Нуониэль. Книга 1 (СИ) - Мутовкин Алексей - Страница 62

— Я предлагаю взять назад и пройти по этому оврагу к лесу, что по левую сторону волока, — сказал Вандегриф, водя пальцем по карте нуониэля.

— Там лес тянется по холмам до самых горных утёсов, — сказал Ломпатри. — Можно пройти незамеченными.

— Там разбойничьи засады, — заметил Лорни, тоже тщательно всматриваясь в карту. — Какая же у вас карта верная!

— Точно про засады знаешь? — спросил его Ломпатри.

— Нет. Просто думается так.

— Смотрю, шибко много тебе думается, — пробубнил Вандегриф.

— Ну, тут смотря с кем сравнивать, — ответил Лорни. — И всё-таки, какая же у вас карта отличная!

— Ты полегче, хожалый! — осадил его Вандегриф.

— Предлагай свой путь, — попросил Ломпатри скитальца, а Вандегрифа похлопал по плечу, чтобы тот не злился.

— Надо идти здесь по краю до берёзового перелеска. Там луга совсем мало. Перейдём его, а затем меж холмов и к уступам.

— А там засады разбойничьей нет?

— Там нет. Волков много. Бандиты туда лишний раз носу не кажут.

— А о том, как мы вот эту речушку переплывать будем, у тебя тоже есть своё мнение? — спросил у скитальца черноволосый рыцарь.

— Конечно есть! Я же почти звездочёт, а у звездочёта должно быть своё собственное мнение.

— А вдруг у бандитов дозоры на холмах? Они нас на этой речушке и перебьют.

— Это река Волчья. Называется рекою, а на деле всего лишь неглубокий ручей, — пояснил Лорни. — А дозоров там нет. Это слишком далеко от форта. Великий Господин охраняет только ближние подступы к своей крепости.

— Откуда знаешь? — спросил Ломпатри.

— Бывал там.

— И знает всё, и бывал всюду, — не без подозрения заметил Вандегриф. — С чего это нам доверять тебе?

— Так не доверяйте! Кто же просит? Я просто путь предлагаю, а вы уже сами решайте. Что я вам, маг какой али жрец, чтоб говорить, что вам делать?

— Повежливее к уважаемым! — уже очень сердито выговорил Вандегриф.

— Ох, простите, — ответил Лорни не без тени насмешки. — Я не знал, что вы из «этих».

— Из каких из «этих»?

— Из тех, кто уважают жрецов, знаете ли. Это ведь очевидно! Старый и, наверное, самый безобидный спор всего Троецарствия: жрецы и маги.

Ломпатри сложил карту и передал её через Навоя обратно нуониэлю.

— А сам ты за кого? — спросил скитальца Ломпатри.

— Как же тут выбрать человеку, который, как заметил господин Вандегриф, слишком много думает? Жрецы говорят, что ничего не знают и всю жизнь что-то ищут. Маги говорят, что знают всё, но никогда ничего не искали.

— Значит, тебе остаётся быть за Великого Господина? За этого таинственного и всемогущего волшебника? — спросил Ломпатри.

— Я не питаю к нему нежных чувств, хотя и знаю о нём очень мало, — серьёзно ответил Лорни. — Он прибыл откуда-то из Илларии, когда упал Скол. Прославился тем, что совершал необъяснимые поступки.

— Не об одном подвиге этого человека я ещё не слышал, — с достоинством, заметил Ломпатри.

— Говорят, он в одиночку захватил форт в три сотни щитов, — ответил на это Лорни.

— Слухи, — махнул рукою Вандегриф.

— Возможно, — продолжал Лорни. — Но в Дербенах всё слухи. Слухи, о том, что Скол упал. Слухи, что разбойники кругом. Ещё ходят слухи, что с одним рыцарем путешествует сказочное существо.

— И слухи о том, что кое-кто убил паренька из своей деревни, — подытожил Ломпатри.

После этого обсуждения Ломпатри приказал «в седло», и компания отправилась на север по тому пути, который предложил Лорни. Путь лежал под сенью теряющих последние листья клёнов прямо по границе леса и луга. Закичу удалось разузнать у Навоя, что рыцари повели отряд к месту, где лес почти вплотную подступает к холмам, которые переходят в горные утёсы. Добраться оттуда до скал, где можно легко спрятаться от глаз неприятеля, можно за какие-то пару часов. Правда, как заметил Навой, в тех местах резвился горный ручей, но в это время года он не половодит. Скиталец считал, что неглубокие журчащие токи можно легко преодолеть.

К четырём часам дня отряд вышел к берёзовому перелеску, за которым начинался луг. Уже из подлеска сквозь холодную дымку путники увидели горные утёсы, возвышающиеся до самого неба. Ломпатри остановился на привал: он решил переходить по открытой местности в потёмках, а до заката оставалось ещё несколько часов.

За день пути паренёк Ейко успел обсохнуть и придти в себя. Закич передал парня на попечение Воськи и тот сделал своё дело на отлично: теперь бывший слуга жрецов шагал в тёплой затрапезке и в одной из соболиных шкур, которые крестьянин Мот когда-то хотел обменять у жрецов на звонкую монету. С голоду парню тоже умереть не дали. Еды осталось мало, но всё же Воське удалось отыскать пару кусков хлеба, чтобы новый член отряда не упал с лошади. А ехал он верхом на той кобыле, на которой везли Акоша. Соседство не слишком смутило бывшего главаря бандитской шайки. Как ни странно, но этот, в прошлом лихой малый, сильно присмирел в последние дни. Его раны начали затягиваться, и Закичу уже не приходилось возиться с ним так долго, как раньше. Но всё же во взгляде Акоша многие читали издёвку. Что-то хитрое таилось в его душе, когда члены отряда невольно встречались с ним взглядом. Лишь нуониэль не боялся открыто глядеть на связанного калеку.

На привале Ломпатри разрешил развести огонь и приготовить трапезу. Воська умел подбирать дерево и складывать его так, чтобы меньше дымило. К столу ожидалось рагу из кроликов, которых добыл Закич, отъехав около полудни от отряда вправо в лес погуще. Теперь, когда в котелке доходило ароматное рагу, все сидели у двух небольших костерков и грелись, вкушая приятный запах обеда. Воська и Еленя, помогавший слуге рыцаря, уже стали греметь плошками, разливая жирные порции, когда Лорни обратил внимание на вещи нуониэля, которого аппетитные запахи тревожили меньше остальных.

— Смотри-ка, коневод, — обратился Лорни к Закичу, — а я и не знал, что у вашего чуда есть набор для письма. Меня и карты его сильно удивили, а тут ещё и перья с чернилами.

— А он у нас не из простых! — неохотно ответил Закич.

— А, отчего говорить не может?

— Повязку на шее не видишь разве? Стрела насквозь пробила, — бубнил коневод.

— Не бреши!

— Я две недели синим вереском лечил, — ответил Закич, решив похвастаться своими умениями.

— А мертвянка?

— Ха! — усмехнулся Закич. — Говорю же, не из простых он!

— Да ни в жизни не поверю! — удивлённо отвечал Лорни, ожидая, когда Еленя нальёт ему в плошку долгожданную стряпню.

— А видишь ту маленькую глиняную бутылочку? — спросил Закич. — Идэминель! Этого года. В Степках нашёл. Причем так, походя.

— А ещё меня брехуном называют! — рассердился Лорни, отвернулся от Закича и взял плошку с рагу, которую ему уже протягивал Еленя. — Благодарствую, добрый человек.

— За добро страпезничать, — расплылся в улыбке Еленя и добавил: — А про ископыть конюх не брешет!

Лорни хмуро посмотрел на Еленю. Паренёк искренне удивился такому холодному взгляду. Он опустил голову, и его соломенная шляпа скрыла лицо. Скиталец выхватил у паренька ещё одну порцию и быстрым шагом направился к нуониэлю. Он подсел к сказочному существу и подал еду своему соседу. Нуониэль отблагодарил его поклоном.

— Скажи мне, добрый человек, — начал Лорни, и тут же осёкся, — точнее, не человек. Судачат, будто тебя стрелою в выю поранили?

Нуониэль не без отвращения понюхал рагу, поставил плошку на землю перед собой и утвердительно кивнул в ответ. Лорни немного успокоился. Он подул на снедь, обтёр правую руку об свои странные, засаленные одежды, и зачерпнул этой же рукой, как ложкой тёплую, даже чуть горячую жижу, а затем отправил её в рот. Рагу было горячим, так что он обжёг себе и руку и рот. Нуониэль тем временем отчистил две палочки, найденные им тут же и принялся с их помощью без всякого аппетита, но всё же аккуратно поедать поданный обед. Вытирая остатки рагу с пальцев о старую меховушку на груди, Лорни не без удивления наблюдал, как нуониэль прекрасно справляется с поеданием как твёрдых кусков репы и свёклы, так и с собравшейся внизу плошки жижи. Использование палочек вызвало у скитальца неподдельный интерес. Но всё же Лорни переборол своё восхищение. Он взял из кучки нуониэльских вещей глиняную бутылочку, показал её собеседнику и произнёс: