Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 126

[Я останусь у Сиддика. Все в порядке]

Он думает, что ему все-таки показалось, но вот ледяные пальцы проезжаются по шее, скользя куда-то за спину и останавливаясь на лопатках — Рик переворачивается на другой бок и тут же сталкивается с Кроссом лицом к лицу. Зрение еще не различает даже очертаний, но он все равно чувствует его в кромешной темноте, чувствует, что он улыбается, как выдыхает и как стягивает с руки вторую перчатку.

— Черт, я скучал.

Быстро щелкает выключатель прикроватной лампы: свет вспыхивает и на мгновение захватывает лицо Граймса, которое быстро меняется на нечто совсем иное, будто секунду назад он не собирался сорваться с постели как грузная и огромная тварь, движимая лишь одной целью, простой и примитивной, как и все фундаментальные законы природы. Рик насилу заставляет себя очнуться, тут же спокойно ведя бровью и мягко перехватывая ворот чужой футболки. Он тянет Кросса к себе, а тот с заинтересованностью вскидывает брови, словно он удивлен, что Рик желает получить причитающееся. Поначалу они целуются коротко и сухо, однако Граймс не спешит отстраняться, будто ему нужно нечто большее, чтобы припомнить, как именно он должен целовать этого человека. Язык легко скользит между губ, проезжаясь по кромке зубов и толкаясь глубже, все медленней и медленней, пока Кросс не начинает захлебываться в горячей слюне. Граймс беззвучно выдыхает, без всякого выражения опускаясь обратно на подушку.

— Рик.

Того мгновения все-таки хватает, чтобы Ниган заметил.

— Где ты был?

— А где был ты, Рик?

Ладонь обманчиво ласково проезжается по щеке, но Граймс знает, что это прикосновение — только прелюдия перед тем, как Ниган захочет выкинуть что-то из ряда вон.

— Это, наверное, тяжело для тебя, да? Посмотреть на кого-то вроде Дуайта. Ты считал себя особенным… так… долго.

Его голос звучит тихо и вместе с этим каждое слово проговаривается настолько четко, что ослышаться попросту невозможно.

— Зачем хозяйничал в моем кабинете? Зачем ты ездил к Дуайти? — он проводит пальцами по чужим губам, приподнимая и легко давя на зубы. — Нашел, что искал, Рик?

Граймс вскидывает одну бровь — это движение возникает у него механически, будто что-то тронуло нерв. На лбу собираются морщины. Он не уходит от прикосновения, а просто поднимается с постели, чтобы пнуть дорожную сумку Кросса в самый дальний угол. Теперь он смотрит на него сверху вниз, блуждая взглядом белесых глаз по раскинувшейся на чистых простынях фигуре: Ниган даже не снял верхнюю одежду, так и вытянувшись на постели в мокрой куртке и ботинках. Мужчина медленно перевалился на спину и с улыбкой закинул руки за голову. Он улыбался, но его глаза были черными, как тогда, когда он откручивал тяжелую ножку настольной лампы.

— В твоем кабинете? — Граймс дернул углом губ, — Теперь у тебя не будет ничего своего.

— Разве?

— Уже нет.

— Довольно смелое заявление для человека, которому действительно есть что терять.

Ниган глухо смеется, закусывая губу и с неподдельным интересом рассматривая Граймса с головы до ног, как будто видел его впервые, как будто его мечта понаблюдать за этим человеком в куда более подходящих для него условиях осуществилась. Там, где он ставил людей на колени, чтобы казнить, там, где он принимал решения и сам наделял себя правами, там, где для него не существовало сожаления, там, где он многое контролировал.

— Нам есть что терять. Это простая мысль, Ниган. Но если она все еще недостаточно ясна, я начну с элементарного.

— Интригует, — он закусывает кончик языка, даже садится на постели и стягивает с себя куртку. — Например? С чего же мы начнем, Рик?

Граймс включает верхний свет, бегло смотрит на следы от грязных ботинок. Они режут глаза настолько, что ему приходится достать из комода несколько чистых рубашек Кросса и кинуть их на пол. Повозив одеждой по полу, он вытолкал ее в коридор. Терапевт был небрежен с вещами, но он любил их. Точь-в-точь как и с людьми.

Теперь Рика раздражала эта привязанность.

— С этого.

На постель кладется маленькая потрепанная визитка. Ниган в легком недоумении подхватывает картонку и надевает очки на кончик носа. Текст слишком мелкий, а фон слишком пестрый, однако это не мешает прочитать:

«Дж. Т. Дэвис.

Разборка. Гидравлический пресс. Автозапчасти на заказ.

Круглосуточно.

NN-шоссе, съезд №3.

т. 395-5555-555-55»

Кросс зло сминает карточку в кулаке и бросает ее в сторону.

— Проверяешь, прощу ли я тебе подобное дерьмо?

— Нет.

Тяжелая ладонь ударяется о лицо Нигана так крепко, что очки ломаются, слетая на пол. Рик дышит клокочуще и протяжно, застыв с прямой спиной. Хрустнув челюстью и с улыбкой тронув пальцами теплую каплю крови на скуле, Ниган тяжело поднимается с постели.

— Тогда что это, Рик? С чего же мы начинаем?

— С наказания.

__________________________

* Гари Дэвис и Вилли Мактелл — известные американские музыканты, исполнители в жанре кантри-блюз. Оба музыканта были слепыми и получили соответствующие прозвища. Оба родом с юга США. Гари Дэвис — из Южной Каролины, а Вилли Мактелл — из Джорджии.

** Хайдарабад — один из крупнейших и стремительно развивающихся городов Индии, основанный четыре сотни лет назад мусульманским султаном. Носит славу «жемчужного города» и «кремниевой долины Индии», соперничая в этом статусе с Бангалором. В религиозном составе города преобладают мусульмане.

*** Даджжаль — лжепророк в исламской традиции, что обманывает людей, выдавая себя за настоящего мессию. Согласно хадисам, у Даджжаля только один глаз.

========== Глава XLIII ==========

Кругом настолько тихо, что прислушавшись, можно уловить стрекот поздних сверчков и удары сорвавшейся со щеколды ставни где-то за пару домов вниз по улице. Безмолвие прерывает завибрироваший в дорожной сумке телефон, но никто не обращает на него внимания: Ниган ждет, чтобы Граймс сказал ему поднять трубку, а Рик — чтобы Кросс хоть малейшим движением выдал намерение ответить на звонок. Ни того, ни другого не происходит.

Ниган понимает, что сейчас даже самое легкое прикосновение заставит Граймса сорваться, как срывается стрела с натянутой до предела тетивы. Он понимает, что сейчас лучше ничего не говорить, не перечить и не соглашаться, не кивать и не приближаться — он все понимает, однако не может сдержать вызывающей улыбки, наклонившись к Рику чуть ближе, чем следовало.

— Наказание? За что же?

Его рука сама тянется к колючей щеке, словно ему и впрямь нужно запомнить на ощупь это незнакомое выражение лица, когда Рик сводит брови вместе, а уголки его губ опускаются вниз. Граймс реагирует мгновенно: замершая между ними открытая ладонь выворачивается, а сам Ниган в два движения оказывается прижат грудью к стенке.

— Блядь!

Тяжелое тело давит его так крепко, что ребра вот-вот треснут. Рик дышит прямо в ухо, и Ниган чувствует, как он мотнул головой.

— Тихо, — Граймс встряхивает его. — Не ори.

— У тебя есть минута, чтобы объяснить, какого хрена ты тут устроил.

— Заткнись и послушай меня очень внимательно. Я не понимаю, почему я должен поднимать этот вопрос снова. Я уже говорил тебе, и не раз, что ты не сможешь жить здесь, если не научишься доверять мне. Или мне напомнить, что ты уже давно разыгрываешь роль отца и мужа в кредит? — почувствовав, как напряглось чужое тело, он снова ударяет его о стену. — Я позволяю тебе что угодно, ты лезешь, куда тебе вздумается и делаешь, что захочешь. Я сносил от тебя все, я знаю, что я не в порядке и я доверяю тебе принимать решения, какими бы они ни были. Тебе этого мало? Мало, я тебя спрашиваю? Какого черта я должен каждый раз гадать, вернешься ты или нет? Живой ты или уже сдох? В тюрьме ты или просто, блядь, отдыхаешь у одного из своих подопытных? Трахаешь ты кого-то еще или кто-то трахает тебя? Ты уже совсем зажрался, Ниган, если я должен тратить больше полумесяца на подсчет голов в твоем зоопарке уродов вместо того, чтобы просто спросить.