.

— Подожди, пока не сочтут пришедшей в норму? А если ты захочешь прекратить лечение?

— Милый, если доктор считает, что ты можешь принести вред себе или окружающим, далеко ты не уйдешь. Это же будет считаться врачебной халатностью или чем-то вроде того. Ты же сам пришел в больницу, сам добровольно заключил договор. Так… А почему ты спрашиваешь?

— Готовлюсь к отъезду Карла, проверяю все возможности нашего полиса. Думал, что такие дела нужно оплачивать отдельно и все такое. Я схожу с ума, ничего не могу с собой поделать, должен перестраховаться во всем, — Граймс тихо рассмеялся. — Ладно, спасибо, что прояснила. Тебе привет от всех. Люблю тебя.

— И я тебя, милый. Все будет в порядке, Карл справится. И ты тоже. Тем более, у тебя свой доктор под боком. Уверена, он вылечит любую депрессию.

— Да, я знаю. Скучно не будет. Ладно, Пока. Еще раз спасибо.

— Звони в любое время.

По ее голосу было ясно, что оправдание прозвучало совсем неправдоподобно, однако Пелетье не из тех, кто лезет в чужие дела. Рик спрятал телефон, вернул кабинету первозданный вид и убрал распечатки за один из книжных шкафов.

Теперь его взгляду открылась полная картина происходящего, и он был уверен, что не ошибается в своих догадках. Бог его знает, кто был автором этой схемы: Ниган, его дружок-юрист или третье лицо. Факт остается фактом — схема работает по сей день. И судя по старым отчетам, датирующимся пятилетней давностью, эта финансовая махинация живет уже не первый год. Скорее всего, Кросс был тем врачом, что ставил диагноз о психической несостоятельности несчастной жертвы. Она подписывала договор на добровольное лечение, выдавала свою страховку, а дальше оставалась в клинике до тех пор, пока полис покрывал эти расходы. Юрист был необходим для подтверждения всех правовых аспектов, возможно, он контролировал и финансовую сторону вопроса. Самое смешное, что все это было абсолютно легально: клиника оставалась в роли спасителя заблудших душ и охранника общества от умалишенных, в то время как сам пациент оказывался лишь случайной жертвой. Он все подписывал добровольно и добровольно отдавался в руки тех самых специалистов. И не было закона, позволяющего такому дураку выйти обратно, пока док не чирканет в медкарте «здоров».

Почему он не рассказал об этом мне?

В голове всплыло воспоминание о сожженной в барбекю исследовательской работе. Граймсу не хотелось верить, будто эта игра в молчанку была в том числе и ради защиты того человека. Он не знал наверняка, какая связь была у Нигана с ним, он совсем не желал об этом думать. Чувство, что никогда не было ему знакомо, разъедало Рика изнутри: он ревновал и ревновал по-настоящему, всерьез, не так, как случилось с Сиддиком, не так, как с Дуайтом. Он чувствовал, будто этот парень и впрямь оказался для Нигана кем-то особенным, и неважно, являлся ли он таковым сейчас. Но раз схема по-прежнему приносила деньги, значит, они по-прежнему вели вместе дела.

Кажется, мы оба стали его партнерами. В том или ином смысле.

Что странно, Рик никогда не мог бы назвать Кросса меркантильным. Наоборот, порой он был до неприличия щедр. Он оплачивал дорогостоящего адвоката, регулярно пополнял траст, искал случая побаловать детей и самого Рика какой-либо приятной мелочью, да и сам денег никогда не считал. Он относился к средствам как-то по-детски, и при этом не являлся неразумным транжирой. Деньги были для него условием достатка, но не роскоши. Ниган не покупал ничего особо дорогого, словно ему это и впрямь не было нужно. И даже новая машина, которую он совсем не любил, была такой огромной лишь для того, чтобы туда поместились все: от собаки до полного комплекта домочадцев. Куда Кросс девал те суммы, которые вскрылись сегодня — загадка.

Он даже собирался сам оплатить Карлу колледж.

Рик прислонился горячим лбом к дверце холодильника. Он уже не знал, как относиться к происходящему: его мало заботил способ получения денег, в конце концов, Ниган — далеко не ангел во плоти, а человек, который берет то, что ему нужно. Он лишь чувствовал себя кем-то, кому Ниган не доверял в полной мере, кем-то, кого держат на расстоянии, балуют, тешат, но не подпускают близко. И как бы часто Рика не называли мужем, теперь он не ощущал себя таковым — просто парень, у которого есть все, что необходимо Нигану.

Рассказал бы он хоть когда-нибудь?

Внезапный телефонный звонок заставил Граймса подскочить на месте — он выронил пакет молока прямо на пол.

— Черт тебя дери, — на экране высветился номер Кросса. — Да?

— Мы заедем в супермаркет по дороге. Что взять?

— Молоко.

— И?

— Не хочешь поужинать сегодня? Вдвоем.

— Что приготовить?

— Я могу заняться ужином, а ты отдохнешь.

— Круто. Так что тебе нужно в магазине?

— Что скажешь по поводу рыбы?

— Ладно.

Да, теперь они общались именно так: Ниган держался непривычно сухо, а Рик только и мог, что искать новые пути вернуть былое отношение. Однако идея ужина не появилась на пустом месте — это лишь еще одна отсрочка перед возвращением Кросса домой.

Время проверить содержимое второй ячейки?

То, что Рик увидел в этих бумагах, заставило его усомниться в правдивости происходящего. Все эти тридцать четыре листа представляли собой медицинские выписки. И каждая из них была из роддома. Аборты и выкидыши, выкидыши и аборты. И везде в графе отца стояло только одно имя — Ниган Доусон Кросс.

Похоже, женщины не могли или не хотели выносить этот маленький кусочек жизни в себе, а Ниган, вопреки здравому смыслу, пытался снова и снова, словно им двигало нечто большее, чем больная сверхидея. Для Граймса оставалось загадкой, зачем Кросс хранил эти справки, зачем напоминал себе о неосуществимости столь простой для любого другого человека затеи.

Но теперь тебе больше не нужно пытаться завести детей, верно? Теперь-то у тебя точно все есть. Получил, что хотел. Отличный план, Ниган, просто отличный.

Однако, что для Рика прояснилось наверняка, так это его положение в этих болезненных и бесконечно долгих отношениях с человеком по имени Ниган. Теперь он знал, кем являлся для него — подходящим парнем, больным, сломленным, а теперь уже выдрессированным и преданным до безумия. Парнем с таким же больным ребенком. Рик Граймс — самый подходящий вариант. Самая благодатная почва для любого эксперимента. Он не будет спрашивать, а будет подчиняться. Он будет отдавать и отдавать, пока не останется ничего, что можно будет взять. Он не был для Нигана лучшим — он был идеальным. Рик Граймс, не знающий нормальной жизни, а потому принявший эту за чистую монету.