Злой король (ЛП) - Блэк Холли - Страница 30

Вы могли бы подумать, что я бессердечна, чтобы позволить сделать это. Может и так. Но они заключили сделку, даже если не понимали, с кем заключают ее. И я могу обещать, что, кроме золота, все, что у них остается утром — это усталость. Они не вспомнят своего путешествия в Эльфхейм, и мы не приведем их обратно во второй раз.

Всю дорогу они тихо сидят на лодке, погруженные в мечты, когда на волнах на море, вялый ветер едва помогает нам плыть. Наверху Львиный зев идет в ногу, ища возможные препятствия. Я смотрю на волны и думаю о Никасии, представляю перепончатые руки на борту судна, представляю, как морские жители карабкаются на борт.

Ты не можешь бороться с морем, сказал Локк. Надеюсь, он ошибается.

Возле берега я вылезаю, ступая в ледяную воду, бьющуюся о мои икры и черные камни под ногами, затем карабкаюсь по ним, оставляя лодку разваливаться, когда магия Таракана исчезает. Львиный зев направляется на восток, чтобы отыскать будущих рабочих.

Таракан и я укладываем каждого смертного спать, и заботимся о том, чтобы они не просыпались, когда мы прячем в их карманы золото. Я чувствую себя феей в сказке, пробирающейся по домам, способной выпить сливки с молока или завязать узлы в волосах ребенка.

— Обычно это одиночное дело, — говорит Таракан, когда мы заканчиваем. — Твое общество доставило мне удовольствие. Между рассветом и пробуждением еще несколько часов, пойдем ужинать.

Правда, еще слишком рано забирать Виви, Хизер и Оука. Также правда, что я голодна. У меня есть тенденция в эти дни откладывать еду до тех пор, пока я не проголодаюсь. Я чувствую себя змеей — или не голодной, или проглатывающей мышь целиком.

— Окей.

Таракан предлагает сходить в закусочную. Я не говорю ему, что никогда не была ни в одной. Вместо этого я иду за ним через лес. Мы выходим на шоссе. Через дорогу стоит здание, ярко освещенное и блестящее хромом. Рядом с ним вывеска, объявляющая его открытым двадцать четыре часа, и парковка достаточно большая даже для нескольких грузовиков, уже припаркованных там. В это раннее утро почти нет движения, и мы можем легко перейти дорогу.

Внутри я послушно проскальзываю в кабинку, которую он выбирает. Он щелкает пальцами, и маленькая коробочка рядом с нашим столом оживает, гремит музыка. Я вздрагиваю от удивления, а он смеется.

Официантка подходит к столу, за ухом у нее ручка с тщательно пережеванной шапочкой, как в кино.

— Хотите что-нибудь выпить? — говорит она, слова бегут так быстро, так что требуется мгновение, чтобы понять, что она задала вопрос.

— Кофе, — говорит Таракан. — Черное, как глаза Верховного короля Эльфхейма.

Официантка долго смотрит на него, потом царапает что-то на своем блокноте и поворачивается ко мне.

— То же самое, — говорю я, не зная, что еще у них есть.

Когда она уходит, я открываю меню и смотрю на фотографии. Оказывается, у них есть все. Груды еды. Куриные крылышки, яркие и блестящие глазурью рядом с маленькими горшочками белого соуса. Куча мелко нарезанного картофеля, поджаренного со всех сторон, увенчанного хрустящими сосисками и пузырящимися яйцами. Пшеничные лепешки больше, чем моя раскинутая рука, смазанные маслом и блестящие сиропом.

— А ты знала? — спрашивает Таракан. — Твой народ когда-то верил, что Народец пришел и забрал здоровую пищу у смертных.

— Неужели? — говорю я с усмешкой.

Он пожимает плечами.

— Некоторые трюки могут истончиться с течением времени. Но я допускаю, что смертная пища действительно обладает большим содержанием полезных веществ.

Официантка возвращается с горячим кофе, и я грею руки на чашке, пока Таракан заказывает жареные соленые огурцы и крылышки буйвола, бургер и молочный коктейль. Я заказываю омлет с грибами и что-то под названием перец Джек сыр.

— Итак, — начинает Таракан. — Когда ты расскажешь королю о его матери?

— Она этого не хочет, — говорю я.

Таракан хмурится.

— Ты улучшила Двор Теней. Ты молода, но амбициозна в той степени, в которой, возможно, только могут быть молодые. Я сужу о тебе по трем вещам и только по трем — насколько ты честна с нами, насколько способна и чего хочешь для мира.

— И как же Леди Аша относится ко всему этому? — спрашиваю я, когда официантка возвращается с едой. — Потому что я уже чувствую, что она делает и как влияет. Ты не зря задал этот вопрос.

Мой омлет огромен, целый курятник яиц. Мои грибы имеют одинаковую форму, как будто кто-то измельчил настоящие грибы, а затем сделал версии печенья. У них тоже такой вкус. Вместе с едой Таракана стол забит целиком и полностью.

Он кусает крыло и облизывает губы своим черным языком.

— Кардан — часть Двора Теней. Мы можем играть миром, но мы не играем друг с другом. Скрытие сообщений от Балекина — это одно. Но его мать — он вообще знает, что она не мертва?

— Ты пишешь для него трагедию без причины, — говорю я. — У нас нет оснований полагать, что он не знает. И он не один из нас. Он не шпион.

Таракан откусывает последний кусочек хряща от куриных костей, раскалывая его зубами. Он доел всю тарелку и, отодвинув ее в сторону, принялся за соленья.

— Ты заключила сделку, чтобы я его обучил, и я взял его под свое крыло. Ловкость рук. Карманные кражи. Немного магии. У него это хорошо получается.

Я думаю о монете, играющей на его длинных пальцах, пока он сутулился в обгоревших остатках своих комнат. Я пристально смотрю на Таракана.

Он только смеется.

— Не смотри на меня так. Это ты заключила сделку.

Я едва помню эту часть, потому что я намеревалась заставить Кардана согласиться на год и день службы. Пока он давал мне клятву, я могла посадить его на трон. Я бы пообещала ему гораздо больше, чем уроки в классе.

Но когда я думаю о ночи, когда в него стреляли, о ночи, когда он делал трюки с монетами, я не могу не вспомнить, как он смотрел с моей кровати, опьяненный и тревожно опьяняющий.

Целуй меня, пока я не почувствую отвращение.

— А теперь он играет, не так ли? — Таракан идет дальше. — Потому что, если он истинный Верховный король фейри, за которым мы должны следовать до конца дней, то мы были немного неуважительны, управляя королевством для него. Но если он играет, то он без сомнений шпион и лучший, чем большинство из нас. Что делает его частью Двора Теней.

Я пью кофе обжигающими глотками.

— Мы не можем об этом говорить.

— Дома нет, не можем, — подмигивает Таракан. — Именно поэтому мы здесь.

Я попросила его соблазнить Никасию. Да, я думаю, я была «полна неуважения» к Верховному королю Эльфхейма. И Таракан прав, Кардан не вел себя так, как будто он был слишком королевским для моей просьбы. Это не было причиной для обид.

— Хорошо, — говорю я с поражением. — Я придумаю, как ему это сказать.

Таракан усмехается.

— Здесь хорошая еда, правда? Иногда я скучаю по миру смертных. Но хорошо это или плохо, но моя работа в Эльфхейме еще не закончена.

— Надеюсь, так и будет, — говорю я и откусываю кусочек картофельного пирога, который я принесла с омлетом.

Таракан фыркает. Он перешел к своему молочному коктейлю, другие тарелки были опустошены и сложены в одну сторону от него. Он поднимает свою кружку в салюте.

— За торжество добра, но не раньше, чем мы получим свое.

— Я хочу тебя кое о чем спросить, — говорю я, чокаясь с его кружкой. — О Бомбе.

— Оставь ее в покое, — говорит он, изучая меня. — И если сможешь, оставь ее в стороне от своих замыслов против Подводного мира. Я знаю, что ты всегда высовываешь шею, как будто влюблена в топор, но если рядом с тобой должна быть шея на плахе, выбери менее красивую.

— Включая твою собственную? — Спрашиваю я.

— Гораздо лучше, — соглашается он.

— Потому что ты ее любишь?

Таракан хмурится на меня.

— А если бы да? Ты бы солгала мне о моих шансах?

— Нет, — начинаю я, но он меня перебивает.

— Я люблю хорошую ложь, — говорит он, вставая и ставя на стол стопки серебряных монет. — Я люблю хороших лжецов еще больше, и это в твою пользу. Но некоторую ложь не стоит обнажать.