Записки заключенного (ЛП) - "OneWhoSitsWithTurtles" - Страница 18

Мы занимались любовью той ночью, и каждой ночью последнего месяца, как только выпадал случай. Оставшееся время мы проводили вместе, насколько это возможно. Разлучить нас могло разве что заключение в камеру-одиночку на неделю. Всякий раз, как мы оказывались наедине, то обсуждали, что будем делать, освободившись.

Я рассказал Артуру обо всем, чем хотел бы заниматься; о вещах, про которые я и думать забыл, из-за уверенности в том, что уже никогда не выйду из тюрьмы. Я хотел играть в театре, освоить какой-нибудь музыкальный инструмент и поездить по миру. Артур тоже рассказал мне о своих планах. Он тоже хотел путешествовать, но еще в его интересах было продолжить то, чем он занимался до тюрьмы. Он объяснил, что слышал что-то о работе на правительство прямо во снах, хоть ему и пришлось бы работать нелегально после отсидки в тюрьме. Честно говоря, для меня это звучало сродни вымыслу, но сама идея выглядела интригующе.

Еще мы строили планы о том, что будем делать вместе меньше, чем через год. Я точно не знал, как мы раздобудем на все это деньги, но был уверен, мы что-нибудь бы придумали с нашими навыками. И путешествовали бы по всему земному шару, занимались бы любовью на пляже в лучах закатного солнца. Мы бы любовались звездами ночью и отправились бы исследовать мрачные деревеньки. Мы бы купили дом, назвали бы его своим и стали бы похожи на давно замужнюю пару. Мы бы ссорились, мирились сексом и не знали бы хлопот.

В общем, мы просто хотели жить нормальной жизнью.

Время никогда не летело так быстро, как в этом месяце. Я уверен, Артур пытался отвлечь меня от моих опасений. В этом он преуспел. Прежде чем я успел это понять, уже наступила последняя ночь перед тем, как меня освободят. Я упаковал свои пожитки, а затем разделся и вжал Артура в постель медленно и жестко.

Мы знали, что завтра утром у нас не будет возможности попрощаться, мы должны были сделать это ночью. После того, как мы привели себя в порядок и устроились вместе под одеялом, мы целовались и часы летели как считанные секунды. Мы отстранились только тогда, когда я неожиданно почувствовал соленую влагу на лице.

Когда я отодвинулся еще немного, я понял, что это были мои собственные слезы. Артур поднял руку и нежно стер их ласковыми прикосновениями большого пальца. – Ты будешь меня навещать? – тихо спросил он, выглядя так, словно сам вот-вот заплачет, но очень старается не расстроить меня еще сильнее.

- Конечно! – тихо и недоуменно воскликнул я, удивленный тем, что он мог подумать иначе.

- Раньше всех приду в понедельник на следующей неделе, - пообещал я. Если можно было бы, я бы вовсе жил в комнате для свиданий все девять месяцев. Мне бы хотелось, чтобы хотя бы часов посещения было больше, но приходилось мириться с тем, что есть.

- Ты должен быть счастлив, что выходишь из тюрьмы, – попытался упрекнуть меня Артур, но голос его в какой-то момент сломался, растеряв весь укоризненный тон.

Мы снова встретились в соленом поцелуе, наши слезы мешались на губах.

– Я люблю тебя, Артур, - Твердил я в его губы бесчисленное количество раз. Я просто обязан был сказать снова, каждый раз, когда он говорил тоже самое в ответ. И еще раз. Он должен был верить, ему нужно было это знать, потому что на девять месяцев эти признания придется отложить.

В какой-то момент мы уснули, а утро наступило слишком быстро. Охранник постучал дубинкой по решетке нашей камеры перед перекличкой, разбудив. Я был рад, что мы переоделись заранее ночью, но так же и знал, что охрана видела нас спящих рядом. Кальвин был одним из охранников, сопровождавших меня на волю, но когда я попытался встретиться с ним взглядом, попросить о последней услуге, присматривать за Артуром, он уставился в пол.

Тяжело сглотнув, я медленно сполз с кровати, прихватив небольшую спортивную сумку. Часть меня подсказывала, что я мог бы отложить все это на девять месяцев, или идти так медленно, что у надзирателей лопнет терпение и они, чтобы не терять времени, просто вышвырнут Артура отсюда вместе со мной. Этого не произошло, да и наблюдали они за мной без явных эмоций.

- Позаботься о себе, любовь моя, - молил я Артура, когда мы встретились для последнего поцелуя; надзиратели были любезны нам его предоставить. Артур сидел на краю кровати, не в силах двигаться достаточно быстро, так что я опустился перед ним на колени и потянул его ближе к себе, лицом к моему лицу.

– Я люблю тебя, - добавил я в самые его губы.

Он кивнул и поцеловал меня в ответ.

– И я тебя, - сдавленно проговорил он и всхлипнул, его глаза застилали слезы. Было трудно говорить, глотать, сделать вдох. – Мы очень скоро снова увидимся, - напомнил я и ему и себе, даже если это не имело значения прямо сейчас.

Я потянулся за еще одним поцелуем и услышал нетерпеливый вздох за своей спиной.

– Ну ладно, закругляйтесь уже, - сказал один из надзирателей, не Кальвин, второй. Артур оттолкнул меня раньше, чем нам влетело от охраны, и я выпрямился. – Время идти, - торопил Кальвин, когда я замер, так и стоя на месте.

- Я знаю, - я отер лицо ладонью, стирая слезы и последовал за ними, вон из камеры. Артур проводил меня до самой двери, и я видел его, стоящего там, смотрящего на меня, пока мы не повернули за угол, и я не потерял его из виду.

========== XI ==========

Комментарий к XI

Все кончается очень печально. Я предупредил.

Все закончилось всего неделю спустя.

Я был в своем лучшем костюме. И под ним я имею в виду мой единственный и довольно потрепанный костюм. Вообще-то, это был тот самый костюм, который был на мне в суде, когда меня приговорили к заключению в тюрьму, десять лет назад. Серая ткань была изношена, рукава были немного коротки, и пиджак туговато сидел на моих плечах. На мне была пестрая, расстегнутая внизу на пару пуговиц рубашка, я уверен, Артур посчитал бы её омерзительной, но у меня не было ничего другого.

Я приоделся, потому что именно в тот день собирался проведать Артура. Я сильно нервничал, с нетерпением ждал встречи и волновался. Прошла всего неделя, с тех пор, как меня освободили, но это уже была словно маленькая жизнь. Я понятия не имел, как протяну ночи на протяжении оставшихся месяцев без моего партнера.

Я был занят всю неделю, старался не думать о том, как там Артур. После освобождения, меня поселили в крошечную комнату в общежитии; думаю, потому что, даже если меня ошибочно обвинили, они боялись, что тюрьма-то уж сделала из меня преступника. Как-то иронично это все. Но мне показали комнату и первым делом я подумал о том, что надо будет заменить односпальную кровать на двуспальную, до того, как Артура выпустят из тюрьмы.

Остальные жильцы общежития держались особняком, тем лучше для меня. Я едва помнил, как начать диалог с нормальным человеком; в тюрьме обычно представлялись через свои преступления. Не думаю, что «Привет, я Имс. Я сидел за убийство, но клянусь, я этого не делал» - звучит очень уж хорошо.

Кроме этого, я был занят работой, на которую меня устроили. Меня приставили к прачечной, в отеле по соседству. Можно подумать, подобное хоть чем-нибудь отличалось от работы в тюрьме, но меня это не волновало; за новую работу хотя бы платили. Некоторые из моих коллег были довольно болтливы, что делало день менее утомительным. Их прошлое обычно было сомнительней моего, и мы неплохо ладили.

Жизнь за стенами тюрьмы была совсем другой, я очень старался приспособиться. Я не успел научиться готовить до того, как сесть в тюрьму, поэтому сейчас я готовил простейшие блюда – в любом случае, у меня было не так много денег, чтобы позволить себе спалить жрачку. Сидеть одному за маленьким столиком у окна было очень одиноко, я привык к Артуру под боком и ребятам вокруг.

Труднее всего было, без сомнений, по ночам. Снимая свою новую, совсем недавно купленную одежду (у меня была всего пара комплектов на все случаи, я пока экономил деньги), вешал её в шкаф, но он выглядел как-то пусто без одежды Артура в нем. Затем я залезал под одеяло и вжимался лицом в чистую подушку. А потом я просто лежал часами, не в состоянии уснуть.