Закон и честь (СИ) - Шторм Максим - Страница 90

Элен бросило в жар, но она постаралась, чтобы её улыбка выглядела искренней, а голос бодрым и уверенным.

— Знаешь, мама права, малыш. Времена сейчас пошли неспокойные…

— Этот Джек совсем недавно убил маленького мальчика. Выманил его из дома…

Девушка только руками всплеснула.

— Тони, кто тебе рассказывает все эти ужасы?

— Прочитал в папиной газете, — шаркнул ножкой мальчик. — Мне кажется, что родители порой забывают, что я уже не ребёнок и умею читать. Они боятся за меня… Но мне думается, что этому Джеку нечего делать на нашей улице!

— Порою зло подстерегает нас там, где мы его совсем не ожидаем, — сказала девушка, внимательно глядя на застывшего у двери мальчугана. — Слушайся маму, Тони. И папу. И меня. И никогда не поступай опрометчиво…

— И не заговаривай с незнакомцами! Я знаю! — Тони подмигнул сестре и вышел из спальни.

Вновь оставшись в одиночестве, девушка задумчиво уставилась на горящую на прикроватном столике лампу. Тони был очень сообразительным и наблюдательным мальчиком. И совсем неглупым. Он не должен попасть в беду. Только не он. К сожалению, Элен не решалась сказать того же о себе. Какое-то неясное скребущее чувство надвигающейся беды грызло её все последние дни. Предчувствие нехорошего. С чем это было связано, она не могла сказать. Ей казалось, что нечто непонятное и мерзкое витает в воздухе, принюхиваясь и выискивая себе жертву.

Девушка легка на кровать и, натянула одеяло до подбородка. Лампу она не стала тушить. Ровный уютный жёлтый огонёк убаюкивал и создавал ощущение защищённости. Её маленькая спаленка показалось девушке крепостью, надёжным убежищем, а свет керосиновой лампы волшебным сиянием, прогоняющим подступающие к их жилищу тёмные силы и крадущееся в туманной ночи зло.

Оставшись наедине с собственными страхами, надеждами и чувствами, Элен не могла не возвращаться в мыслях к особняку Гиллроев. Ей всё не давали покоя уволенные няньки. Если они хорошо выполняли свою работу, а со слов двойнят девушка поняла, что проблем с ними не возникало, то почему тогда рано или поздно все получали расчёт? Разумеется, двойнята ничего не могли знать больше, в силу понятных причин, а хозяева не особо распространялись на эту тему. И Стефан…

Стефан волновал девушку больше, чем все уволенные нянечки вместе взятые.

Она искренне переживала за несчастного юношу. Этот доктор Аткинс… Этот подонок… Помимо воли, Элен стиснула зубы в приступе пронзившей всё её естество ненависти. Она раньше и представить не могла, каково это — ненавидеть кого-нибудь? Будучи доброй и отзывчивой девушкой Элен никогда ни с кем не конфликтовала, все редкие ссоры стараясь сводить к шутке. Но Аткинс… Аткинс был первым, кто разбудил в ней именно это чувство. Элен попробовала его, раскусила и ей не понравилось. Слишком гадостно, мерзко и противно. Она поняла, что ненависть ужасна по своей природе.

Аткинс причинял Стефану вред. Чем больше девушка размышляла об этом, тем больше уверялась в своих предположениях и дивилась тому, что больше никто этого не замечает. Куда смотрит Катрин? Ладно ещё вечно занятый мистер Гиллрой, у крупного промышленника постоянно полно забот и хлопот. Но его жена… Катрин тратит кучу свободного времени на всякие глупости, и не может уделить лишней минутки для старшего сына! И даже не задумывается над тем, а как, собственно, продвигается его лечение? Гиллрои до такой степени слепы или настолько доверяют директору Мерсифэйт, что разучились отличать чёрное от белого?

Элен же была почти стопроцентно уверена, что от лечения доктора Аткинса Стефану нет никакой пользы. Более того, девушка думала (и боялась при этом собственных мыслей), что Аткинс травит Стефана. Что он вредит ему. Она не знала точно, откуда к ней пришло это знание, и не могла сказать по этому поводу ничего конкретного. Но девушка была точно уверена, что чутьё не подводит её. Пресловутая женская интуиция. Глядя в пустые, ничего не выражающие глаза юноши, Элен неосознанно корила себя за то, что ничего не может сделать. Что она не в состоянии помочь ему.

Шкатулка. Что было в подаренной Аткинсом юноше шкатулке? И почему Стефан настолько сильно обрадовался её содержимому? Элен думала, что внутри шкатулки было нечто, что делает Стефана безвольным инертным идиотом. То, что принималось за лекарство, на деле губило бедного юношу. Ха, подружка, да тебе хоть сейчас дорога в отдел расследований Империал-Ярда! Элен невесело улыбнулась. Дура. Это всего лишь предположения. Разгулявшаяся на сон грядущий фантазия. Завтра с утра половина этих мыслей покажутся абсурдными и нелепыми.

А если нет? Если она всё-таки не ошибается? Что, если доктор Аткинс преследует какую-то определённую коварную цель? От этого человека можно ожидать чего угодно! Пока сон окончательно не сморит её, есть время поиграть в угадайку. Элен прикрыла глаза, наслаждаясь теплом и тишиной. В груди по-прежнему растекался приятный жар, а её постель после роскошной по меркам жителей улицы Шестерёнок кровати в особняке Гиллроев, казалось королевским ложем. Как же всё-таки хорошо дома…

Ночь неминуемо и бесшумно опускалась на столицу. Туман, ёжась, растворялся в надвигающейся темноте, сливаясь с нею и принимая совсем уж жутковатый облик. Белесо-чернильная хмарь заползала на каждую улицу, проникла в каждую свободную пустоту. Норовила забраться в дома. Туман жадно облизывал окна, оставляя на запотевших стёклах свою влажную слюну, отчаянно старался залезть под плотно закрытые двери. Туман и ночь словно два родителя порождали кошмары и иллюзии. В тумане многие вещи кажутся не тем, что представляют из себя на самом деле. А туманной ночью они зачастую приобретают совсем уж невероятные формы. Ночной туман порождал своих чудовищ…

Доктор Аткинс был порождением города. Иногда Элен казалось, что город живой. Что в его чреве постоянно идут какие-то сложные химические процессы. Что город сам решает, кому жить, а кому умереть. И что периодически он выплёскивает наружу всю скопившуюся внутри гнусь. Словно лопаются гнойные нарывы, выпрастывая на свет божий убийства и злодеяния. Как свистящий пар из закипающего чайника, из недр города выплёскиваются преступления и беспорядки. И если ночной туман лишь приглушал, обволакивая, звуки не умолкающего города, то сам город, пользуясь им, старался изрыгнуть как можно больше грязи… Ночь была идеальным временем для самого плохого и страшного. Элен невольно поёжилась, переворачиваясь на бок и подтягивая коленки к животу. В отапливаемом паровым котлом домике было тепло, но девушку бил иного рода озноб. Её начал покусывать страх.

Что-то не больно весёлые мысли стали в последнее время занимать её голову. Аткинс был чудовищем. И чудовищем приспособленным. Хуже, чем Джек-Попрыгунчик. Директору Мерсифэйт не нужно было дожидаться наступления ночи. Он не скрывался в тумане. Не прятался в тёмных подворотнях. Аткинс был аккредитованным монстром. Пользуясь своим положением в обществе, добрым именем и устойчивой репутацией, он мог позволять свой больной извращённой душеньке всё, чтобы не захотел. И Элен уверялась всё больше, что захоти он тогда на званом ужине завалить её на ковёр в гостиной на глазах у всех, то никто бы и бровью не повёл. Мистер Гиллрой, буркнув, попросил бы лишь, чтобы вели себя потише, Катрин, щебеча, как наивная малолетка, наверняка бы испросила у любезного доктора, удобно ли ему на полу, а Шатнер так и продолжил бы стоять в стороне безликой непробиваемой статуей. Это было воистину страшно, но девушка не сомневалась, что никто бы из взрослых и разумных обитателей старинного особняка не помешал бы доктору Аткинсу изнасиловать её, пожелай он того.

Элен крепко зажмурилась, пытаясь выгнать из головы неприятные пугающие видения. Вся её бравада потихоньку растворялась, и девушка уже не была уверена, что сможет и дальше, не моргнув и глазом, лгать родителям и братишке, уверяя, что у неё всё ну просто отлично и как же ей замечательно работается в доме Гиллроев. Да уж, всё просто чудесно.

А что, если?.. Что если предыдущие девушки, нанявшиеся к Гиллроям няньками, ушли по собственной воле? Что, если их никто не увольнял, а они сами сбежали? Странно, что она не подумала об этом раньше… Разве не вариант, что и на них положил в своё время глаз доктор Аткинс? Вдруг он и с этими девушками распускал руки? Или чего похлеще? Тогда нет ничего удивительного в том, что испуганные девушки одна за другой брали расчёт и стремглав убегали из дома Гиллроев.