Милосердие (СИ) - "kakas" - Страница 125

Дверь кабинета приоткрылась: из-за створки первыми показались маленькие пухлые руки Джудит, что рвалась из объятий Карла с непривычной для нее настойчивостью. Сам Граймс младший только крепко прижимал ее к груди и не предпринимал попыток утихомирить — это было бесполезно, если сестра выказывала желание побыть с отцом. Рик аккуратно взял ребенка и тот моментально успокоился. Послышалось сонное причмокивание.

— Пап, мы ушли. Джудит на тебе. Пока.

— Стоять, — Рик внимательно посмотрел на парней, застывших у порога: Карл продел палец через шлевку на джинсах Сиддика, притягивая его к своему бедру. — А теперь послушали внимательно. Оба.

Очевидно, мой сын получил что хотел.

— Если вас застукают, чем бы вы ни занимались, что бы вы друг с другом ни делали, я лично зашью вам все причинные места. Это ясно?

— Пап.

— Да, Рик, мы будем аккуратны, — Сиддик смущенно кивнул, незаметно огладив Карла по боку.

— Карл, ты меня понял?

— Да.

— Хорошо, — Граймс подхватил пухлую руку Джудит и поцеловал открытую ладонь. — Позвоните, если задержитесь.

Парни быстро выскользнули из дома, как две пойманные в амбаре мыши. Рик негромко хмыкнул и опустил дочь на пол: девочка моментально прилипла ладонями к плитке, упрямо подтягиваясь на руках, чтобы поползти в направлении кофейного столика. Она любила трогать вещи Нигана, и теперь Рик был готов разделить с ней это маленькое хобби.

— Ни в чем себе не отказывай, моя хорошая, — Граймс бесцветно усмехнулся, наблюдая, как ребенок потянулся пальцами к торчащему у края листу из безликой стопки. Второй стопки.

Он подошел к исцарапанному секретеру. Мощный и тяжелый стол с множеством ящиков, некоторые из которых были заперты на ключ. Мужчина на пробу простукал костяшками по боковым панелям — под деревом скрывался металл. Теперь он знал, откуда на мебели столько выбоин и вмятин: кто-то уже пытался открыть его, и как знать, кому хватило духу покуситься на одну из немногих вещей Кросса, на которой стоял замок.

— Спорим, внутри пусто?

Девочка пролепетала что-то бессвязное и резко дернула за листок: край бумажки оторвался и тут же полетел на пол смятым комком.

За двухдверными створками действительно пусто — только изъеденная жучками панель, которая легко поддается, стоит ударить ее кулаком. За ней два маленьких сейф-ячейки, которые без труда извлекаются из ниш, предназначенных для мелких ящиков. Взломать подобную коробку возможно только грубым вмешательством — содержимое ячеек будет повреждено. Граймс потряс каждый сейф по очереди: ничего тяжелого или железного, значит, внутри бумаги.

Ниган никогда не хранит документы. Как будто у него их нет.

Рик вернул ячейки на место и тронул верхний ящик — он легко поддался, с тихим скрипом выкатываясь почти целиком. Внутри привычный завал блокнотов, мелочевки и тупых канцелярских ножей. Граймс ни разу не видел, чтобы Ниган ими пользовался. Приподняв несколько папок, он увидел прозрачные пластиковые упаковки с нетронутыми одноразовыми сим-картами. Вскрыв крышку своего телефона, он вставил одну и набрал номер. Долгие гудки, звенящая тишина между ними и никакого постороннего шума.

Граймс и не думал, будто одноразовые вещи могут быть такими качественными.

— Да? Кто это?

— Привет, Дуайт. Это Рик.

— Что тебе нужно?

Голос на том конце казался напряженным, словно этот звонок стал для Дуайта слишком неприятным сюрпризом.

— Ты хорошо знаешь его пациентов? Особенных пациентов?

— О ком речь?

— Мужчина, возраст около пятидесяти, наблюдается где-то с 1999 года, женат. Последние записи у Нигана датируются 2013.

— Ты что, роешься в его бумагах?

— У тебя с этим какие-то проблемы?

— Я не хочу в этом участвовать.

— Ты будешь в этом участвовать.

Дуайт молчит, но Граймс все равно слышит, как он сглатывает и трет свое лицо.

— Там есть диагноз? Хотя бы примерный. Я немного смыслю в том, что ему нравится.

— Гебиодофрения. Так яснее?

И пока Дуайт щелкает зажигалкой и жадно затягивается, Рик флегматично листает страницы затхлого медицинского справочника.

«Гебиодофрения. Проявляется в юношеском возрасте, не сопровождается проявлениями психического расстройства (спутанностью, бредом, галлюцинациями) и не влечет за собой психического упадка. Гебиоды обнаруживают особенно заметные дефекты в области нравственного чувства и отличаются преступными наклонностями»

— Послушай, этот парень, в общем, между ними была история. Они давно друг друга знают, выпускники одного университета или что-то вроде того. Он юрист по уголовному праву, насколько я понял. Они то сбегались, то разбегались. Не в курсе, какого рода между ними были отношения, что-то слишком сложное. То затишье, то снова буря. Не знаю, какими судьбами они сошлись снова, но… У этого мужика уже была семья. Жена, ребенок в младшей или средней школе, все как у всех. И он параллельно наблюдался у Нигана, может, они трахались или что-то еще, блядь, там не разберешь. И этот парень довольно часто прикрывал его. Они были неплохим дуэтом, знаешь? Мне бы такое было не по зубам, но я и не юрист, так что плевать. В любом случае, кто-то вроде меня всегда будет на втором месте, перед этим.

Рик молча закрыл книгу и вытянулся на кушетке. В руке — привычный эспандер, который он сжимает с выверенным ритмом, не сбиваясь, механически.

— Так в чем история?

— Ребенок этого дружка погиб в каком-то несчастном случае и между ними что-то произошло. Ниган свалил от него. Это странно, учитывая, что подобное дерьмо — идеальное поле для экспериментов на идеальном пациенте в идеальных условиях.

— Идеальном пациенте?

— Он любит таких. Больных по-настоящему.

— Этот человек все еще жив? Он практикует? Или он в тюрьме? В лечебнице?

— Не знаю, — голос Дуайта неуверенно дрогнул и Граймс понял, что он лжет.

— Как его зовут?

— Какая тебе разница?

Граймс прикрыл глаза, не отвечая.

— Можешь не звонить, если это будет не о Шери.

Гудки отбоя — Дуайт бросил трубку. Рик неторопливо сковырнул крышку телефона, а после щелчком отправил использованную сим-карту в приоткрытую внутреннюю дверь. Яркий кусок пластика мелькнул в мокрой траве и исчез.

Джудит подползла к самому краю кушетки, просясь на руки и сладко зевая во весь рот.

— Нет, моя хорошая, ты не будешь спать здесь.

Сумерки за окном и тихое постукивание дождя о черепичную крышу и окна навевали сон. Граймс тяжело поднялся с кушетки, чтобы подхватить дочь и отнести ее в кроватку. Ребенок уснул быстрее, чем Рик подоткнул полы ее одеяла с разноцветными динозаврами.

Выключив свет и прикрыв дверь, мужчина еще долго стоял в коридоре, будто не знал, куда ему пойти и что сделать. Он чувствовал себя странно, точнее, он не чувствовал себя никак.

Пройдя в спальню, он едва нашел в себе желание раздеться и бросить маленькие часы с тумбочки подальше в комод. Несмотря на приятную прохладу, ему было жарко: раскрыв одеяло, он так и уснул, даже не ежась от порывистого ветра, уже куда более неприветливого и холодного.

Ему ничего не снилось: многонедельная усталость навалилась на мужчину в полную силу, напоминая о том, что он все еще человек — не машина. Глубокая темнота, даже пустота без звуков и цветов захватывала его целиком: он погружался в нее постепенно, не торопясь окунуться с головой, будто растягивая это ощущение балансирования где-то между «здесь» и «там». У него словно выросли веки поверх век — Рик моргнул над закрытыми глазами и наконец-то нырнул в податливое ничто.

— Детка.

Ощущение мокрой и холодной ладони на щеке — сон или не сон — принесло с собой запах улицы, с ее прогнившими листьями, грязью и асфальтом.

— Я дома.

Знакомый, пусть и едва слышный скрип его кожаной куртки заставляет открыть глаза. Граймс щурится, всматриваясь в черноту просторной спальни — никого. Повинуясь привычке, он первым делом проверяет телефон, где мигает сообщение от Карла: