Погребальная похоть - Блиденберг Саид - Страница 56

Красота снаружи и красота внутри – его захлестала адреналиновая и интригующая феерия чувств, ветер бил в лицо, трепал гриву в хвосте, продувал чрез рукава заранее расправленную из джинс рубашку, облизывая тёплым воздухом всё тело. Он сидел на межвагоне, упершись спиной в крышу одного вагона и ногами в другую. Необъятные и несчетные объёмы пространства пролетали с обеих сторон – он словно бы сидел на какой-то черте, разрывающей реальность пополам. Казалось, что можно кататься так весь день, и двадцать минут перегона пролетели незаметно. Впереди показался городок и вскоре станция.

Кристина стояла одна и всматривалась в окна. На ней были берцы, заправленные в них камуфляжные штаны; футболка с логотипом группы 'MayheM' под чёрным зиппером. Когда поезд медленно но верно приблизил к фемине влезшего на край крыши Йуса, тот свистнул ей – она оглянулась и очень удивилась. Теперь ему предстояло живо, но аккуратнейшим образом слезть, за чем она, немного пройдя в ползущем ритме состава, и безотрывно наблюдала. Он встрял на вытянутых конечностях меж вагонов, как паук, затаился на мгновение, и пулей выпрыгнул ещё до открытия дверей; подбежал, обнял её – и они расцеловались.

— Ебать, ну ты и сумасшедший!

— А ты что думала?! Стараюсь!

Двери открылись, и он повёл её в соседний вагон. Выбрав свободные места, он тактично помог снять и отправил её рюкзак на верхнюю полку. Кристи не посмотрела вверх, а мог бы получиться неудобный вопросик о его багаже.

— Я много о чем думала. Но всё одинаково бессмысленно, да.

— О чем именно? О нас?

— В том числе...

— О, мне хочется поговорить об этом, но не сильно тебя засмущать.

— Не думаю, что ты сможешь сказать что-то такое, от чего я засмущаюсь.

— Ты уверена?

Она надменно усмехнулась и посмотрела ему в глаза:

— А хули такого-то? Давай, не томи. Даже если это о извращённой ёбле.

— Хаха, нет. Есть темы гораздо более возвышенные. И такие, мне кажется, гораздо более смущают, чем всякое там плотское... Скажи, Кристина, а ты веришь в любовь?

— Любовь? Ну, не знаю. В моём существовании не случилось это проверить, понимаешь ли.

— Конечно, понимаю. В моей жизни этому тоже не довелось случиться.

— Но ведь ты ещё здесь, не так ли?

— Так-то оно так, но моя жизнь уже закончена, киска. Сейчас я существую в бонус-треке, в песне о погоне за хвостом свободы – кстати, я только что ловил и держал его там, на крыше... А что скажешь насчет того, что человечество предложило тебе узнать о любви? Я о книгах, например. Как тебе кажется, у кого-то есть любовь?

— Я не читала об этом. Любовь, может, и есть, я не спорю... Но думаю, что у большинства всё-таки хуйня какая-то. А почему ты интересуешься этим? Сам-то как думаешь?

— Ох, Кристиночка, понимаешь ли, в моём видении любовь, в сущности, то же самое, что и добро, и зло, и бог, и инопланетяне, и сама жизнь. Она есть, но её нет. Она отсутствует, но поэтому есть. Она прячется вокруг и смеётся над нами. Нет, серьёзно. Это, увы, будет непонятно тем, кто отрицает, что дважды два равняется пяти – но я вам клянусь, что правда равняется, — взгляд Кристи требовал пояснения, — я вам всё объясню, только слушайте. Даже целую историю расскажу, только погодите, прикину сперва...

— Ну давай, с удовольствием послушаю.

— В качестве предисловия вернёмся во времена моей юности. Я прожил много-много лет в прото-нигилизме, и если бы не теплились во мне известные инстинкты, и с другой стороны – бесконечное одиночество, то не постиг бы я всего того, о чем сейчас и поведаю. Как и многие люди, я занимал свободное время книгами и кинематографом. А там о чём чаще всего? Есть такое явление – любовь, и ещё очень к нему близкое "романтика". И я увлёкся. Но не намеренно. Я вообще всякое разное читал, но почти всюду так или иначе об этом упоминается. И будучи одиноким, об этом же очень приятно почитать, скажу я вам. И через некоторое время я уже умышленно искал и открывал произведения об этом. И в моей системе ценностей, что ли, любовь постепенно поднималась. Но долгое время мне казалось, что нигилизм всё-таки выше любви, ибо нигилизм выше всего вообще. Вот тут обращаю внимание – для меня нигилизм не вера, не мировоззрение и не философия. Это излишне жирные термины, и они мне, дегенерату, как квадратная академическая шапочка с кисточкой – ни к чему. Для меня нигилизм есть лёгкое осознание абсолютной напрасности всего сущего, элементарной бренности мира; принятие оного за основу всего – и оно, логично, выше прочего, под ним ничто не имеет важности, оно какбы исключает всю возможную важность чего-либо. Серьёзно говоря, нигилизм вообще делает жизнь необязательной, и нужно быть титаном духа, чтобы с этим гармонично существовать, но не будем об этом.

Лет до девятнадцати одиночество мучило меня подобно артиллерийским обстрелам, а вот после стало настоящими ковровыми бомбардировками. И я подался на сайты знакомств. Первое время это было очень эффективно и занимательно. Мне таки удалось пообщаться в разные периоды с теми девушками, которым моя персона показалась интересной и симпатичной. Изначально, надо сказать, это было только общение ради общения, не больше, да и они все были очень далеко. Я, конечно, трепетно относился к каждой собеседнице и изучал возникающие чувства... И тогда уже осознал, предвкусил, что взаимная сердечная привязанность есть высшее блаженство, главная цель и смысл. Позже я созрел, да и учёба заканчивалась, но отныне моё пребывание на таких сайтах успехом не увенчалось. И случилось мне, в затяжной период, когда не было никакого общения, ощутить такую особенную, беспредельную тоску... Понимаете ли, вот их столько много, и все по-своему хороши! Но нет у нас распространенной культуры свободной любви, как где-нибудь в солнечной калифорнии, да и там, может, не всё хорошо с этим?... Ведь люди-то хотят быть особенными, одними-единственными, да и романтика в известном смысле подразумевает единение двоих. И что же, как выбрать? А если я хочу любить всех, ведь они все прекрасны и неповторимы? Ведь я не хочу ограничиваться своими плотскими оковами и паспортной личностью, ибо я есмь чистое сознание и нечеловеческое сердце – я могу и хочу всех любить, всем принадлежать. Стало быть, любовь жестока, ибо требует выбрать одну, а остальным кукиш? Но как же так?! Даже если бы нашлись, например, трое каких-то безумных девушек, кто полюбили равно и меня и себя, и я-то был бы доволен этим, но всё равно хотел бы проявлять чувства как можно дальше – но это же невозможно! Всех не полюбишь – безлимитная тоска непобедима априори, понимаете? Можно кормить волка, но он всё равно будет смотреть в лес.

Да и ладно, даже если не смотреть на всю эту безнадёгу, отказаться от неосуществимого желания любить всех и направить свои чувства на одну-единственную персону, спрятаться в любви с ней... Это поможет, волшебство активируется, и в лучшем случае ни на кого более смотреть не захочется, ни в ком не будет нужды; а в худшем придется отказывать себе и ограничивать свою половину, ревновать. Но это не отменит всего вышесказанного! И обрати внимание именно на необходимость выбора, обязательное отречение ото всех в пользу одной. Разве после всего этого, любовь – не большой-ли нигилизм?! Или она оказывается обратной стороною нигилизма? Тут уж как тебе угодно – это всё равно одна сила, царящая надо всем, понимаешь? Она – всё, и она – ничто. Нет никаких одних-единственных. Все люди взаимозаменямы, никто ни для кого не создан, и никто никому не принадлежит. Все живут в ограниченной территории, в своих зонах комфорта, и обречены выбирать из тех, кто вокруг, и опционально играть в дурную социальную игру. Благо, в наше время есть интернет сейчас, и мы с тобой хоть в чём-то выиграли. Только не позволь инстинкту обмануть тебя насчет того, что можно успокоиться в однолюбстве – напоминаю, это только отчасти так. Знаешь, когда я всё это осмыслил, то ощутил, что мне вырвали сердце. Может ли это быть "продажей души"? Или я узнал что-то такое, после чего прежним уже не будешь? Пересек точку невозвращения? А тебя-то я этим сейчас не заразил?