Коснуться твоих губ - Д'Алессандро Джеки - Страница 19

— Вчера вечером я упомянула одну свою подругу, некую мисс Уэйнзборо-Пакстон…

— Леди, которая не могла приехать на вечер из-за болезни, — вставил лорд Уэсли.

— Да, — сказала Самми, удивившись, что он помнит.

— У нее сильные боли в суставах, в основном в пальцах и костяшках. Я заметила, что две вещи уменьшают ее боли: теплые компрессы и втирание медового крема. Я ищу способ сделать его саморазогревающимся.

Лорд Уэсли провел рукой по подбородку и кивнул:

— То есть включая согревающие свойства прямо в крем. И вы близки к успеху?

— Кое-какие подвижки есть, но работы, к сожалению, еще очень много. Однако я не сомневаюсь в успехе.

Она вздернула подбородок, молча бросив ему вызов — пусть насмешничает, пусть считает ее синим чулком, но в глазах графа было только восхищение.

— Остроумная идея, — сказал он, окинув взглядом ее припасы. — Искренне желаю вам удачи. А скажите, мед у вас ваш собственный?

— Да. У меня полдюжины ульев позади палаты.

— Она бережет эти последние банки с медом, как скряга, — насмешливо произнес Хьюберт. — Но как только соберет мед в будущем месяце, я утащу одну банку, она и не заметит. Я ужасно люблю мед.

Лорд Уэсли смотрел на Саманту так, что внутри у нее все сжалось.

— Да, и я тоже, — пробормотал граф и снова занялся Хьюбертом. Самми вздохнула с облегчением.

Видит Бог, этот человек производит на нее магическое действие. Когда он рядом, она становится совсем другой. Он будит все ее чувства, заставляет их сфокусироваться. Ощущение его сильной руки под ее ладонью, когда он вел ее по садовой дорожке; исходящий от него лесной чистый запах, который вызывает желание прижаться к графу и вдыхать этот запах. Эти чувства были тревожными, и какое-то время она не обращала на них внимания.

До тех пор, пока он не посмотрел на нее так, что ее бросило в жар.

До тех пор, пока он не коснулся губами ее руки.

Кровь бросилась ей в лицо, она быстро подошла к телескопу и, чтобы скрыть смятение, притворилась, будто рассматривает инструмент. Этот человек приводит ее в смущение, она не может этого не признать. Сначала она разговаривала с ним сердито, но когда он извинился, ему как-то удалось разоружить ее и позабавить, совсем как на вечере у миссис Нордфилд. Их словесная перепалка ей нравилась, но когда они умолкали и он смотрел на нее вот так, ей становилось не до смеха. Хотелось, чтобы он прикоснулся к ее лицу, и он прикоснулся.

Она поймала себя на том, что испустила тяжкий вздох, и мысленно отшлепала себя. Господи, о чем только она думает? Не может же она на самом деле питать романтические чувства к лорду Уэсли. Ведь это все равно что подписать обязательство разбить себе сердце. Нужно сосредоточить свои романтические фантазии на воображаемом джентльмене, который никогда не сможет держать в своих руках ее сердце. Или хотя бы на Похитителе Невест. Скорее плод ее воображения, чем мужчина из плоти и крови.

С противоположного конца помещения до нее донеслись голоса Хьюберта и лорда Уэсли. Лицо Хьюберта было покрыто румянцем, видимо, он рассказывал графу о каком-нибудь своем эксперименте или изобретении. В таких случаях Хьюберт обычно смотрел на нее, но сейчас его взгляд был устремлен на графа, и сердце Саманты болезненно сжалось. В глазах брата Самми прочла восхищение, которого лорд, по ее мнению, не стоит. А может, стоит? Просто Саманта не хочет себе в этом признаться.

Она перевела взгляд на лорда Уэсли, он кивал, не сводя глаз с наполненной жидкостью мензурки, которую Хьюберт держал в руке. Она не могла отвести восхищенных глаз от профиля лорда: красивый лоб, высокие скулы, прямой нос, твердая линия губ, резко очерченный подбородок. Словно почувствовав ее взгляд, он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Ее обдало жаром. Господи, он заметил, что она его рассматривает! Кашлянув, чтобы скрыть смущение, она быстро перевела взгляд на телескоп, надеясь, что покраснела не так сильно, как ей показалось.

Глядя в линзы, она установила фокус, скорее чтобы обрести равновесие, чем из желания что-то увидеть. Сад приобрел четкие очертания, и она изумилась этому чудесному инструменту. Матушкины розы были совсем близко, казалось, их можно потрогать, а…

В объективе мелькнуло что-то синее. Наведя фокус и чуть повернув трубу, Саманта прищурилась, глядя в линзы. Миссис Бриггем мчалась к палате со скоростью, которой Самми от нее не ожидала. Господи, Самми совсем забыла о том, что мать собиралась подать лорду Уэсли чай, и, не найдя его, помчалась в палату.

Когда миссис Бриггем появилась на пороге, Самми прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Корделия запыхалась, шейная косынка сбилась на сторону, пучок на макушке съехал набок, видимо она потеряла несколько шпилек.

— Так вот вы где, лорд Уэсли! — воскликнула миссис Бриггем. — А я подумала, что вы сбежа… уехали, прежде чем мы успели побеседовать. Я и представить себе не могла, что вы здесь. Обыскала весь сад, даже в конюшню заглянула. — Она устремила на Самми грозный взгляд, мол, зачем ты его сюда привела.

Лорд Уэсли обвел рукой палату:

— Хьюберт предложил показать мне свой новый телескоп. Прекрасный инструмент. А лаборатория выше всяких похвал. Вы можете гордиться вашим сыном.

Корделия перевела взгляд на Хьюберта, который от слов графа словно вырос на два дюйма. Ее взгляд смягчился, она с улыбкой посмотрела на своего, бесспорно, блестящего сына, которого нежно любила, но не понимала.

— И горжусь, — бодро согласилась она. — Хотя мой дорогой мальчик частенько забывает, что не следует надоедать гостям своими заумными разговорами.

— Дорогая леди, не извольте беспокоиться, — примирительно произнес граф. — Мне очень приятно находиться в обществе ваших сына и дочери. — Он задержал взгляд на Самми. — Мы прекрасно провели время.

Миссис Бриггем с сомнением посмотрела на графа. Правду он говорит или это всего лишь дань вежливости? Наконец она решила, что лучше всего вернуть графа в дом, и очаровательно улыбнулась ему:

— Чай и бисквиты поданы в гостиную.

Граф посмотрел на часы, которые вынул из жилетного кармана, и сказал:

— При всем желании присоединиться к вам, к великому сожалению, я должен вас покинуть.

На лице Корделии было написано разочарование. Самми не сомневалась, что мать пригласит графа на чай в какой-нибудь другой день, и решила не допустить этого. Ей не хотелось, чтобы мать снова испытала разочарование в случае его отказа, опасаясь в глубине души, что и сама испытает разочарование.

Но прежде чем она успела произнести хотя бы слово, лорд Уэсли повернулся к ней:

— Когда я приехал, ваш лакей взялся присмотреть за моей лошадью. Не проводите ли меня до конюшни, мисс Бриггем?

— Ах да, конечно.

— Благодарю вас за экскурсию по палате, — обратился граф к Хьюберту, после чего почтительно поклонился его матери. — И вас, миссис Бриггем, за ваше любезное гостеприимство.

— Ах, граф, милости просим, — сказала миссис Бриггем. — Право же…

— Сюда, лорд Уэсли, — перебила ее Самми и быстро вышла из палаты.

Он пошел следом за ней. Пройдя несколько шагов, Самми услышала, что граф фыркнул.

— Мы что, участвуем в соревнованиях, мисс Бриггем?

— Прошу прощения?

— Вы так торопитесь, словно за вами гонится сам дьявол.

Не замедляя шаг, она искоса посмотрела на него:

— Может быть, так оно и есть.

Граф не сдержал смеха.

— Уверяю вас, совсем напротив.

— Уж не хотите ли вы сказать, что вам больше подойдет название «ангел»?

— Ангел? — Он снова фыркнул.

Самми еще ускорила шаг. Чем скорее он уедет, тем лучше. Он выбивает ее из колеи, вселяет в нее беспокойство, и это ей неприятно или почти неприятно.

Не прошло и минуты, как они уже были возле конюшни. Они чуть ли не бежали через лужайку, и Самми никак не могла отдышаться. Когда появился Сирил, ведя в поводу шоколадно-коричневого коня, Самми не удержалась и одобрительно цокнула языком.

— Он великолепен, лорд Уэсли, — сказала девушка, погладив блестящую конскую шею. Животное тут же повернуло голову и коснулось носом ее руки, издав приветливое ржание, от которого у Самми защекотало ладонь. — Как его зовут?