Нуониэль. Книга 1 (СИ) - Мутовкин Алексей - Страница 63

— А вот тут что-то есть?

Нуониэль, отставил плошку и снова кивнул в ответ.

— Ископыть лучигрёзная? — уточнил Лорни. Нуониэль улыбнулся.

Тогда Лорни ещё раз зачерпнул рагу, снова обжёгся, вновь вытер об себя пальцы, вскочил с места и стал ходить между костров, размахивая руками и говоря хоть и шёпотом, из-за скрытности всего предприятия, но всё же так, что слышали его абсолютно все, даже Мот и Молнезар, сидевшие поодаль, наблюдая за округой.

— Ну вы простофили, господа хорошие! — хлопая себя руками, вещал Лорни. — Возите с собою такое сокровище и не употребляете его никак в угоду! И за что вы обрекли этого человека… Простите меня. За что вы обрели этого сказочного нечеловека на столь продолжительное молчание? Вы таскаете с собой калеку без пальцев, а ведь могли бы избавить и его от боли. Да что и говорить! Вы, господин, — и он обратился к Ломпатри, — могли бы умалить свои душевные страдания, принимая всего несколько капель перед сном! Неужели ни в Степках, ни в большом мире до сих пор не ввели в обиход настойки из Идэминеля!

До сумерек оставалось ещё часа два, и поэтому Ломпатри дал своё согласие на то, чтобы Лорни приготовил лекарство из чудесного полупрозрачного цветка, о котором слышали все, но мало кто видел в этой части Эритании. Для приготовления настойки времени не хватило бы, но вот отвар Лорни взялся изготовить, не отходя от костра, используя походное снаряжение. Не прошло и десяти минут, как на костре, где только что доходило рагу, уже грелся чистый котелок с небольшим количеством воды. Из запасов нуониэля вытащили семь маленьких бутылочек из-под чернил и тщательно вымыли их, чтобы наполнить затем чудесным отваром по рецепту скитальца Лорни. Правда, в эффективности этого отвара сомневались все вплоть до самого Закича, который знал толк в этом ремесле и видел, что паренёк прекрасно понимает, что делает. «Горячо! Сваришь! Оботри ступку!» — то и дело поправлял Закич мастера, внимательно наблюдая за его действиями. «Да не боись!» — отвечал ему Лорни тоном, который присущ опытному костоправу, который крутит человека так сильно, что вот-вот шею свернёт, но всё же знает меру и отпускает больного в последний момент.

Пока Лорни виртуозно слаживал оборудование для создания отвара из того, что под рукой, Ломпатри и Вандегриф, быстро потерявшие интерес к лихим техническим ухищрениям Лорни, вернулись в свои походные кресла со спинками.

— Много лишнего груза накопилось, — сказал Вандегриф, имея в виду беспалого главаря бандитской шайки Акоша, скитальца Лорни и беглого слугу Ейко.

— Главарь будет нашим проводником в горах, — ответил Ломпатри. — Будем допрашивать его и этого скитальца по отдельности. Потом сравним их рассказы.

— Думаете, этот Лорни бывал в горах?

— Не переживайте так, господин Вандегриф, там всего лишь разбойники. Два дня тому назад мы на пáру уложили две дюжины этих мерзавцев.

Вандегриф не стал спорить с другом о том, кто именно уложил мерзавцев: он уже успел понять норов Ломпатри и его отношение к простолюдинам.

— Как вы считаете, господин, отчего этот паренёк сбежал от жрецов? — спросил черноволосый рыцарь.

— Кто знает, что в голове у этого парня. Впрочем, не думаю, что он долго протянет.

— Паренёк сгорает от нетерпения поговорить с вами.

— Вы ещё молодой сюзерен, господин Вандегриф — но со временем вы поймёте, что если уделять время каждому холопу, который хочет с вами поговорить, то и жизни не хватит.

— Хотите, чтобы я сам выведал, зачем он вас разыскивал?

— Да что уж там, всё равно сидим.

Вандегриф кликнул Навоя и тот подвёл к рыцарям Ейко, который выглядел уже гораздо лучше, чем утром, но всё равно ещё сильно боялся того, что с ним происходило.

— Имя!? — бесцеремонно начал Ломпатри.

— Меня зовут Ейко и я слуга уважаемого жреца Наимира, — ответил парень.

— Зачем сбежал, холоп? — грозно спросил Ломпатри, отчего Ейко испугался ещё больше и стал путать слова.

— Я не хотел. Простите. Я ведь думал, что оно так и есть, как сталось, но жрец…

— Что ты там бормочешь? — прикрикнул на него Вандегриф. — Говори прямо!

— Уважаемый Наимир сказал неправду.

— Он снова за своё! — закричал Вандегриф и в порыве гнева вскочил со стула. — Утром говорил то же самое: гнал напраслину на уважаемого.

— Тебя за это повесят, слуга Ейко, — заметил Ломпатри, которого этот разговор начал забавлять. — Жрецам нельзя говорить неправду. И если кто-то делает обвинение, которое делаешь ты, ему потребуются очень серьёзные доказательства, чтобы сохранить голову на плечах.

Разговор рыцарей со слугой привлёк всеобщее внимание. Только Лорни продолжал помешивать варево и заглядывать под крышку котелка, где бурлил будущий волшебный отвар от всех болезней.

— Я убежал, потому что не мог больше так! — продолжал Ейко уверенным голосом. Видать, от осознания правого дела, которое он совершал, к нему вдруг вернулась храбрость. — Всех голубей, которые прилетали к нам на башню старого храма, ловил я. Никогда в жизни я бы не подумал читать те послания, которые доставляли жрецам. Да я и читать, по правде, не умею; только две буквы знаю. Но я слышал, как Наимир иногда диктовал уважаемому жрецу Печеку послания в форт. Но там ничего интересного для вас: всё про разбойников и деревни, а ещё про штольни. Не знаю, что это значит, но про это они много говорили. А однажды разбойники привели к нам детей.

Когда Ейко заговорил о детях, всеобщий интерес усилился. Даже Мот, который вместе с Молнезаром сидел поодаль и наблюдал за лугом, перестал смотреть в пустоту и подошёл к Елене. Молодой Молнезар напротив, навострил уши, но продолжил глядеть на тихий луг и серые облака. Неизвестно, думал ли он о луге или его мысли унеслись к молодой жене Всенеже, которую он не видел уже очень давно и за которую готов мстить до конца жизни.

— Ты видел Унди! Где она? Где? — молящим голосом вопрошал Мот у Ейко.

Ломпатри строго посмотрел на Мота, но ничего не сказал по поводу того, что крестьянин покинул свой наблюдательный пост.

— Я не знаю имён, — ответил слуга. — Но когда уважаемый жрец Наимир сказал вам, что их отвели в форт… Это не так. Я сам слышал, как человек в белом одеянии говорил Наимиру перед уходом, что отведёт детей к штольням.

— Постой, постой, — перебил его Вандегриф. — Что за человек в белых одеждах?

— Это главарь той шайки, что привела детей.

— И он с отрядом ушёл к штольням? — переспросил Вандегриф.

— Верно, господин, — отвечал Ейко, радуясь, что рассказывает что-то, чего не знали эти удивительные для него люди с рыцарскими амулетами. — А когда господин Ломпатри спросил о детях, уважаемый жрец Наимир сказал, что их отправили в форт.

Когда Ейко замолчал, никто не решился что-либо сказать. Вандегриф, не понимая, что же за игру затеял жрец Наимир, смотрел на Ломпатри в поисках ответа. Закич чесал затылок и пытался думать. Навой и Мот тихо между собой прикидывали, где могут быть эти штольни и сколько до них дней пути.

— Я так понял, ты голубей любишь, — заговорил, наконец, Ломпатри.

Ейко улыбнулся и кивнул в ответ рыцарю.

— Я сжёг всех твоих голубей, — спокойным тоном сказал Ломпатри.

Беглый жречий слуга резко изменился в лице. У него даже не возникло сомнений в правдивости слов рыцаря, и поэтому он немало удивился этой новости. Паренёк с минуту стоял, открыв рот, и соображал, что значат для него голуби и что значит для него этот рыцарь, который убил любимых птиц. Он простоял бы и дольше, но тут подскочил Молнезар.

— Там голубь, я заметил! — выпалил крестьянин, тяжело дыша.

— К форту? — спросил Ломпатри. Молнезар кивнул.

— Я поймаю! — закричал Ейко и бросился к лугу. — Я умею! Я покажу!

Ломпатри даже не успел крикнуть «стой!», как Ейко уже выбежал из-под сени берёз. Вандегриф и остальные бросились вдогонку, чтобы не дать этому глупцу выбежать на открытый луг и подвергнуть всех опасности быть замеченными. Но прыткий и скорый Ейко в два шага оказался на лугу и уже весело прыгал через высокую, мокрую, приунылую, осеннюю траву. Остальные же остановились за деревьями, не решаясь кинуться за безумцем. Ейко остановился и глянул на небо. Там, далеко впереди, виднелась чёрная точка — почтовый голубь. Как Молнезар сумел его разглядеть — загадка. Но с того момента, как молодой крестьянин увидел посланника, до того, как Ейко глянул вверх, голубь пролетел уже пол-луга, так что теперь жречий слуга смотрел вслед улетающей птице. На удивление крестьян, рыцарей, Воськи и Закича, как только этот паренёк поднял вверх руку, маленькая точка в небе перестала удаляться, а стала подскакивать и кувыркаться на месте. В следующее мгновение она начала увеличиваться: голубь летел прямо к пареньку, стоявшему посреди поля, на виду у всех. Но если все в эти мгновения думали о том, что парня может заметить кто угодно, то Ломпатри смотрел перед собой и видел совершенно не то, что остальные. Он снова оказался у себя дома, в провинции Айну. Он смотрел на луг, где точно так же с поднятой рукою стояла его почившая жена, а ей на запястье с небес опускался охотничий ястреб. Ни Воська, который знал своего господина всю жизнь, ни Закич, научившийся за долгие месяцы улавливать смену настроения рыцаря, не увидели этого. Эта картина явилась одному лишь Ломпатри. Поэтому, когда Ейко подбежал с птицей к остальным, Ломпатри ничего не сказал. Вандегриф вцепился в грудки бедному слуге и чуть не повалил его на землю. Навой хотел ударить парня, но голубь, которого тот прижимал к груди, спас Ейко от справедливой расправы. Солдат побоялся задеть хрупкую птицу. К тому же, все ждали, что Ломпатри сам душу вытрясет из этого лихача, но командир неподвижно стоял у берёзы и смотрел вдаль.