Праздничный коридор (СИ) - Ильянкова Валентина Михайловна - Страница 85

«Странно, — подумала Зося, — какие документы я могла здесь забыть? Раз там написана моя фамилия, значит, я имею право посмотреть на эти бумаги».

Это был технический паспорт Анцевского дома, выписанный на Зосю. Внутри паспорта лежала дарственная от Анцева на ее имя. Зося сложила бумаги и положила их на прежнее место.

«Наверное, это как-то связано с его служебным положением. Не захотел или не смог покупать дом на свое имя. Сам мне все расскажет, когда вернется домой. Пока я здесь возилась, уже и рабочий день заканчивается — нужно позвонить Анцеву и сказать, что я здесь», — решила Зося и подошла к телефону.

Сегодня домашняя линия была свободна, но к телефону долго никто не подходил. После множества звонков трубку сняла Верочка и сообщила, что Анцев неделю назад уехал в командировку и когда возвратится, она не знает. Зося вздохнула — зря приехала. На вечерний поезд она уже опоздала, поэтому решила остаться в Москве еще на один день. Завтра можно будет походить по Москве, обязательно пешком. И, в первую очередь, побывать на Красной площади. Для самостоятельной пешей прогулки хорошо бы изучить карту Москвы. Ее можно завтра купить в киоске и следом потерять несколько часов на изучение, а можно поискать на книжных полках дома и составить маршрут сегодня.

Зося поднялась наверх, переоделась в домашний халатик и отправилась изучать содержимое всех книжных полок. Карту она нашла на столике в спальне Анцева. Зося развернула карту и улеглась на его кровать. Проложить для себя пеший маршрут по огромному незнакомому городу — дело очень увлекательное и кропотливое. Зося водила пальцем по улицам и переулкам, которые должны были ее вывести к Красной площади, и старалась запомнить их название. Было уже очень поздно. Зося сложила карту, но уходить из спальни Александра Михайловича не хотела — здесь она была рядом с ним, да и пустой дом пугал ее темнотой и ночными звуками своей повседневной жизни. Зося нырнула под одеяло и по привычке свернулась калачиком.

Она уже засыпала, когда громко щелкнула дверная задвижка входной двери и послышались шаги на первом этаже. Зося встала и тихонько приоткрыла дверь — Анцев прошел мимо в душевую комнату.

«Он дома, — запело в Зосе счастье, — сейчас организуем для него сюрприз».

Зося, осторожно ступая, подошла к душевой комнате. Через матовое стекло четко просматривался силуэт большого мужского тела. Зося сняла халат, раздвинула двери кабины и шагнула под струи воды. Ее тело мгновенно пронзили тысячи острых холодных иголочек — это был душ из ледяной воды. Зося прижалась к холодному любимому телу и звонко хохотала, запрокинув голову. Анцев онемел, и не сразу сообразил, что рядом с ним действительно его Зосенька. Сейчас она может превратиться в сосульку.

Он выключил воду, завернул Зосю в большой халат и отнес на свою кровать.

— Зосенька, — он целовал ее холодные губы, растирал руки и ноги, — Драгоценная моя, любимая хулиганка, так и заболеть недолго!

— Но ты же, слава Богу, не болеешь. Кстати, а почему именно холодный, нет, просто, ледяной, душ?

— Наказываю свое тело за преступную страсть. Ты ведь мне велела научиться быть сдержанным.

— Получается?

— Нет. Я все так же задыхаюсь при виде твоего тела. Если быть честным, то холодный душ — это многолетняя привычка. Тебе этого делать не следует, ты можешь заболеть. Ты приехала по делам или ко мне?

— Только к тебе. Я приехала сказать тебе, что очень люблю тебя и согласна выйти за тебя замуж. И, если там, — Зося показала рукой вверх, — заключаются браки не только земные, но и духовные, то я хочу, чтобы мы с тобой венчались в церкви. Я и после смерти не хочу с тобой расставаться. Мое собственное Я должно стать твоим Ты. Я готова к ответственности за тебя, и к отношениям по законам наших предков «Я за Ты». У нас с тобой все должно быть поровну. А твой холодный душ станет и моей многолетней привычкой. Ты хотел просить моей руки у отца?

— И сейчас хочу! — ответил Анцев

— И это правильно, пусть мой папочка одобрит мой выбор и успокоится! Я знаю, что он все поймет и будет рад за мое счастье. Необходимо срочно с ним поговорить и, конечно, это должен сделать ты. Я люблю своего папочку и мне больно со стороны наблюдать, как он сейчас мучается и переживает за меня. Он считает, что я унижаюсь перед Санечкиным отцом, навязываю ему свою любовь, этим преступаю через свое достоинство и княжеский род Чарышевых. Я не могу ему рассказывать и доказывать, что Саня — это ошибка моей молодости, я давно о нем забыла. Там сегодня нет никаких чувств — ни любви, ни ненависти, ни даже сожаления. Случилось то, что случилось — у меня есть любимый ребенок и никаких воспоминаний.

— Кто Саша для тебя сейчас?

— Саня для меня, нынешней — сокурсник, которому я искренне желаю добра и счастья. Тебе это тоже необходимо знать, чтобы в твоей голове и сердце никогда не возникала даже тень сомнения в моей любви. Ты должен знать еще об одном мужчине, дружбой с которым я очень дорожила, будучи еще совсем ребенком. Несколько детских лет мы были с ним неразлучны, как сиамские близнецы. Это были очень тяжелые годы нашей жизни. В те, детские годы я считала его своим братом, покровителем, кем угодно, но только не любимым человеком. Детская влюбленная пришла позже. Он мечтал о военной специальности, войнах и прочих мужских доблестях где-нибудь на краю света. И он уехал, поступил в военное училище, там женился. Но что-то мешало ему написать мне правду, он начал сочинять трактаты о неразделенной любви, просил меня дождаться его после окончания училища, иначе с ним может случиться какая-то мифическая беда. Единственное решение, которое я смогла тогда принять так это то, что нам нужно встретиться и поговорить. Я хотела ему объяснить, что у нас не было любви, что нельзя серьезно относиться к детской влюбленности, все давно прошло. Я хотела ему сказать, что он мне друг, любимый друг, и я не могу ничего изменить. Он приехал, и когда я ему сказала, что любви нет, и не было, в его штанах взыграло уязвленное мужское самолюбие, и он меня изнасиловал. Он полагал, что я, изуродованная мужским насилием, никогда больше не смогу физически полноценно полюбить другого мужчину. Мы с ним больше не виделись, он где-то служит, или воюет в самой горячей точке нашей страны. Он с детства был защитником слабых и обиженных.

— Зосенька, если он вернется, ты смогла бы его простить и возобновить вашу дружбу?

— Тяжелый вопрос. Все зависит от обстоятельств. Правда состоит в том, что я всегда дорожила, и дорожу сейчас, нашей дружбой. Петя — это самые теплые воспоминания моего детства. Одной минутой похоти, которую Петя, вероятно, считал своей мужской победой, он подверг сомнению саму вероятность существования дружбы между мужчиной и женщиной без того, что называется сексом. Земля вращается, и мы, возможно, с ним встретимся. А когда встретимся, тогда и разберемся, стоит ли дальше поддерживать наше знакомство. Именно, знакомство и дружбу. Любить я могу только тебя. И душой, и телом. Никакого секса на стороне я себе никогда не позволю. Я говорю это потому, что ты иногда очень внимательно со стороны присматриваешься к моему общению с другими мужчинами. Я это пристальное внимание заметила еще в Горевске и очень старалась себя не скомпрометировать в твоих глазах. Ты, то ли сомневаешься во мне, то ли ревнуешь?

— Ладно, придется и мне быть откровенным с тобой. Действительно, присутствует в небольших количествах и то, и другое. Сомневаюсь, в правильности твоего выбора. Заметь — не своего, а твоего. Во мне сомневаться не приходится — ты моя первая любимая женщина. До тебя я никогда и никого не любил. Женщины для меня делились на две категории — коллеги по работе или соседки по жизни. Татьяна относилась ко второй категории — соседка по коммунальной квартире. Маленьким ребенком я часто и продолжительно болел, от чего и пострадал мой природный иммунитет. Когда мне было пять лет, в детском саду началась эпидемия паротита. Мы знаем эту детскую болезнь под именем «Свинка». Я заболел в числе первых — температура, рвота и все прелести этой свинячей болезни. Болел долго и тяжело. В результате — осложнение, которое в будущем привело к бесплодию. Зная о своем недуге, я стал избегать серьезных отношений с женщинами, чтобы в дальнейшем не унижать себя бесполезными оправданиями в неспособности построить полноценную семью.