Спец - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 31

— Благодарю, но не думаю, что это понадобится, товарищ генерал. У меня знакомцев среди лётчиков хватает, долечу с комфортом попутным бортом… Знаете анекдот про призывника?

— Послушаю.

— Призывник хочет поступить в лётное училище, но медкомиссию не прошёл, тогда тот идёт к военкому и говорит: хочу в зенитчики. Тот удивлён: почему туда? В ответ призывник поясняет: Я не летаю, никто не будет.

Наконец мы добрались до Кремля, точнее улицы неподалёку. А разрушений тут хватает. Здесь рядом был запасной спуск, нас встретили, даже обыскали и сопроводили вниз. Лестница последние силы забрала, так что я почти что никакой от усталости спустил вниз. А ведь ещё подниматься. Тут встреча с главной государства прошла несколько сумбурно. Был организован фуршет и награждение. Меня отставника повысили в звании до капитана, чем изрядно удивили, и наградили двумя орденами «Боевого Красного Знамени». Один за танковый рейд и участие в пленении генералов. Второй за участие в повторном пленении, что прошло сегодня. Ситуация была такова, что закончили всё быстро. Всё же бои на улицах города шли, да и сотрясение почвы ощущалось, когда падали тяжёлые «чемоданы». Всё же не все я батареи уничтожил, а может и новые подвезли. Сталин со мной общаться не стал, возможно нужды не видел, а вот на растерзание прессы меня всё же отдали. Два часа ада, после чего за меня особисты и контрразведка взялись. До полуночи рапорты писал. Как в танковый рейд попал, и как у никому неизвестных партизан оказался. Да и вообще расспрашивали кто они такие. Вроде всё складно написал и рассказал, потому как отпустили и даже отвезли туда куда я просил. В госпиталь к жене. Награды при мне, как и книжицы к ним, даже документы переделали, теперь я по ним капитан в отставке. Умеют работать, когда захотят.

Госпиталь как раз находился в стадии передислокации. Мне это водитель пояснил, тот в курсе был. В машине мы вдвоём были, а машина «Газ-А», та что фаэтон. Тот высадил у входа в подвалы, тут действительно неразбериха царила, машины или сани подъезжали за ранеными. Поправив шинель, я направился к старшим. Охрана госпиталя тормознула, но узнав кто я, обозначился как муж старшего военфельдшера Крайновой, добрался до одного из врачей. Тот пояснил, но я и без этого уже знал, сканер помог, что Ани тут нет, а вот Дарья присутствовала. Меня пропустили, и я ту нашёл в небольшой комнатушке где она собирала вещи, девушка обрадовалась моему появлению, три дня я отсутствовал. Забрав два сидора, тут и вещи Анны были, спросил, как та устроилась. Нормально, в госпиталь её не оформили, взяли на добровольных началах, работала за еду, скажем так. Причина в том, что штат и так уже переполнен был.

Мы вышли из подвалов и осмотревшись, направились к выходу со двора, продолжая общаться, на машинах мест нет, там раненые все свободные места занимали, госпиталь за город переезжал, в сорока километрах от Москвы теперь будет размещаться. Анна уже туда пробралась, ожидала Дарью. На выходе, передав той оба сидора, попросил её:

— Подожди тут, я за машиной схожу.

— Ага.

Отойдя в сторону и завернул за угол, я прошёлся чуть дальше, а то много лишних глаз, и убедившись, что никто не видит, достал из браслета машину, ту что полноприводная. Кстати, у меня такие же машины были из немецких трофеев, французские вездеходные грузовики или немецкие легковушки. Запустив движок, машина обслужена, бак полный, я покатил обратно. Ехать вдвоём преступление, так что взял ещё двух врачей и медсестру из госпиталя, они позади сели, а вещи на колени или в крохотный багажный отсек убрали. Вот так, пока катили, мы с Дарьей и поговорили, узнал каковы новости у них были. В общем, нормально, живы и это хорошо, а то что спят мало и устают сильно, так работа такая. Я пристроился за тремя грузовиками с ранеными и так проехал большинство постов. Останавливали дважды, но видя что в машине медики, пропускали. Тем более одним из постов знакомый сержант командовал, тот кому я немецких разведчиков передал. Он меня тоже опознал, даже поблагодарил за помощь, приказав бойцам пропустить нас. Так что и тут без досмотра проехал. А документы на машину были, я ещё неделю назад несколько липовых комплектов озаботился состряпать. Вроде все метки где и положено стоят.

Мы уже подъезжали к нужному городку, когда я сказал Дарье:

— Думаю в Горький перебраться, ещё есть вариант с Казанью. Снимем квартиру и будем жить. Госпиталя там тоже наверняка есть, постараемся Аню перевести.

— Ой, а можно в Горький? У меня там одноклассница живёт, она ещё с началом войны к бабушке уехала, а та в Горьком.

— Скажу честно, насчёт Горького ещё думаю, как я слышал, его бомбят из-за заводов что там распложены, и сильно бомбят. Хотя особо разницы нет, бомбят-то заводы, а не жилой сектор.

— Вот, жить можно.

— Хорошо, мы с Аней подумаем и решим.

В это время грузовики заехали на территорию каких-то строений. Это не школа, похоже какое-то ведомственное здание, но и не больница. Пассажиры наши, всю дорогу, пользуясь возможностью, просто проспали, что и позволило нам пообщаться, а сейчас собрав вещи те направились в одно из зданий, а я спросил у Дарьи:

— Ты есть хочешь?

— Умираю, — простонала та.

— Беги, поищи Анну. Я подозреваю что она в том втором здании, в окне мелькнула. Приведи её, обоих вас покормлю, домашним.

Та открыла дверь, и захлопнув её, побежала к нужному зданию, Анна действительно там, сканер показал, а я стал думать, чем кормить девчат. Едят они не так и много, так что одного полного солдатского котелка с борщом, покрашенным ложкой сметаны, на двоих хватит, ну и макароны по-флотски на второе. Чаем с лимоном залакировать этот завтрак. Время десятый час, так что даже не знаю завтрак это или ранний обед. Я достал всё что спланировал, включая нарезанный хлеб на тарелке. От пара, что шло от блюд, и так запотевшие и замёрзшие окна стали стремительно замерзать, продолжавший работать мотор и небольшое тепло от него не сильно спасало. Вообще печки в машине нет, но шли воздуховоды от двигателя и в салоне стоял вентилятор, включишь и тот гнал тёплый воздух в салон. Как я заметил у многих советских легковушек такая система имелась. Анна уже бежала, я это заметил, так что встретил её, обняв. Дальше полив девчатам воды на руки, из фляжки лил, потом полотенце подал. Ну и те устроились на заднем сиденье машины, я всё также на месте водителя, и те приступили к приёму пищи, обе голодны были. Это я сыт, так, за компанию бутерброд с колбасой пожевал. У меня этой колбасы несколько вагонов. А с переездом график был нарушен, тем более в этом здании столовой нет, будут возить пищу в термосах из школьной столовой, что расположилась не так и далеко.

Девчата активно работали ложками, но при этом расспрашивали меня. Вот я и описал что с партизанами встретился, как мы громили с тылу немецкие батареи, на что те подтвердили, обстрел сильно стих через некоторое время после моего ухода. Потом им про взятых в плен генералов рассказал, ну и про награждение. Меня тут же попросили показать награды, которые к моему френчу прикручивал лично Сталин. Он это редко делал, обычно в коробочке награду вручал, а тут сам всё сделал. Расстегнув шинель, я показал награды, дав их пощупать, что те делали без особой скромности. Могли бы и на зуб попробовали, я видел такое их желание в глазах. Аня ещё сказала, что за эти три дня к ней дважды военные наведывались, искали меня. Та отвечала честно, к немцам в тыл отправился — партизанить. Я её только похвалил.

Снова запахнув шинель, я широко зевнул и сказал:

— Больше суток не спал. Надо найти место для ночёвки и выспаться.

— Жаль у нас все свободные места заняты, я бы тебя куда уложила. Ждём, когда разбомбленный мост железнодорожный починят, чтобы отправить раненых дальше в тыл. Наш госпиталь тоже эвакуируют. Я только что узнала от главврача на планёрке. В Горький нас отправляют.

Мы с Дарьей переглянулись, и я сказал:

— Судьба.

— Вы о чём? — смерила та нас подозрительным взглядом.