Великий торговый путь от Петербурга до Пекина
(История российско-китайских отношений в XVIII–XI - Фауст Клиффорд - Страница 29

Русский обоз простоял в Пекине больше шести с половиной месяцев, и такое длительное его пребывание в китайской столице представляется чрезвычайно затянувшимся для русских обозов и даже всех остальных прибывающих сюда представителей народов — «данников императора». Л. Ланг и его руководители в Санкт-Петербурге позже оправдывались, что, мол, долгое пребывание следует считать причиной неудачи купцов обоза, не сподобившихся сбыть весь свой товар. Такой вывод не только категорически отвергли составители ноты из Лифаньюаня два года спустя, но едва ли он выглядит внешне убедительным. Торги начались как никогда оперативно сразу после прибытия русских купцов и, насколько это известно, продолжались до самого отъезда обоза на родину. Остальным участникам обозов потребовалось гораздо меньше времени, чтобы добиться намного большего успеха в своем деле.

Из-за позднего отъезда из Пекина пустыню Гоби пришлось пересекать в период нестерпимо жаркого лета, и путешествие до Кяхты отняло два с половиной месяца. Судьба обоза оставалась незавидной до самого конца его пути. Назад к границе вернулась в стоимостном выражении половина его товаров, то есть пятая часть пушнины (404 тысячи шкурок от изначальных 1 миллиона 100 тысяч штук). Хуже всего дело обстояло со сбытом высочайшего качества самых дорогих мехов. Дешевая белка, составлявшая намного больше половины всей пушнины, доставленной в Пекин, ушла практически полностью. А вот редкого и отборного горностая, лисицу, соболя и рысь, продававшуюся где угодно в 2 раза, а то и в 100 раз дороже, пришлось вернуть на границу в больших количествах. Только самая дорогая морская выдра, шкурок которой завезли меньше 600 штук, нашла своего покупателя. Из мелких партий прочих привезенных товаров совсем немногие были проданы. Не нашла покупателей большая часть голландской ткани; остались непроданными все шкуры тюленей и зеркала, кроме одного.

Обратите внимание на сходное положение с ввезенными в Россию китайскими товарами. Притом что в XVIII столетии во все времена в самых разных местах в громадных количествах приобретались шелка, спрос на них там далеко уступал спросу на менее ценный хлопок: около 114,3 тысячи метров различных видов шелковых тканей против 521,2 тысячи метров хлопчатобумажных изделий. Из Китая ввезено было больше 13,6 тонны сортов зеленого и черного чая. Но такое количество выглядит небольшим по сравнению с завершающими десятилетиями XVIII столетия. Добавьте сюда скромные партии аниса, табака, недубленой воловьей шкуры, определенных медицинских препаратов и жемчугов. Наконец, Л. Ланг приобрел значительное количество как золота — на 31,6 тысячи рублей, так и серебра — на 33,8 тысячи. В обоих случаях драгоценные металлы приобретались главным образом в слитках. Так как приобретение китайского золота и в меньшей степени серебра в те годы считалось главной задачей российского казначейства, именно в этом можно усмотреть величайшее достижение Л. Ланга. Изначально он имел при себе небольшую сумму наличных денег (9596 рублей), значит, ему очень повезло в обмене пушнины на слитки золота и серебра.

Какими же причинами можно обосновать слабые деловые показатели участников данного обоза? Однозначного ответа подобрать не получается. Из многочисленных факторов, упомянутых выше, любой мог оказаться пагубным. Возможно, самыми убедительными выглядят распространяемые китайцами слухи о подпорченных товарах, привезенных из России, притом что присяжные оценщики воздерживались от снижения цен или налагали запрет на их снижение, как минимум после назначенного предела. Вполне возможно, что многие шкурки ценных зверьков, возвращенные в Селенгинск (в том числе даже 40 тысяч дешевых беличьих шкурок), упали в цене до второго разряда товара, ведь их заготавливали за 10 и больше лет до того. Несмотря на постоянные требования властей по поводу тщательной укладки и бережного обращения с пушниной, она хранилась в условиях повышенной влажности, подвергалась порче червями и жуками. Нам прекрасно известно, что еще до отправки обоза из Кяхты сопровождающие товар чиновники забраковали большую партию попорченных молью мехов, включая 100 тысяч шкурок горностая, 32,5 тысячи беличьих шкурок и т. д. Оставили ли подпорченные шкурки в Кяхте или все-таки взяли с собой с обозом в призрачной надежде на то, что их удастся сбыть несведущему китайскому лавочнику, знать нам не дано. Вполне можно предположить, что к началу торгов остальные шкурки тоже утратили свой первоначальный товарный вид.

Полный список товаров данного обоза не сохранился. По-видимому, по прошествии шести месяцев, 24 мая 1729 года, С.Л. Владиславич-Рагузинский отправил Л. Лангу распоряжение с делегированием тому полномочий на продажу всех оставшихся товаров на границе. А все не нашедшие там покупателя (вероятно, по ставкам, назначенным оценщиками) излишки следовало переправить в Москву, где, заметил Савва Лукич, цены были выше. Обменом не проданной на границе пушниной, по всей видимости, занимались два присяжных оценщика обоза Ф. Лянгусов и Нечаевский. Д. Молоков передал Лянгусову русских товаров на 102 995 рублей (из которых 22 506 рублей принадлежали Нечаевскому), госпоже Третьяковой досталось 5979 рублей в товарах и деньгами (составляющих недостачу по счетам обоза за то время, пока ее муж служил при нем комиссаром, из которых на 2400 рублей алмазов и жемчуга), 4157 рублей наличными (предположительно, деньги на накладные расходы для Лянгусова) и 695 лянов серебром (бравшиеся с собой в Китай или приобретенные там, неизвестно). За вычетом стоимости алмазов и жемчугов, явно привезенных из Китая, и серебра остаток товаров, не проданных в Пекине, оценивается как минимум в 106 тысяч рублей. Наши присяжные оценщики избавились от большей части переданных им товаров в 1731 и 1733 годах. Их стоимость составила 88 016 рублей, за которые они приобрели китайские товары стоимостью 91 623 рубля по ценам франко-границы, или 125 333 рубля стоимости товаров на московские цены. Прибыль, таким образом, составила 37 317 рублей от первоначально названной стоимости. Получается так, что в конечном счете непроданными осталась пушнина и прочие товары приблизительно на 36 тысяч рублей и эту сумму можно засчитать в чистый убыток обоза. Нам известно к тому же, что в окончательном отчете четырех присяжных оценщиков «разница» обозначена в размере 4 тысяч рублей, хотя дело тут всего лишь в ошибке учета, обнаруженной выборщиками (аудиторами), а не в хищении государственной собственности.

Из завезенных для продажи в Москву китайских товаров на 335 301 рубль на 91 683 рубля их приобрели на границе Лянгусов и Нечаевский. Такие данные содержатся в отчете о заключительной проверке счетов А. Третьякова и Д. Молокова, проведенной 20 декабря 1733 года. Распродажа доставленного товара началась в 1730 году в Московской сибирской конторе, хотя товары продолжали поступать в Москву еще до следующего года. За всеми сделками следил известный купец Иван Лакомкин, но и такой авторитетный коммерсант не смог обеспечить порученному ему предприятию полный успех. Многие товары приобрели купцы-единоличники для перепродажи в России или для отправки в Западную Европу, но также сделали покупки служащие по гражданским и военному ведомствам люди, генералы, члены Государственного совета, полковники, даже сержанты и личный состав артиллерийских подразделений. Большинство покупок стоило совсем немного — 40–50 рублей, а то и рубль-два. Только чай расходился большими партиями по несколько тысяч рублей. К 1733 году нераспроданной оставалась почти треть товаров (на 77 287 рублей), и даже к 1735 году, когда в Москву начали поступать товары, приобретенные участниками следующего обоза, кое-что еще было не реализовано. Но тот товар могли занести на счета нового обоза.

Остается еще один, требующий тщательного рассмотрения вопрос — финансового успеха или провала всего предприятия, который в конечном счете оставался актуальным на протяжении 15 с лишним лет от изначального накопления мехов и товаров до передачи непроданных товаров на счета следующего обоза. Сохранившиеся отчеты и счета грешат большими изъянами, и, кроме как в месяцы нахождения в самом Китае, подробный учет никогда больше обозниками не велся. В рамках вынужденных ограничений можно предположить, что тот обоз считался относительно неудачным предприятием. То есть, если бы тот же объем товара оказался в распоряжении купцов-единоличников, государство получило бы гораздо больший доход в виде налогов, чем ему досталось от казенного обоза. Как в свое время утверждал Б.Г. Курц, его можно считать абсолютным провалом, так как он принес «очень большие убытки». Суммируя основные денежные расходы на обоз, о которых сообщает Д. Молоков в 1733 году, в размере 63 687 рублей, а также стоимость всех товаров и деньги, взятые с собой в Китай, — 285 404 рубля, получаем первоначальные издержки в размере 349 091 рубль. Из этих инвестиций следует вычесть стоимость китайских товаров, привезенных в Москву для продажи, оцененных в 335 301 рубль. Если бы все китайские товары удалось продать, и продать задорого, чего, как нам представляется, как раз не случилось, тот обоз как коммерческое предприятие можно было назвать в финансовом отношении успешным. Обратите внимание на то, что речи не шло ни о каких накладных расходах, причитавшихся на такие сложные дела, как содержание расширенной Сибирской коллегии в Москве, а также затраты Коллегии иностранных дел на проведение своих мероприятий с Лифаньюанем и т. д.