Охота за «Красным Октябрём» - Клэнси Том - Страница 63

Шаврову понадобилось несколько мгновений, чтобы заметить летящий рядом истребитель.

Два истребителя.

В пятидесяти метрах слева и справа летела пара американских «иглов». Прямо на него из-под тёмной маски смотрели глаза американского лётчика.

– Як-106, Як-106, отвечайте на вызов. – Голос по каналу единой полосы радиочастот говорил по-русски безупречно, без малейшего акцента.

Шавров не отозвался. Они прочли номер его самолёта на кожухе двигателя ещё до того, как он успел их заметить.

– Сто шестой, сто шестой, вы приближаетесь к самолёту «сентри». Просим назвать себя и сообщить о намерениях. Нам не нравится, когда к нам приближается истребитель, поэтому последние сто километров за вами следуют три наших перехватчика.

Три? Шавров повернул голову и посмотрел назад. Третий «игл» с четырьмя ракетами «спэрроу» под крыльями висел в пятидесяти метрах от его хвоста, в направлении точно на шесть часов.

– Сто шестой! Наши парни просят передать вам своё восхищение вашим умением летать так медленно и низко.

Лейтенант Шавров буквально дрожал от ярости. Он уже миновал отметку четыре тысячи метров, но все ещё находился на восемь тысяч ниже американского АВАКСа. Как так, ведь при подлёте к цели он проверял свой хвост каждые тридцать секунд! Американцы, по-видимому, сначала поотстали, спрятались в тумане, а потом направились к нему по сигналу с «сентри». Шавров выругался про себя, продолжая лететь к цели. Он проучит этот АВАКС!

– Немедленно отверните, сто шестой. – Голос звучал холодно, без всяких эмоций, разве что с оттенком иронии. – Сто шестой, если вы немедленно не отвернёте, мы будем считать ваши намерения враждебными. Подумайте об этом, сто шестой. Вы уже за пределами дальности действия радиолокаторов своих кораблей и ещё не вошли в сферу действия наших ракет.

Шавров посмотрел направо. «Игл» отворачивал в сторону, и левый истребитель делал то же самое. Что это значит? Жест доброй воли? Они отпускают его, ожидая, что и он ответит тем же? Или дают возможность открыть огонь истребителю, находящемуся сзади? Черт знает, что придёт в голову этим гадам империалистам! Он по-прежнему находился по крайней мере в минуте от дальности действия их ракет. Шавров был далеко не трусом. При этом, однако, он не был и дураком. Он наклонил ручку и отвернул на несколько градусов вправо.

– Спасибо, сто шестой, – отозвался голос. – Тут на борту нашего АВАКСа несколько стажёров, и двое из них – женщины. Нам бы не хотелось расстраивать их при первом же вылете.

Это было уже слишком. Шавров не выдержал и нажал на кнопку радиопередатчика.

– Сказать, что тебе делать с твоими бабами, янки?

– Вы грубиян, сто шестой, – укоризненно упрекнул американец. – По-видимому, ваши нервы пострадали от продолжительного полёта над волнами. У вас на пределе запас горючего, сто шестой. И погода не шепчет… Вам не нужна проверка координат?

– Проваливай, янки!

– Как нехорошо, сто шестой. Обратный курс к «Киеву» – сто восемьдесят пять градусов по гирокомпасу. Знаете, в таких высоких широтах пользоваться магнитным компасом следует с большой осторожностью. Расстояние до «Киева» – 318,6 километра. Предупреждаю – с юго-запада быстро надвигается холодный фронт, так что через пару часов летать будет ещё хуже. Вам не нужен эскорт до «Киева»?

Вот свинья! – мысленно выругался Шавров. Он выключил радио, кляня себя за несдержанность – допустить, чтобы американцы так задели его самолюбие! Как и у большинства лётчиков-истребителей, у него было больное самолюбие.

– Сто шестой, мы не приняли вашей последней передачи. Два моих «игла» летят в сторону вашего авианосца и проследят за тем, чтобы вы благополучно вернулись домой. Желаю удачи, товарищ. Это был «сентри-новембер», конец связи.

Американский лейтенант повернулся к своему полковнику, его распирало от смеха.

– Господи, я думал, лопну от такого разговорчика! – Он отпил из пластмассового стаканчика кока-колы. – Подумать только, он всерьёз был уверен, что сумел подкрасться к нам незамеченным.

– Надо думать, ты обратил внимание, что ему удалось подлететь почти на дальность своего «атолла» – оставалось меньше мили, а у нас не было разрешения открывать огонь, если он не выпустит ракету первым в одного из нас. Это испортило бы нам весь день, – проворчал полковник. – А ты здорово накрутил ему хвост, лейтенант.

– Получил огромное удовольствие, полковник. – Оператор посмотрел на экран. – Ну что ж, он возвращается к мамочке, а «Кобра-3» и «Кобра-4» висят у него на хвосте. Не завидую этому русскому, когда он вернётся домой. Если вернётся. Даже с подвесными баками он был на пределе дальности полёта. – Лейтенант задумался. – Как вы считаете, полковник, если они снова выкинут такую штуку, не предложить ли парню перелететь к нам?

– Из-за Яка? Зачем он нам? Если только морская авиация не прочь заполучить самолёт, чтобы поиграть с ним. У них мало русских самолётов, но ведь этот Як только на металлолом и годен.

Шавров с трудом преодолел искушение включить двигатель на форсаж. Для одного дня он и так уже проявил достаточную слабость. К тому же его Як может превысить скорость звука только при крутом пике, тогда как американские «иглы» в состоянии сделать это при наборе высоты и у них много топлива. Он видел у них дополнительные баки, прикреплённые вдоль бортов. Да с ними они смогут пересечь океан! Черт бы побрал этих американцев с их высокомерием! Черт бы побрал офицера разведотдела авианосца, который сказал, что Шавров сможет незаметно подкрасться к «сентри»! Пусть туда летают Ту-22М[24] с ракетами «воздух-воздух». Вот они справятся с этим хвалёным пассажирским автобусом, собьют быстрее, чем успеют отреагировать охраняющие его истребители.

Шавров заметил, что американцы не лгали насчёт погоды. В сторону северо-востока нёс облака холодный шквальный ветер, и он увидел их на горизонте в тот момент, когда приблизился к «Киеву». При виде русского соединения американские истребители развернулись и разошлись. Один истребитель, пролетев рядом, покачал крыльями. В ответ на прощальный жест Шаврова американец кивнул. «Иглы» выстроились в пару и повернули на север.

Через пять минут после этого его Як совершил посадку на палубу авианосца. Как только под колеса подставили тормозные башмаки, Шавров, все ещё бледный от едва сдерживаемой ярости, спрыгнул на палубу и направился к командиру эскадрильи.

Кремль

Москва по праву славится своим метрополитеном. Буквально за гроши люди могут проехать практически в любое место гигантского города в сверкающих вагонах современной и удобной электрической подземки. В случае войны подземные туннели могут миллионам москвичей послужить бомбоубежищем. Этим горожане обязаны Никите Хрущёву. Когда в середине тридцатых годов началось строительство метро, он высказал Сталину мысль, что закладывать туннели следует поглубже. Сталин одобрил эту идею. Строительство туннелей глубокого залегания на десятилетия опередило время: деление атомного ядра было тогда ещё только теорией, а о термоядерной реакции даже и не думали.

От ветки, соединяющей площадь Свердлова со старым аэропортом, проходящей рядом с Кремлём, проложили туннель, который впоследствии закрыли десятиметровыми железобетонными плитами. Это стометровое подземное помещение соединялось с правительственными зданиями Кремля двумя шахтными лифтами. С течением времени помещение превратилось в аварийный центр управления страной, откуда Политбюро могло руководить жизнью гигантской империи. Туннель позволял также тайно добраться до маленького аэродрома, с которого члены Политбюро могли перелететь в тайное убежище, расположенное под гранитным монолитом в Жигулях. Ни один из этих центров управления не представлял собой тайны для Запада – оба существовали для этого слишком долго, – но КГБ уверенно заявляло, что в западных арсеналах нет оружия, способного проникнуть сквозь сотни метров скального грунта, отделявшего эти убежища от поверхности.