Две томские тайны
(Исторические повести) - Барчук Дмитрий Викторович - Страница 13

Никто не рискнул перечить русскому царю. Это была его победа, и он правил бал.

— Что касается будущего устройства Франции, то я оставляю право решить этот вопрос самим французам. Я принёс им мир и хочу только одного — чтобы он надолго сохранился в Европе, — заявил щедрый Александр.

Но союзники были настроены менее великодушно. Затевался спор.

Талейран предложил нейтральный вариант:

— На обломках революции не построишь прочного порядка. И как бы вы, государи, не относились плохо к Бурбонам, без возвращения этой династии на французский трон порядка в стране не будет.

— Но ведь брат короля Людовик — жалкое ничтожество! Он всю войну просидел на содержании у милосердных монархов вдали от театра сражений. И сейчас отдать ему корону? Ни за что! — воспротивился Александр.

«Хромой дьявол», как называл Талейрана Наполеон, умел выждать паузу. Когда российский император умолк, хитрый французский дипломат обратился уже лично к нему:

— Ваше Величество, он нужен стране только как вывеска, как дань вековой традиции. После всех наших передряг, народ Франции уже не потерпит над собой никакого самодурства. По примеру Англии мы учредим конституционную монархию. Мы сохраним завоевания революции и в то же время не пойдём против воли Господа. Ведь короли и цари — это помазанники его на земле.

Ничтожество на троне вполне устраивало Талейрана. Он столько уже натерпелся от яркой личности, что хотел немного передохнуть. А скорее — сам править при безвольном и непопулярном монархе.

— Ну, если только так, — смутился польщённый лестью российский самодержец. — Если только сенат проголосует за возвращение короля, я смирюсь с выбором французского народа.

— Спасибо, Ваше Величество. Я знал, что найду понимание в вашем сердце, — с поклоном поблагодарил царя Талейран и тихо добавил. — Сенат проголосует, как будет угодно Вашему Величеству.

Новый король Людовик недолго проявлял учтивость к правителям держав-победительниц, милостью которых был возведён на престол. Он вперёд всех входил в комнаты, устраивался на самом почётном месте, чаще всего в мягком кресле, а прусскому королю, австрийскому императору и русскому царю указывал на твёрдые стулья. На званых обедах требовал от слуг, чтобы вначале обслужили его, а уж потом гостей.

В своей загородной резиденции в Компьене Людовик отвёл царю жалкую комнату, сам же поселился один в трёх великолепных покоях. Обиженный Александр не остался на ночлег, а сразу после обеда откланялся и вернулся в Париж.

— Что он себе позволяет, этот жалкий выскочка! — высказывал Талейрану, уже совмещавшему пост министра иностранных дел с должностью председателя правительства, разгневанный царь. — Он во сто крат заносчивее Наполеона! Но тому хоть было чем гордиться! Этот же господин — пустое место. Толстый и неуклюжий хам! Одевается как на маскарад! В Москве даже полуграмотный купчина никогда не наденет строгий сюртук с красными гетрами и шляпу с белыми перьями.

«Хромой дьявол» только развёл руками:

— Что поделаешь, Ваше Величество, всякая власть от Бога.

Царь сочувственно вздохнул:

— Бедная Франция!..

— До чего же скучно, моя дорогая! — пресытившись любовными играми, пожаловался царь своей новой возлюбленной.

— Неужели я так быстро надоела Вашему Величеству, — обиженно прошептала лежащая рядом на кровати молодая княгиня и надула свои пышные губки.

Вчера после обеда, узнав, что князь Эстергази отбыл на охоту в отдалённый замок и пробудет там несколько дней, ветреный царь отправил его жене записку, что нынешний вечер он проведёт у неё в гостях. Княгиня в ответ послала ему список дам, попросив вычеркнуть тех, кого бы он не желал у неё встретить. Александр вычеркнул из списка всех, кроме хозяйки.

— Извините меня, Леопольдина, я ни в коем случае не собирался вас оскорбить. Вы прекрасны и заслуживаете более пылкого поклонника, чем престарелый Дон Жуан.

— Полноте прибедняться, Ваше Величество. Вы и так уже обольстили всех приличных дам на Венском конгрессе. Ваших сил хватает не только на меня одну, — и княгиня стала шаловливо загибать свои маленькие пальчики. — Я только шестая. Как обидно!

— Зато — лучшая, — отпустил дежурный комплимент бывалый повеса.

Лицо женщины зарделось от удовольствия. И она заворковала:

— Да, мужчины от меня без ума, государь. Даже сам князь Меттерних стал оказывать мне повышенные знаки внимания. Но я ему не верю. Он, похоже, ухаживает за мной, чтобы насолить Вашему Величеству. Не может простить, что вы увели у него сразу двух любовниц. Это очень злопамятный человек. Берегитесь его, государь.

— Спасибо за предупреждение, моя дорогая! Этому хитрому лису меня не провести. Думаете, я не знаю, что он за моей спиной ведёт тайные переговоры с англичанами и французами относительно Польши. Бедняги! Они даже собираются воевать с Россией! Как это скучно, княгиня.

— Но почему, Ваше Величество? За вашей спиной враги замышляют заговор, а вы скучаете? Надо же действовать!

Александр вяло потянулся, как ленивый кот, пригревшийся на солнышке, и ответил:

— Это разве враги? Да все их козни написаны у них на лицах. Вот Наполеон — это был враг! Умный, хитрый, коварный, но благородный и великодушный. Как же мне его не хватает! Скучно!

Верно говорят в народе: только чёрта помянешь, а он тут как тут.

Вечером того же дня Меттерних давал бал в своём большом доме в центре Вены. И вдруг сногсшибательная новость в мгновение ока облетела гостей, заставив их забыть и о представлении, и об ужине, и даже о блистательных дамах.

— Наполеон сбежал с Эльбы! Наполеон во Франции! — испуганно запричитали сиятельные гости.

И только лицо русского царя озарилось улыбкой. Он подошёл торжествующей походкой к потерявшему дар речи Талейрану и сказал:

— Я же говорил вам, что это долго не продлится.

Теперь его жизнь снова обретала смысл. Какое это всё-таки наслаждение — иметь достойного противника!

Царь отослал приказ в армию: немедленно выдвинуться в поход на Францию. И всё же судьба на сей раз благоволила другим. Русские войска не успели к победному триумфу при Ватерлоо. Теперь уже британцы решали судьбу несносного корсиканца. В отличие от русского царя они не были столь снисходительны к поверженному императору и сослали его на богом забытый остров Святой Елены в южной части Атлантического океана.

Но Наполеон всё-таки умудрился за сто дней пребывания у власти помочь своему другу Александру заполучить вожделенную Польшу. Прибыв в Париж, опальный император обнаружил у себя на рабочем столе в Тюильри любопытный документ. Это был секретный договор, подписанный Меттернихом, Талейраном и английским лордом Каслри относительно Польши. Бывшие союзники были готовы повернуть оружие против России, если те не откажутся от территориальных притязаний на польские земли. Талейран отослал свой экземпляр королю Людовику, а тот испугался узурпатора и снова сбежал из Парижа. Наполеон же с лёгкостью отправил сей документ в Вену Александру I в надежде посеять раскол в рядах противостоящей ему коалиции.

Царь пригласил представителей союзников в свою резиденцию и продемонстрировал им документальное свидетельство предательства.

— Я ещё раз повторяю вам, господа, что герцогство Варшавское есть моё завоевание у империи Наполеона. Справедливость требует, чтобы мои подданные были вознаграждены за многие страдания, и чтобы граница навсегда защитила их от бедствий нового нашествия. Польша принадлежит нам! Я от неё никогда не откажусь. Я займу её. И пусть меня попробуют оттуда выгнать!

Рассвело. Фёдор Кузьмич уже давно был на ногах. Подкинул в печку дрова, вскипятил воду, собрал на стол нехитрую снедь. Себя он так никогда не баловал, но сейчас у него был гость. Закончив домашние дела, старец встал на колени перед иконой Николая-чудотворца и погрузился в молитву.