Ожог (СИ) - Михлин Наташа "Passion_fruit" - Страница 3

Мои мысли прервал шорох. Я вернулась в дом. Он стоял у шкафа и рассматривал корешки книг.

— Меня все еще ищут. Я должен уйти.

— Очень последовательное мышление, — проворчала я.

Он оглянулся. В серых глазах я не прочла ничего.

— Если тебе так надо в город, хотя бы измени внешний вид.

Он скривил губы, мельком глянув на свой протез. Да, такую отличительную деталь точно надо спрятать.

— Моя куртка сгорела.

— Ну, есть огромное древнее папино пальто, но в нем ты будешь выглядеть еще более странно, чем с твоей зеркальной гармошкой. Ничего похожего на твою точно нет, я здесь не спецназ тренирую, а горшки обжигаю.

Джеймс фыркнул и спросил: — Какие горшки?

— Глиняные. Горшки, чашки, тарелки. Я гончар.

И тут меня осенило. — Пойдем со мной! Только быстро, и накинь на плечо мою ветровку, чтобы не отсвечивать.

Рассвет на нашу улицу еще не пришел, но фонари уже не горели. На брусчатке медленно ворочались густые куски тумана. Мы быстро перебежали дорогу и, хлопнув калиткой, оказались в моем травяном садике. В мастерской было тепло, чтобы согреться после холодной улицы, я прижалась к стене печки. Она еще не до конца остыла после вчерашней работы. Мне пришло в голову, что ледяная металлическая рука зимой, должно быть, сильно портит жизнь. Впрочем, как и раскаленная летом в жару. Джеймс, отложив ветровку, оглядывал мое убранство. Гончарный круг с кусками глины на полу, полки с необожженными изделиями, ящики с материалами, висящие на стене инструменты, кисти. Его живая рука протянулась к небольшой чаше и тихонько тронула край. Я наблюдала за ним. Да, эта чаша и мне нравится. Посмотрим, что выйдет, когда я ее обожгу.

На столе лежал кусок глины, который я вчера оставила, накрыв мокрой тряпкой. Я подошла к нему и сняла покрывало. Потом взяла проволоку, сложила петлю и отрезала кусок.

— Возьми, — протянула я руку. — Сомни в пальцах. Ты в детстве лепил зверей из пластилина?

Он нахмурился.

— Я… не помню.

Эх, куда ни ткнешь, всюду больно. Что же это за существо такое?

Джеймс сжал пальцами глину, и вдруг глаза его прояснились.

— Вспомнил. Кажется… синее. Кто-то сказал, что это облако.

Он криво улыбнулся и опустил взгляд.

— Я тебя за другим делом звала, но если захочешь еще одну тучку, бери и делай.

Солдат молчал. Ну конечно, шаг вперед, два — назад. По-другому не бывает.

— Я знаю, как спрятать твою руку. Сделаем из тебя ветерана войны.

Он вытаращил на меня глаза и расхохотался. Чужая душа — потемки, подумала я. Но смех является признаком душевного здоровья.

— Здесь у меня есть гипсовые бинты. Неси воду, там раковина и ведро.

Я показала пальцем в угол мастерской и открыла коробку с гипсом. Через час все было готово, загипсованная рука выглядела очень натурально, я натерла ее землёй с огорода и вытерла насухо тряпкой. Потом нацарапала разные значки и слова, и получился гипс, которому как минимум три недели. На самом видном месте я не удержалась и нарисовала значок «Heroes of Might and Magic». Знаю, что пошловато, но было к месту. Завершающим штрихом стала перчатка и кожаный ремень через плечо, поддерживающий руку у груди. Все как у людей. Образ завершили темные очки и кепка Кита, завалявшиеся с лета в углу. Я открыла все оконца и дверь, потому что солнышко уже окрасило розовым дерево у меня в саду.

— Все, готово, можешь идти.

И я повернулась к печи и начала вытаскивать из нее блестящие чаши и тарелки.

Я собиралась поехать сегодня в центр города, прикупить кое-что из еды и забрать платье, которое отдавала в починку. Моя швейная машинка недавно сломалась, к тому же я ненавижу вшивать длинные молнии. Но мне и в голову не пришло, предложить солдату поехать вместе. Кто мы друг другу?

Я вынула уже полпечи, когда, наконец, поняла, что он все еще здесь. У меня за спиной.

Ладно. Несколько чашек нужно было окунуть в глазурь, я развела в ведерке химикаты и, надев перчатки, начала работу.

— Можно?

Вот это да! Что значит творческая атмосфера.

— Валяй. Резиновые перчатки на гвозде.

И в то же мгновение я увидела, как стальные пальцы с чашей окунаются в глазурь. Хм. Как знаешь. Я выставила в печи температуру и время повторного обжига, вымыла ведра и кисти.

— Пойду домой переодеться, — сказала я, вешая фартук на гвоздь. — Ты можешь побыть здесь.

Джеймс наклонил голову и уселся на стол.

Через несколько минут я смыла с рук и лица пыль, распустила волосы и надела цветной осенний сарафан, и любимые резные сапоги. Кожанка ярко-коричневого цвета от ветра, вышитая сумка. Бегом в мастерскую.

Я нарочно громко хлопнула калиткой, но меня все равно встретил подозрительный взгляд серых глаз.

— Пошли, до трамвая минут десять пешком.

Город уже прогрелся солнцем, в голубой вышине чертили стрижи, звенели по брусчатке велосипеды и кариатиды старого города с удовольствием подставляли бока ярким лучам. Как хорошо, когда бабье лето выдается длинным, можно продлить удовольствие от света и тепла перед долгой зимой.

С деревьев облетали золотые листочки, под ногами на камушках пестрели переливы опадающего розового клена.

— Тут красиво. Я очень давно не гулял просто так.

— Но ты же не просто гуляешь, ты идешь по какому-то делу, сам сказал, — возразила я, — Так что это не считается.

— Возможно… надо радоваться тому, что есть.

— Да вы, батенька, философ! — рассмеялась я.

Может, не все потеряно, если он способен наслаждаться настоящим моментом, не уплывая в прошлое. Хотя бы на эти десять минут.

В стареньком бренчащем трамвае Джеймсу уступила место милая старушка. Нам пришлось подыграть, куда деваться. Старушка все норовила погладить его по голове. Может, он и сидел, как на иголках, но зато я была довольна, что мой камуфляж работает. Парни все еще продолжали возвращаться с войны, кто без рук, кто без ног, а кто и в ящиках. Так что моя идея была очень кстати, хотя и не лишена некоторой циничности. Хотя, если вспомнить Кита, я имела на это полное право.

Первым делом мы остановились около ателье. Я расплатилась, забрала сверток с платьем и на выходе увидела своего спутника с объемным пакетом в руке.

— Купил одежду, пояснил он кратко.

Вот это скорость. Спортивный магазин был рядом, но управиться с примеркой и выбором за шесть минут? Я вспомнила, как долго и придирчиво Кит выбирает себе носки, и улыбнулась.

— Что успел схватить-то? Мужское хоть? — Я покосилась на его пакет и представила себе розовые полосатые колготки.

— Надеюсь, — широко улыбнулся Джеймс.

Улыбка это не просто напряжение лицевых мускулов. Она бывает очень разная: улыбка маньяка, улыбка кокетки, простодушная улыбка ребенка, странная улыбка от испуга или боли. Смех от рыданий отделяет улыбка. Я долго ждала ее от Кита. Ту самую, единственную улыбку. И когда дождалась, то устроила себе праздник, пошла в кафе-мороженое и оплатила заказы десяти детям, которые придут до конца дня. А потом сидела за столиком и смотрела на то, как они, нахмурив лоб, считают монетки, а узнав, что это не требуется, начинают бурно радоваться неожиданной удаче.

Но вот вопрос, почему у Кита восстановление заняло полгода, а у стального молодца прогресс налицо уже на второй день? Может, он и правда суперсолдат? Или просто был там недолго? Но тогда почему ему вставили такой дорогой протез? За какие заслуги? Впрочем, какая разница?

— Тебе в какую сторону? — Спросила я на ходу.

— Мне нужен почтовый ящик на центральной улице.

Центральный проспект был перегорожен. Странно, здесь только недавно сменили асфальт.

Все было усеяно ямами и выбоинами, как будто на проспекте порезвилось полчище пьяных бронтозавров. Некоторые дома были без стекол и опалены, и на стенах вились черные разводы и пробоины от минометных снарядов. Посреди проспекта на боку лежал огромный семитрейлер. Вокруг него суетились тракторы и люди в касках. Я сложила два и два, покосившись на своего спутника. Он один такое устроил? Или здесь было поле боя двух армий?