Злой король (ЛП) - Блэк Холли - Страница 25

Она в экстазе растерянности оглядывает комнату. Понятно, что она рада быть подальше от Башни Забвения. Ее глаза голодны, впитывают каждую деталь даже этой довольно скучной комнаты.

— В чем было ее преступление? — Спрашиваю я, преуменьшая свои знания. Я надеюсь, что она установит игру и покажет больше себя таким образом.

Таракан хрюкает, подыгрывая.

— Она была супругой Элдреда, и когда он устал от нее, ее бросили в башню.

Несомненно, в этом было нечто большее, но все, что я обнаружила — это то, что это касалось смерти другого любовника Верховного Короля и, каким-то образом, участия Кардана.

— Не повезло, — говорю я, указывая на стул перед моим столом. Тот, к которому пять долгих месяцев назад был привязан Кардан.

— Иди сядь.

Я вижу его в чертах ее лица. Те же нелепые скулы, тот же мягкий рот.

Она сидит, пристально глядя на меня.

— У меня сильная жажда.

— Правда? — спрашивает Таракан, облизывая уголок губы черным языком. — Может быть, чашка вина восстановит тебя.

— Я также замерзла, — говорит она ему. — Холодно до костей. Холодно, как в море.

Таракан смотрит на меня.

— Ты останешься здесь с нашей Королевой Теней, а я позабочусь об остальном.

Я не знаю, что я сделала, чтобы заслужить такой экстравагантный титул и боюсь, что он был дарован мне, как можно было бы даровать огромному троллю прозвище «крошечный», но это, кажется, впечатляет ее.

Таракан выходит, оставляя нас в покое. Мой взгляд следует за ним; вторгается мысль о Бомбе и ее секрете. Затем я поворачиваюсь к Леди Аше.

— Ты сказала, что знаешь мою мать, — напоминаю я ей, надеясь привлечь ее этим, пока я не смогу понять, как перейти к тому, что я действительно должна знать.

Выражение ее лица слегка удивленное, как будто она настолько отвлечена окружением, что забыла причину своего пребывания здесь.

— Ты очень на нее похожа.

— Ее секреты, — подсказываю я. — Ты сказала, что знаешь ее секреты.

Наконец, она улыбается.

— Еве было скучно обходиться без всего, что осталось от ее прежней жизни. Сначала ей было весело находиться в Фейриленде — так всегда бывает — но в конце концов они тоскуют по дому. Мы пробирались через море, чтобы быть среди смертных и забирать вещи, которые она упустила. Батончики воскового шоколада. Аромат. Колготки. Это было до Джастина, конечно.

Джастин и Ева. Ева и Джастин. Моя мать и мой отец. Мой желудок сжимается при мысли о том, что они два человека, которых Аша знала лучше, чем я когда-либо.

— Конечно, — все равно повторяю я.

Она наклоняется вперед, через стол.

— Ты похожа на нее. Ты похожа на них обоих.

«И ты похожа на него», думаю я, но не говорю.

— Ты слышала эту историю, держу пари, — говорит Аша. — Как один из них или оба убили женщину и сожгли тело, чтобы скрыть исчезновение твоей матери от Мадока. Я могу рассказать тебе об этом. Я могу рассказать, как это случилось.

— Я привела тебя сюда, чтобы ты могла это сделать, — говорю я ей. — Чтобы ты могла рассказать мне все, что знаешь.

— Значит, меня бросят обратно в башню? Нет. Моя информация стоит много.

Прежде, чем я успеваю ответить, дверь открывается, и Таракан входит, неся поднос с сыром и черным хлебом и дымящуюся чашку пряного вина. На плечах у него накидка, и, положив еду, он накидывает ее на нее, как одеяло.

— Еще какие-нибудь пожелания? — спрашивает он вежливо.

— Она как раз собиралась их высказать, — говорю я ему.

— Свобода, — говорит она. — Я хочу бы быть подальше от Башни Забвения, и желаю безопасного прохода от Инсмура, Инсвила, и Инсмира. Более того, я хочу, чтобы ты пообещала, что Верховный король фейри никогда не узнает о моем освобождении.

— Элдред мертв, — говорю я ей. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Я знаю, кто Верховный Король, — резко поправляет она. — И я не хочу, чтобы он обнаружил меня, когда я освобожусь.

Брови Таракана поднимаются.

В тишине она делает большой глоток вина. Она откусывает большой кусок сыра.

Мне пришло в голову, что Кардан, скорее всего, знает, куда отправили его мать. Если он ничего не сделал, чтобы вытащить ее, ничего, чтобы увидеть ее с тех пор, как стал Верховным Королем, это намеренно. Я думаю о мальчике в хрустальном шаре и о том, как он с обожанием смотрел ей вслед, и мне интересно, что изменилось. Я почти не помню свою мать, но я бы многое сделала, чтобы увидеть ее снова, даже на мгновение.

— Скажи мне что-нибудь ценное, — говорю я. — И я подумаю над этим.

— Значит, сегодня у меня ничего не будет? — она хочет это знать.

— Разве мы не покормили тебя и не дали одежду? Кроме того, перед возвращением в Башню ты можешь прогуляться по саду. Пей аромат цветов и чувствуй траву под ногами, — говорю я ей. — Позволь мне прояснить: я не прошу утешительных воспоминаний или любовных историй. Если у тебя есть что-то получше, чем ты дала мне, тогда, возможно, я найду что-нибудь для тебя. Но не думай, что ты мне нужна.

Она дуется.

— Очень хорошо. Была ведьма, которая наткнулась на землю Мадока, когда твоя мать была беременна Вивьен. Ведьма обладала даром пророчества и предсказывала будущее в яичной скорлупе. И знаешь, что сказала ведьма? Что ребенку Евы суждено стать большим оружием, чем Джастин когда-либо смог бы выковать.

— Виви? — требовательно спрашиваю я.

— Ее ребенок, — говорит Аша. — Хотя она, должно быть, сразу подумала о том, что рос у нее в животе. Возможно, поэтому она и ушла. Чтобы защитить ребенка от судьбы. Но никто не может избежать судьбы.

Я молчу, мой рот мрачно сжат. Мать Кардана делает еще один глоток вина.

Я не позволю тому, что чувствую, отразиться на моем лице.

— Все еще недостаточно, — говорю я, делая вдох, который, надеюсь, не слишком шумный от дрожи. И сосредотачиваясь на передаче информации, я надеюсь, она найдет свой путь к Балекину.

— Если ты думаешь о чем-то лучшем, ты можешь отправить мне сообщение. Наши шпионы следят за письмами, входящими и выходящими из Башни Забвения — обычно в тот момент, когда они передаются во дворец. Что бы ты ни послала, кому бы оно ни было адресовано, если оно покинет руку охранника, мы это увидим. Будет легко дать мне знать, если твоя память найдет что-нибудь более ценное.

С этими словами я встаю и выхожу из комнаты. Таракан следует за мной в коридор и кладет руку мне на руку.

Долгое время я стою безмолвно, пытаясь собраться с мыслями.

Он отрицательно качает головой.

— По дороге сюда я задал ей несколько вопросов. Звучит так, будто она была очарована Дворцовой жизнью, одурманена вниманием Верховного короля, прославлялась танцами, пением и вином. Кардана кормила маленькая черная кошка, чьи котята родились мертвыми.

— Он выжил на кошачьем молоке? — восклицаю я. Таракан бросает на меня взгляд, как будто я полностью пропустила суть его истории.

— После того, как ее отправили в Башню, Кардана отправили к Балекину, — говорит он.

Я снова вспоминаю шар, который я держала в кабинете Элдреда, Кардана, одетого в лохмотья, смотрящего на женщину в моей комнате в поиске одобрения, которое приходило только тогда, когда он был ужасен. Брошенный принц, выросший на кошачьем молоке и жестокости, бродит по дворцу, как маленький призрак. Я думаю о себе, когда пряталась под столом, наблюдая как Балекин зачаровал смертного для избиения младшего брата за поражение на мечах.

— Отведи ее обратно в башню, — говорю я Таракану.

Он поднимает брови.

— Ты не хочешь больше слышать о своих родителях?

— Она получает слишком много удовольствия от рассказа. Я получу от нее информацию без стольких сделок.

Кроме того, я посадила более важное семя. Теперь мне остается только посмотреть, вырастет ли оно.

Он слегка улыбается мне.

— Тебе ведь нравится, правда? Играть с нами в игры? Дергать за ниточки и смотреть, как мы танцуем?

— Ты имеешь в виду народ фейри?

— Думаю, тебе бы тоже понравилось играть со смертными, но мы — те, на ком ты практикуешься.