Сказка для Алисы (СИ) - Инош Алана - Страница 31

И сейчас её рвало в клочья. Под Серова в голове. Слащавый пафос, душещипательная музыка, но крик из перекошенного рта — настоящий, до небес, которые уже не ответят на вопрос: виновата ли?

Она драла себя на лоскуты этим криком, царапая траву и задрав голову к ночному небу. Звала волчьим воем — Бог должен был оглохнуть, если он там был.

Крик иссяк, осталась только дрожь в нижней челюсти. Она озиралась испуганно: не перебудила ли всю округу?..

Тишина.

На самом деле из горла вырвался только писк. Весь крик был у неё в голове, как и музыка.

Опустошённая, полумёртвая, она лежала на траве, вдыхая лунное молчание. Кто-то будто коснулся её головы — то ли лёгкое дуновение, то ли воздушная ладонь скользнула. И слёзы полились снова — тёплые, сладкие и очищающие.

То ли ей спьяну померещилось, то ли это и был ответ.

Ничьей жалости и сочувствия не хотелось сейчас — лишних, неуместных. Молчаливое небо было лучшим собеседником. Только перед ним и не стыдно.

Разум был трезвее тела. Тело запаздывало, неуклюжее и медлительное. Оно кое-как поднялось на четвереньки и поползло в сторону беседки, чуть не опрокинуло стул, но взобралось на него, бросило руки на стол, а на них — мокрую голову. Стало зябко и зыбко, мир тошнотворно вращался.

Может быть, прошла вечность, а может — пять минут.

— Оль...

Плеча коснулась лёгкая ручка. Не то прохладно-небесное прикосновение, а живая, родная Алисина рука. Стало вдруг светлее — голубовато-серебристый отблеск лёг на посуду и пустые бутылки, озарил решётку гриля. Душу Ольги залил возвышенно-нежный, глуповато-влюблённый восторг: пришла — и принесла с собой райский свет, будто ангел... И только потом она сообразила, что в руках у Алисы — телефон с включенным фонариком. Вот и весь «райский свет».

— Оль, всё нормально?

От звука этого милого голоса хотелось моментально собраться в кучку, стряхнуть остатки «наркоза», но не так-то это оказалось просто. Язык еле ворочался в пересохшем рту, а связки были больны островоспалительным джигурдитом.

— Да, маленький. У нас есть водичка, а? А то я уже из бочки готова напиться...

— Сейчас... Сейчас принесу, Оль. Не пей из бочки, козлёночком станешь!

С серебристым смешком маленький ангел ухромал в дом, унося с собой голубой райский свет. Ольга не успела рассмотреть, что на Алисе было... Не голышом же она?.. Странное впечатление наготы оставило её озадаченной и встревоженной.

Алиса вернулась с бутылкой воды, по-прежнему подсвечивая себе дорогу телефоном. Когда она подошла поближе, стало видно, что на ней — пижамные шортики и пижамная футболка с милыми девчачьими бантиками. Всё — телесного цвета в бледно-сиреневый, почти незаметный горошек. Поэтому и казалось, что она голая.

«Пш-ш-ш», — соблазнительно, освежающе зашипела бутылка, пузырьки газа устремились к горлышку. Алиса хотела налить воду в стакан, но Ольга выхватила благословенный сосуд и присосалась к нему — без посредников. Несколько жадных глотков щекочущего горло блаженства.

— М-м, холодненькая, — причмокнула она.

Вот теперь можно было налить в стакан и уже не спеша смаковать, наслаждаясь умиротворяющим зрелищем Алисы в пижамке, такой милой и домашней. Стало вдруг как-то легко, уютно и, несмотря на время суток, светло. Надорванное от немого крика, мокрое от полупьяных слёз сердце разом просохло и успокоилось. И это чудо сотворила Алиса одним своим видом, даже не подозревая об этом.

— Лисён, а у тебя есть этот... как его... — Ольга кивком показала на телефон. — Хрен Пердинк?

— Кто? — смешливо фыркнула Алиса, потом сообразила. — А! Да, был где-то... — Её тонкие пальчики касались дисплея, перебирая папки с музыкой, отсвет экрана озарял её лицо. — Вот он... Что тебе включить?

— Да что угодно.

«Tell me when will you be mine, tell me quando, quando, quan-n-ndo» — зазвучало из динамика. «Когда моей ты будешь, детка? Скажи скорее мне, скажи!» Плосковатый звук, совсем не то что в приличных колонках или наушниках, но сейчас хватало и такого. Алиса, шаловливо прикусив губку, заёрзала на стуле под музыку, задвигала плечами. В груди Ольги щекотно ворочалось что-то весёлое, беспокойное, толкалось лапками в рёбра... А потом вырвалось хрипловатым смешком. Она встала, ещё не вполне твёрдо держась на ногах, и потащила Алису со стула.

— Ты нас сейчас уронишь! — пискнула Алиса: Ольгу повело.

— Спокойно! Без паники на корабле! — Ольга ухватилась рукой за край стола и устояла.

Наверно, это была дурацкая затея. Ритм песни мчался вперёд, и ноги Ольги безнадёжно заплелись, запутались, завязались узлом; Алиса практически висела на ней, и они рухнули на землю вместе. Каким-то невероятным чудом Ольга сумела сгруппироваться в полёте и принять на себя весь удар. А Алиса оказалась сверху. Пошатнулся стол, звякнули упавшие бутылки.

— Оль, ты живая? — Алиса давилась тихим смешком, уткнувшись Ольге в шею. И сказала голосом мультяшного Пятачка: — Что это так... бумкнуло?.. Не твоя голова об стол?

— Тихо! — сказала Ольга, одной рукой щупая голову, а другой обнимая Алису на себе. — У капитана всё под контролем. Нет, это была какая-то другая часть тела. Пока не могу определить, какая. Так, собрались! Приготовиться к подъёму!

Песня стояла на повторе. От собственного неуклюжего барахтанья Ольгу разбирал смех, Алиса ей серебристо вторила.

— Оль, осторожно, скатерть! Ты сейчас всё стащишь...

— Щас мы тут... устроим хореографию, бля! — хрюкая от смеха, пропыхтела Ольга.

— Капитан, отставить выражения на корабле! — с шаловливой строгостью сказала Алиса.

Им удалось одолеть очень сложный подъём. На стул.

— Мы сделали это! — объявила Ольга с такой торжественностью, будто они поднялись по меньшей мере на Джомолунгму. — Объявляется передышка... Я бы сказала — перекур, но я бросила.

От усилий её снова одолел приступ сухости во рту, а бешено бьющееся сердце, судя по всему, пыталось выскочить через горло наружу. Слюна казалась вязкой, как клей. Она приникла к горлышку бутылки, а Алиса сидела верхом на её коленях. Она переключила песню, мурлыкая и подпевая.

— You’re just too good to be true, сan’t take my eyes off you…

«Не могу отвести глаз от тебя», — пела она в сантиметре от поцелуя, с пристально-ласковыми искорками в немигающих глазах. Бархатный баритон у неё, конечно, не получался, но вот эротичное придыхание — вполне. Потом вдруг засмущалась, убавила громкость почти до нуля:

— Что-то мы расшумелись посреди ночи... тебе не кажется?

— Мне с тобой и в тишине хорошо, — хрипло прошептала Ольга.

Обнимать её, сквозь пижаму чувствуя тепло её тела; ощущать щекотное дыхание возле уха и кольцо её обнимающих рук. Но лучше всего — лечь с ней в обнимку и провалиться в уютное блаженство. Сразу стало бы хорошо, легко и спокойно. От Алисы пахло чистотой и свежестью (наверно, приняла душ перед сном), а вот ощущение собственного тела, вспотевшего, липкого, Ольгу смутно раздражало. Хотелось смыть с себя это. Насос среди ночи она включать не стала, чтоб не потревожить Лёху с Димычем — помылась из бочки для полива. Стоя на коврике, она облилась прохладной водой из ковшика, намылилась везде, где смогла достать; Алиса, игриво шагая пальцами по её спине, мурлыкнула:

— Спинку потереть?

— Давай. — Ольга передала ей мочалку.

Алиса уделила внимание не только спине, но и месту непосредственно под ней. Причём, кажется, увлеклась.

— Ты мне там до блеска надраиваешь? — усмехнулась Ольга, ощущая энергичные круговые движения мочалки то на одной, то на другой половинке. — Чтоб даже в темноте отсвечивало?

Алиса хихикнула.

— Ополаскивайся пока, я тапочки принесу.

Неудобство предметов на ногах не зря показалось Ольге подозрительным: один из них оказался Лёхиной сандалией, а второй — её собственным шлёпанцем, да ещё и правый с левым перепутались.

Лёха с Димычем всё так же похрапывали. Алиса, как выяснилось, постелила себе на чердаке — подальше от них. Наверх вёл люк с крутой лестницей, по которой только трезвый человек мог успешно забраться. Но каково ей самой было карабкаться вверх-вниз? На глазах у Ольги она преодолела подъём довольно ловко.