Разорванные цепи (СИ) - Давыдова Ирина - Страница 47

— Меня тогда не было с ней рядом, а близкие видимо не заметили ее состояние.

Профессор как-то горестно вздохнул и, посмотрев на меня, продолжил:

— Я назначу лечение, рецепты выпишу, лекарства купите, будем делать все возможное. Но предупреждаю, что ей придется после лечения походить ко мне на сеансы, хочу понять, как сильно пострадала ее нервная система и что можно сделать. А сейчас, покой и нормальное медикатозное лечение на первом этапе. Кстати, вам, наверное, понадобятся услуги профессиональной сиделки. Есть у меня хорошая медсестричка на примете, а за отдельную плату покушать приготовит и поможет чистоту навести, я правильно понял, что это необходимо для больной?

— Спасибо, Владимир Викторович, вы все правильно поняли.

После того, как профессор уехал, я взбешенно ударил кулаком в стенку. Какого хрена происходило в семье Полины и что за мудила был ее муж, чтобы не заметить, что жена на грани срыва? Может, эти срывы и были, но никому и дела не было до Полины? Какие отношения у них были? Что он погуливал на стороне, я знал давно, но какой мужик при деньгах и постоянном женском выборе, не гуляет после пяти лет брака? Кто не захочет оттянуться на стороне и вернуться с новыми силами в лоно семьи? Кому это когда мешало? Тем более у них сын, наследник, а в таких кланах ребенок много значит. И вряд ли Алексей хотел уйти от Полины, пока был жив тесть, тот бы такого просто не допустил, мигом смешав Алексея с грязью. Так что, тут без вариантов. Вот только… А если есть существенные причины, о которых я не знаю? Все интереснее и интереснее, пора мне хорошенько покопаться в прошлом этого муженька, вот нюхом чую, что здесь не все так просто. Тем более, если это поможет в предположениях, где искать оленя, в какое логово он так упорно прется, таща за собой любовницу и сына. На хрен ему эта телка сдалась, что за тайны мадридского двора? Видимо, не так все гладко там было, как всем представлялось со стороны. Мало, что Антон Синягин на корню загубил нормальную жизнь моей семьи, похоже, что и в его собственной не все в порядке?

Именно он был причиной всех бед, разом свалившейся на всех членов семьи, когда эта мразь положила глаз на фирму отца. По финансовым меркам та не была большой и чем-то выделяющейся, одной из сотен таких же средних по обороту в стране. Отец много лет заправлял делами и уверенно лавировал в финансовом строительном бизнесе, регулярно получая подряды на жилищное строительство очередных квартирных многоэтажек. До тех самых пор, пока Антон Синягин не решил расширить свой корпоративный бизнес, дотянув щупальца и до нашего спокойного города. За короткое время оказалось, что у Синягина в администрации очень много друзей, сам мэр и глава города со свитами ратовали за его интересы. На телевидении и в местных СМИ, как по команде плодились передачи и статьи, хором прославляющие огромные инвестиции, которые бизнесмен намерен вкладывать в проекты по улучшению жизни в городе. В этом хоре восхвалений не сразу стало заметно, как Синягин постепенно прибирает к рукам весь строительный бизнес в городе, умело разоряя, а потом и выкупая за бесценок, одну фирму за другой. Сначала те, что поменьше и послабей, лишая их земельных участков под строительство, вопреки выигранным тендерам и договорам подряда на строительство объектов, подписанных с фирмами, готовыми приступить, или приступившими к строительным работам. В одночасье рушились многолетние партнерские связи, перекупались контракты, люди лишались работы и надежды на будущее, потому что разоренные фирмы не могли выплатить им зарплаты даже за прошлые периоды.

И тогда появлялись люди Синягина, которые обещали в короткий срок все поправить и наладить порушенное, заплатить налоги и долги, выплатить зарплаты и платить их в будущем, никого не увольняя, обеспечивая постоянной работой. Сначала вели переговоры с акционерами и хозяевами фирм, которые к этому времени только что на стенку не лезли от безвыходности ситуации. Предлагали свои условия, перейти под начало Антона Синягина и работать дальше, вот только уже не владельцами, а наемным персоналом, давая за имущество разоренных фирм демпинговые бросовые цены. И если хозяева не соглашались, то в дело вступали крепкие ребята, а в ход шли все средства по рейдерскому захвату: подкуп, угрозы, шантаж. И люди сдавались, решая, что лучше остаться жить, рядом с родными и близкими людьми, с небольшой суммой на руках, чем разом лишиться всего, проклиная себя, все дальнейшее существование в том, что не защитил, не уберег от мразей самое дорогое и родное — любимых тебе людей.

Такая система не давала сбоев, была проверена множество раз, а вот на бизнесе моего отца она споткнулась и забуксовала. И вовсе не потому, что была неправильной, в этот раз все пошло по-другому, не по проработанному плану. Мой отец не выдержал давления на себя, сказалась скрытая болезнь сердца, с ним случился инфаркт, и он умер за столом в своем кабинете. Когда его секретарша заволновалась долгим молчанием шефа и заглянула в приоткрытую дверь, все уже было кончено. Вот тогда я, приехав на похороны отца, узнал истинное положение дел на фирме, и решил, что не уступлю, буду бороться до конца за финансовое детище отца и его людей.

Мальчишка, только что закончивший институт и приезжавший домой на короткие каникулы в страну не больше, чем на месяц с небольшим в год. Что я знал о том, какие порядки царили в ней, какой беспредел в целом набирал силу, как попирали законы люди, которые считали, что им все можно и они везде правы? Все покупалось и продавалось, все имело свою цену. И я…, против этого безобразия, с юношеским максимализмом и верой в то, что правда должна побеждать. Как-то быстро вокруг меня образовалась пустота, а из фирмы начали исчезать люди, много лет до того работавшие с отцом, и считавшиеся его надежным рабочим тылом.

Я оставался один и за мной никто не стоял, был легкой добычей для таких прожженных акул бизнеса, как Синягин. И он это прекрасно понимал, но играл со мной, как с рыбкой, заглотившей крючок с наживкой. Не знаю зачем ему это было надо, может стало скучно и решил словить эмоций поострей, ведь когда все идет по плану, быстро приедается. Решил со мной поиграть?

Может хотел, чтобы желторотик в моем лице запомнил свое поражение навсегда. Не знаю, но мне предложили самые невыгодные условия сделки продажи бизнеса отца. Даже если бы согласился на условия, то после передачи семейной фирмы остался по уши в долгах. Но я не согласился, сопротивлялся и барахтался, беря кредиты под огромные проценты лишь бы погасить текущие платежи, и увязая все больше в этом болоте.

Время шло и это начало раздражать бизнесмена, он решил припугнуть меня, и в один далеко не счастливый день моя двадцатилетняя сестра-студентка не вернулась с занятий из своего университета. Мы с мамой искали ее два дня без всяких результатов, она исчезла в одночасье, никто не видел, никто не слышал. Ее закадычная подружка рассказала, что они расстались как обычно, сестра при ней вошла в подъезд дома, вот только до квартиры она так и не дошла. А вечером второго дня кто-то позвонил в дверь нашей квартиры: на пороге стояла сестренка в разорванном у горла грязном платье, с потеками косметики на бледном лице, с глазами, в которых страшно выделялись неестественно огромные зрачки и с застывшим спокойным лицом, безэмоциональным, неживым, словно это маска, которую она надела, перепутав маскарад с буднями. Я смотрел на нее и понимал, что сейчас этот мир, мой мир, рушится и никогда уже не будет прежним. И только испуганный вскрик подбежавшей мамы заставил начать действовать. Я попросил маму увести сестру в ванную, чтобы умыть ей лицо и снять обрывки грязного платья и белья, но ни в коем случае не принимать душ, понимая, что ее прежде должны осмотреть врачи и расспросить милиция, которым я сейчас лихорадочно звонил. Меня ждало еще одно потрясение, когда, прибежав в ванную на громкий крик и судорожный плач мамы, увидел обнаженное избитое тело сестры, все в черно-фиолетовых и красных синяках, ссадинах, вдоль спины которой небрежным мужским почерком шла надпись красным маркером «А мы предупреждали».