Псы войны - Первушин Антон Иванович - Страница 14

После того, как группы местных жителей отошли к аптеке, спецназовцы расставили посты, выгрузили из машин секции ограждения, и вскоре здание издательско-типографского комплекса было полностью блокировано со стороны площади.

– Ловко у них получается, – признал Роман, в голосе его звучала тоска.

– Смотрите, – Хольц вытянул руку, – это, кажется, Рита?

И действительно через площадь, в обход грузовиков, тороплива шла Рита Лани.

– Блин горелый, – пробормотал Роман. – Её-то чего сюда принесло?

У ограждения Рита остановилась и заговорила с одним из спецназовцев. Тот покачал головой и отвернулся. Тогда Рита направилась к офицеру с мегафоном.

– У неё есть сотовый телефон? – волнуясь, спросил Дэвид. – Надо предупредить, сказать, чтобы уходила отсюда.

– А толку? – сказал Роман. – Она совершеннолетняя и не первый день в журналистике. Если пришла, значит, решила поучаствовать – теперь её и танком не прогонишь.

На объяснения с офицером девушка потратила минут пять. Наконец тому надоело препираться с настойчивой журналисткой, и он отдал распоряжение пропустить Риту внутрь здания. Дэвид побежал вниз по лестнице ей навстречу.

– Рита! – воскликнул он, едва завидев девушку. – Зачем же вы пришли? Здесь опасно!..

Лани посмотрела на него иронически.

– Не опаснее, чем в любом другом месте этого города, – заявила она с улыбкой. – Не переживайте, Дэвид, ещё ведь ничего не случилось. И, даст Бог, не случится.

Девушка взяла его под руку так уверенно, будто делала это всю жизнь, и они вдвоём пошли наверх.

– В приёмной выбили стёкла, – пожаловался Хольц.

– Я видела, – сообщила Лани.

– И всё равно пришли сюда? – поразился тележурналист.

– Да. А почему вас это удивляет?

– Вы отважная, – сказал Дэвид.

Рита остановилась, приподнялась на цыпочки и поцеловала репортёра в щёку. Судорожно вздохнув, Дэвид попытался обнять её, однако девушка сразу же высвободилась и побежала по лестнице.

Насупленный Роман ждал их в приёмной.

– Привет, – сказал он Рите. – Давно не виделись.

– Ты шефу звонил? – с порога спросила Лани.

– Звонил. Мост перекрыт. Застряли в пробке. Будут не раньше, чем через четыре часа. Типографских рабочих не пустили. Охранники, суки, сбежали. Так что, получается, мы остались втроём. Против придурков с ломами и спецназа с автоматами.

– Это очень плохо, – заявила Рита.

– Сам знаю.

– Майор Карташов сказал, что штурма не планируется, но через час здание будет взято под полный контроль спецназом МВД.

– Майор Карташов? Это он там распоряжается?

– Он.

– Ты ему объяснила, что у нас ещё неделя в запасе?

– Объяснила. Но у него приказ. Говорит, в связи с участившимися случаями хулиганства и вандализма, имеющими «протестную основу», принято решение о немедленном прекращении деятельности издательства.

– Тогда нам ничего не светит, – признал Роман. – Если сам Карташов говорит…

– А кто такой майор Карташов? – поинтересовался Дэвид.

– О! – Рита оглянулась на репортёра. – Это великий человек. Его в Алонце каждая собака знает. Командует отрядом специального назначения. Я всего лишь три дня назад у него очередное интервью брала.

– Поэтому он вас и пропустил?

– Наверное…

Роман заёрзал.

– Хватит попусту трепаться, – перебил он Риту. – У вас есть какие-нибудь конструктивные предложения? Или нам остаётся только вручить ключи Карташову?

– Позвони Брумману, – предложила вдруг Лани. – Пусть он лично пригрозит Колесничему, что если спецназ не будет отозван, то он напишет письмо Президенту. Или пусть сам что-нибудь придумает – у него же есть способы давления на этого любителя малолетних.

– Ты не поверишь, – сказал Роман, – но Брумман почему-то не дал мне своего телефона.

– Свяжись с секретариатом!

Роман хмыкнул.

– Не думаю, что шеф глупее нас с тобой. Может, он уже связался?..

– Шефа здесь нет. И с Карташовым он не разговаривал. Как шеф может оценить серьёзность ситуации?

Роман всё ещё медлил, и тогда Рита подошла к столу и положила пальцы на телефонную трубку:

– Не хочешь рисковать? Тогда я позвоню Брумману сама.

Ей не довелось куда-нибудь позвонить. Загрохотали тяжёлые ботинки, и в приёмную ворвалась сразу трое спецназовцев. Настороженно поводя укороченными дулами автоматов, они осмотрелись. Потом двое из них встали у двери, а третий выступил вперёд.

Этот третий опустил автомат, снял с головы шлем и улыбнулся опешившим журналистам:

– Здравия желаю, биармы! Собирайте вещички и – домой.

– Мы никуда отсюда не уйдём! – отрезала Рита. – Вы не имеете права закрывать издательство. Это произвол, и о факте произвола скоро станет известно российскому Президенту.

– Вон вы как заговорили, – улыбка на лице спецназовца превратилась в оскал. – Сначала пишете всякие гадости о нашем Президенте, а чуть что, так сразу жаловаться ему? У меня приказ! – рявкнул он. – Очистить помещение!

Тут нервы у взвинченного утренними событиями Романа не выдержали.

– Пошёл ты в зад, гнида! – завопил спецкор «Бьярмскринглы», после чего схватил со стола свой газовый пистолет и нацелил его на спецназовца.

Дальнейшее произошло за какую-то секунду, но эта секунда отпечаталась в памяти Хольца на всю оставшуюся жизнь. Спецназовец уронил шлем и в то же самое время потянул висевший на плече автомат. Он выстрелил быстрее Романа, но дуло было направлено в другую сторону, и вылетевшая пуля попала Рите в живот. Всхлипнув, девушка повалилась на спину, и все, находившиеся в приёмной, застыли, наблюдая, как она падает.

Роман выронил пистолет и бросился к Лани. Но Хольц успел раньше – он рухнул на колени, подхватил её под мышки, попытался поднять, но увидел тёмно-коричневую кровь на полу и понял, что его помощь, скорее всего, не потребуется.

– За что? – прошептал он, плача и не стыдясь своих слёз. – За что?!

– Я не хотел! – закричал спецназовец в отчаянии. – Я не хотел, это правда!..

Лидер Фронта национального возрождения и всенародно избранный президент Республики Биармия Борис Брумман готовился приветствовать праздничную демонстрацию жителей Белогорода, стоя на трибуне, которую вот за две недели возвели на Садовой площади, рядом со зданием научной библиотеки. Разумеется, там он должен был находиться не один, а в целой компании, список которой утрясался раза в три дольше, чем строилась сама трибуна.

Марк Айле оказался в этом списке случайно и, можно сказать, в самый последний момент. Генерал Керро прислал его вместо себя сопровождать двух оперативников ЦРУ Кларка и Чавеза, которые в свою очередь и вполне официально сопровождали консула, прибывшего из Петербурга специально для обсуждения вопроса об открытии консульства в Белогороде. Находиться среди высокопоставленных чиновников республиканской администрации было для Айле впервой, и он чувствовал себя очень неуютно: мало ли, ляпнешь чего-нибудь, потом ввек не отмоешься – потому он всё больше молчал, вёл себя скромно, слушал, что говорят другие.

Разговоры же по большей части были ни о чём. Чиновники администрации жались к консулу и выражали одобрение любому его косноязычному высказыванию. Брумман словно не замечал этого, попыхивая сигареткой в длинном мундштуке и разглядывая сквозь линзы стильного пенсне развевающиеся флаги – сегодня площадь украшали российский триколор и красные знамёна Советской армии.

– Праздник победы над нацистами – это великий праздник, – изрёк очередную банальность американский консул.

– Да, да, это великий праздник, – кивали чиновники.

– Соединённые Штаты Америки и Россия воевали бок о бок, чтобы победить нацизм.

– Да, да, это великая победа.

– Мы, американцы, помним о великом союзе Америки и России.

– Да, да, это был великий союз.

– А Биармия участвовала в великой войне с нацизмом? – спросил консул.

Этот вопрос поставил чиновников в тупик. Они зашептались, в глазах появилась тревога.