Спец - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 30

— Вась, ты сам подумай, сколько сил мне потребовалось чтобы перебраться к немцам в тыл, и вы всё это прахом пустить хотите. Отправите пленных и ладно, они и им будут рады.

— Не могу, Кирилл, сам понимаешь, приказы непосредственного начальства игнорировать я не имею права.

— Тогда я с боем уйду, ты этого хочешь?

— Кирилл, будем честными друг с другом, с тобой даже наш радист справиться, а он у нас девушка семнадцати лет, хрупкая, но ловкая. И автомат свой, лучше отдай.

— Всё, не друг ты мне больше.

Отвернувшись, я надул губы и так и сидел. Вырваться я смогу, без проблем, вырублю разведку и свалю, продолжу заниматься своими делами. Только аккуратно как-то нужно, чтобы пленные не разбежались. Разведка их всех снова связала, даже генералов, под недовольство и даже открытое раздражение последних. Посидев немного, в лагере трое остались, остальные отправились искать подходящую площадку, я смотрелся и сказал Васе:

— До ветру отойду.

— Тут пруди, а то знаю я тебя шустрого.

— Злой ты.

— Это не я злой, это жизнь такая, — ответил тот, и мы вместе засмеялись. Это была моя поговорка, тот много что у меня заимствовал, пока мы вместе в госпитале лежали.

Подумав, я решил, почему и не слетать в тыл? Если что у меня отработанная схема как к немцам вернутся. Один раз долетел, полтора часа в воздухе пробыл, и во второй раз получится. Так что решу все вопросы с советским командованием, чтобы меня не искали, а то мало ли что, это напрягает, и снова своими делами займусь. Те более немецких артиллеристов я проредил, мелочёвка осталась, нужно подождать пока те ещё перекинут к Москве батареи, и уничтожить. Пару дней у меня есть. На службу я не хочу, уже привык за эти пару недель действовать своей головой. В армии я делать смогу только то что велят и приказывают, уже как-то не хочется возвращаться к этому. Я комиссован, вернуть меня встрой те не смогут. А вот попросить, например, куда инструктором, это смогут, но только попросить, так что только я могу решить, давать добро или нет. Естественно, ответ будет один — нет.

Площадку нашли и всех повели туда, расчищать, а точнее утаптывать поле. Я в этом не участвовал, как бы присматривал за пленными которых как раз и гоняли по полю. Ну а через час после того как стемнело раздался гул моторов. Я по сканеру видел, летели два транспортника типа «Дуглас», а не один. Костры разожгли и те пошли на посадку. По очереди, сначала один сел, убедившись, что мы те кто нужен, потом второй. Вот тут пришлось поторопиться, сканер показал, немцы приближались, да с двух сторон. Усиленные патрули. Не взлетим, расстреляют к чёрту. К счастью, предупреждать никого не пришлось, все и так торопились, разведка тоже летала, я в первом самолет был, и мы, поднявшись в воздух, направились к нашим. В стороне от столицы пересекли передовую и уже через полчаса самолёты катались по полосе одного из тыловых аэродромов, что находились за Москвой. Сейчас тот стал фронтовым.

Когда моторы остановились, я продолжил сидеть в уголке, пока предельно серьёзные и прямые как палки бойцы НКВД выводили пленных. Там же были репортёры что снимали всё это. Так как Вася меня предупредил что такое наверняка будет, нужно осветить в прессе, всё же вон какой шум был с пленением первых четырёх генералов, то сказал, что нужно выглядеть получше. Мол, прибудем и он поищет командирскую форму, а то уж больно у меня вид расхристанный, однако я его остановил, моя форма была при мне. И стал «доставать» всё из сидора что был при мне. Форму командирскую с наградами, и шинель с нормальной новенькой шапкой-ушанкой. Надо было видеть глаза бойцов, которые не понимали, как всё это уместилось в сидоре. Я только унты оставил свои, всё же по моей повреждённой ноге сшиты. Ну и когда салон опустел, выбираясь через дверцу, я картинно замер в позе, шинель не застёгнутая, распахнулась, показывая заслуженные награды, и двое фотографов этим воспользовались. Сняли. Ладно, пусть будет. Я уже один раз попал в газету в начале войны, до сих пор их храню, пусть и тут будет.

Сама Вася уже докладывал начальству, устно, пока второй самолёт ревя моторами приближался, чтобы встать рядом с нашим. Один из разведчиков постоянно был при мне, Вася приказал, вот и сейчас сипел перебитым носом за спиной. Заметив меня, Вася махнул рукой, подзывая, а докладывал как оказалось тот генералу, причём не майору, а генерал-лейтенанту со смутно знакомым лицом. Ну точно, Рокоссовский. Видать недавно повышение в звании получил. Но есть за что, лихо тот летом воевал, как я слышал. Подойдя, я козырнул и представился:

— Лейтенант в отставке Крайнов, товарищ генерал-лейтенант.

— Лейтенант Симонов мне доложил о том, что это именно вы взяли штаб Гудериана, это так?

— Не совсем, я там вообще случайно оказался. Меня пригласили войти в состав партизанского отряда «Смерть Гитлеру», но пробыл я там всего несколько часов, участвовал всего в двух засадах на колонны. Генералов этих так и взяли. Я был командиром расчёта «ДШК», так как знаю эту машинку. Мне поручили передать пленных, что я и сделал, но никак не ожидал что моя партизанская карьера завершится так быстро. Два часа, я был партизаном всего два часа. Обидно.

— Но и сделано было немало.

— Это точно.

— Поговорим о том, как вы воевали чуть позже, а сейчас вас желает видеть лично товарищ Сталин.

Я лишь кивнул. Ну что тут сказать, не мог я такую одиозную фигуру оставить без внимания. Конечно же я приглядывал за ним с помощью сканера. Так что немного был знаком с ним, хоть и дистанционно. И да, когда началась битва за Москву, Сталина я обнаружил в бункере под Кремлём, но столицу он не покинул, включая то время, когда я оставил жену в госпитале и покидал город. Командование обороной находись там же в бункере, и если Сталин хотел со мной встретится, то это значит меня повезут туда. В данный же момент, нас попросили построится, и сделать групповое фото, потом пленных увели, а мы дали короткое интервью. Как я слышал, корреспондентам пообещали чуть позже дать время пообщаться со мной. У меня же по этому поводу не спросили.

Потом мы с генералом и его адъютантом ехали на генеральской машине, между прочим у меня такая есть, полноприводная, и вот когда мы покинули аэродром, вместе с кавалькадой машин, генерал попросил рассказать и про рейд «команды инвалидов», и про мою партизанскую жизнь. Двухчасовую. Делать нечего пришлось рассказывать. Свою версию, естественно, кто же правду будет рассказывать? Адъютант на переднем сиденье, а мы с генералом сзади сидели, тоже с немалым интересом слушал. Мы уже в город въехали, когда я закончил и Рокоссовский задал вопрос:

— Кто является командиром партизанского отряда и как вы туда попали?

— Командует отрядом капитан Ветер. Я почти уверен, что он действительно капитан. Ветер — псевдоним. Мне тоже дали. Дедом прозвали, видимо из-за трости. Почти весь отряд состоит из бывших военнопленных, что бежали из лагеря. Обо мне слышали, нашли и пригласили к себе, я согласился. А через передовую перебрался просто. У отряда авиация есть. Трофейный связной самолёт на трёх человек. Я у нас в тылу как раз его ждал, когда с немецкой разведкой встретился, парни-партизаны их скрутили, а я сделал вид что это я их пленил и патрулю сдал. Ну а потом мы через линию фронта перелетели. Адаптация сутки и первый бой, а потом у вас тут оказался. Всего по перехвату двух колонн успел поучаствовать в засаде, и всё.

— Обидно, — улыбнулся генерал, повторяя мои слова, сказанные ранее.

— Немцы артобстрелом мне дом разнесли, так что уговорить идти партизанить им удалось легко. Однако с перехватом двух колонн, я считаю, что отмстил за свой дом. Больше не тянет. Причина банальна. Нога болит так, что хоть на стенку лезь. Может ещё мороз влияет. Так что больше в тыл к немцам я не ходок. Думаю, в Горький или Казань перебраться, или туда где потеплее. Тут стреляют много.

— Вы, лейтенант, вольны в своём решении, так что как пожелаете. Если нужна помощь с местом на поезде, обращайтесь, помогу.