Последний первый квест. Расставляя многоточия (СИ) - Эштон Ольмар - Страница 27

Тимофей старался экономно расходовать воду и прикладывался к бутылке только для того, чтобы едва-едва смочить губы. Через пару часов после того, как покинул девочек, Тимоха сделал привал и, наконец, позволил себе напиться. Амулет дергался на цепочке, словно пойманный трутень, которого привязали ниткой за лапку.

— Ни набигай, амулетег! Узбагойзя! — хохотнул уставший парень, озвучив давно устаревший интернет-мем. И тут же вскочил, охнув от боли в копчике. Что-то темное мелькнуло, мгновенно исчезнув за высокой кучей камней. Амулет затрепетал. — Лёха! Лёха, это ты?

Из-за каменного завала раздался угрюмо-радостный вскрик и Лёха, выглядящий абсолютно невредимым, выбрался из укрытия.

— Тимоха, ты?! Как?!

— Лёха! Братан! Как ты? Ты в порядке?

Алексей, внезапно насупившись, растерянно огляделся.

— Алёнки нигде нет. Понимаешь, Тим? Её нигде нет!!! Я держал её… Крепко… А потом тряхнуло… Взрыв… Темнота… Её вырвало у меня из рук, я помню! Я держал! Держал!.. А потом…

— Цыц, брат! Возьми себя в руки, — Тимоха хлопал Лёху по спине, по-медвежьи неловко прижимая к себе в дружеском объятии. — Держись, братюня. Всё… Всё образуется… Всё будет хорошо… Надо идти. Мы нашли Яську, она ждёт тебя.

— Но Алёнка!.. Надо найти её! Я прочесал всё вокруг, но, может, её дальше отбросило…

— Послушай меня! Слышишь, блин, что я говорю?! — Тимофей резко встряхнул Лёху, пытавшегося куда-то бежать, за плечи. — Алёнка умерла. Слышишь?! Её тут нет! Ей ты ничем не поможешь! Зато можешь помочь сестре! Подумай о живых, чёрт тебя подери!

Лёха застыл, будто окаменев, насупился и, вздохнув, безнадёжным взглядом огляделся вокруг.

— А может…

— Не может, Голицын. Возвращаемся! На вот, попей.

Солнце уже проделало больше двух третей своего дневного пути по небосклону, когда ребята подошли к камню, возле которого их ждали Варежка и Яська.

— Лё-ёшенька! Братик! Живой! — девочка, немного оправившаяся от травм, бросилась на шею к брату.

Лёха чмокнул сестру в макушку и без сил свалился в погустевшую у основания глыбы тень. Варя подошла к Тимофею и, привстав на цыпочки, поцеловала парня в щёку.

— Нашел, значит?..

— Нашёл…

Лёха с тоской во взгляде посмотрел на точную копию своей погибшей девушки и отвернулся, слушая вопросы теребившей его сестры.

В этот день решили больше никуда не идти. У Яськи, крепко приложившейся лбом во время падения, ещё ощутимо кружилась голова, и жутко болели стёсанные до мяса колени. Лёха и Тимофей, вымотанные дневными блужданиями, едва переставляли ноги. Варежка, приложив неимоверные усилия, подняла парней, отправив их собирать всё, что может гореть. Начитанная девушка знала, что ночи в подобных местах бывают очень, очень холодными. Нужно было позаботиться об уютном, насколько это возможно, ночлеге.

Приближался вечер, изнуряющая жара почти спала. Горы на севере (сориентировавшись по двигавшемуся в небе светилу, подростки определили положение сторон света) посинели почти до черноты. Горячий воздух, поднимавшийся над раскаленной за день поверхностью земли, дрожал и искажал видимую реальность.

Варежка, забыв об отдыхе, выкладывала из валявшихся кругом крупных камней полукруглую стенку, выпуклой стороной обращенную к пустыне. Широкий камень, у которого нашли Яську, должен был закрывать подростков от ночного ветра со спины, а каменная стенка, возводимая Варей, теоретически способна была отражать в нужную сторону идущее от огня тепло.

Пока парни собирали топливо для костра, девчонки переоделись в давно уже забытую земную одежду. Варя надела плотные джинсы, свободную светлую футболку, в которой поехала на пикник, и теплую пайту, а Яська, морщась от боли в стёсанных коленях, натянула спортивный костюм. С видимым удовольствием застегнула на себе мастерку, ежась от внезапно похолодевшего ветерка. Крепкие легкие кроссовки на ногах обеих позволяли больше не думать о раскаленной почве.

Вернувшиеся с кучей засохших веток какого-то дерева, отдаленно напоминавшего акацию, ребята разглядывали немного повеселевших девчонок. Лёха, хмурясь, смотрел на Варежку, ничем сейчас не отличавшуюся от Алёнки. В поход сестры оделись одинаково. Тимоха сдержанно откашлялся, привлекая внимание.

— Лёх, надо бы растопки. Пойдем, хоть ковыля надергаем.

Лёха встряхнул головой, отгоняя наваждение. Пожал плечами безразлично, мол, надо, значит, надёргаем. Механически переставляя уставшие ноги, двинулся вслед за другом.

Ладный костерок, собранный ребятами, Варя со второй попытки разожгла выколдованным огоньком. Высохший под палящим солнцем ковыль тут же занялся, обнял жарким пламенем уложенные шалашиком дрова. Парни чуть воспрянули духом, когда Варежка достала из свертка промасленной бумаги румяные копченые ребрышки, тщательно упакованные Лёхой прошлым вечером.

— Варь, я там где-то сыр укладывала, — устало сказала Яська, у которой снова разболелась голова. — Белый такой пакетик.

Найденный сыр, к превеликому сожалению, не вынес испытания дневной жарой. Поверхность его покрылась скользкой липкой плёнкой, сыр издавал тухлый запах прелости и плесени. Яська, и до того с трудом боровшаяся с тошнотой, не выдержала и убежала за камень.

— Варь, — откашлялся Лёха. — Я там винчика с ужина прихватил. Налей, а?

Тима с Варежкой переглянулись.

— Не стоит, Лёх, — покачал головой Тимоха. — Завтра долгая дорога, ни к чему тебе похмелье.

— Романов, я не понимаю, ты мне мама что ли? — неожиданно возмутился Лёха. — Бухло, похмелье — пофиг! Ни лучше, ни хуже не станет. Наливай, Варюх.

— Лёша, не надо. Воды очень мало. Тебе с утра пить захочется.

— Помянуть бы надо, народ. Хоронить, конечно, некого, а вот помянуть надо. Наливай, Варюх.

— Не буду я живых поминать! Тим, дай ему в бубен! Алёнка жива!

— Лё-ё-ёш… Пойдем спать, а? — вернувшаяся Яська вытирала ладошкой взмокший лоб. — Ну пойдем уже, а?

Парень устало вздохнул и ушёл к сестре. Свернувшись калачиком на расстеленном покрывале, Лёха почти моментально погрузился в чуткий беспокойный сон. Варя с Тимохой подбросили дров в затухающий костер и улеглись рядом с семейством Голицыных.

Тимофей разбудил всех за пару часов до рассвета. Небо на востоке посветлело. Звезды таяли на бездонном куполе неба.

— Мы не на Земле, — констатировала Варя, разглядывая незнакомые созвездия. — Все-таки мы не на Земле. Нас опять куда-то занесло.

Дрожа от утреннего холода, подростки быстро собрались и в зыбком предрассветном полумраке двинулись на север, в сторону далеких, но отлично видимых гор. Шли быстро, ходко. Молодые организмы за несколько часов сна почти полностью восстановили утраченную за день энергию. На ходу ребята немного подкрепились копчёностями, оставшимися с ужина.

Лёха, угрюмо нахмурившись, вёл группу вперед, девочки держались чуть приотстав, а Тимоха, как самый сильный и тренированный, замыкал шествие. На рассвете потеплело; раскинувшуюся вокруг каменистую равнину стало видно гораздо лучше. Лёха, не оглядываясь, пёр вперед, взяв достаточно быстрый темп. Через пару часов, когда восходящее солнце окрасило местность нежным кирпично-розовым светом, Яська стала спотыкаться. Еще через три часа бешеной гонки девочка остановилась, не в силах сделать ещё хоть шаг.

— Лё-ё-ёш, подожди. Давай передохнём!

— Соберись, мелкая! Кому сейчас легко? — рявкнул, не оборачиваясь, парень. — Чем больше пройдем, тем меньше останется.

— Лё-ёш! Я устала. У меня голова болит.

— Не ной, я сказал!!

— Лёх, притормози! — глухо проворчал Тимоха, с тревогой глядя на Яську, бессильно присевшую у невысокого валуна.

— Максимум через час станет слишком жарко, — прикрыв глаза, информировала Варежка, рядом с Яськой привалившись к камню. — Вчера мы все были заряжены адреналином, поэтому и смогли проблуждать весь день. Сегодня такой фокус не удастся. Надо подумать об укрытии. На такой жаре мы теряем слишком много влаги.