ДухОдар (СИ) - Давыдов Василий "Гер Онами" - Страница 18

– И тут я прыгаю на него, хватаю за стебель и вырываю его с корнями! – почти кричал Биф, просвещая окружающих, как надо бороться с хищными цветками, - зрелище то еще, клянусь Маяком Тимера! А нечего на меня шипы свои поднимать, между прочим. У меня это… разговор короткий!

Биф и сам дивился, как после двух-трех кружек местного крепкого он еще ворочает языком. Да еще и как четко, аж сам себе диву давался. Ну раз такое дело, не молчать же! Вот и выдавал товарищам все, что в деревне да в дороге с ним приключилось.

А вот Варин и Герб ничего не понимали. Не то, чтобы Биф сложно как-нибудь заворачивал. Скорее среди слов его мало какие целыми были, а речь больше походила на поток гласных звуков. По сути, корова и та понятнее бы объяснилась сейчас, чем Биф. Вот ведь набрался, так набрался. Хоть хозяин и сам весьма захмелел, но уж кто-кто, а он в своем пойле меру знал. Потому-то и посмеивался сейчас над незадачливым товарищем, что махал руками и краснел как помидор. А, собственно, чего дивиться: Биф это Биф, и никаким другим не будет. Ему и ведра не хватит.

Герберт тоже едва сдерживал смех. Вообще, ему впервые повезло при взрослых побыть, да посмотреть, как они свои взрослые беседы за кружками ведут. А оказалось, что они просто пьют эту противную горькую жидкость, горланят песнями, порой мышцами меряются, рассказывают друг другу истории бредовее не придумаешь и вообще очень довольно выглядят.

Так что Гербу становилось скучно. Бифа совсем не понять, а Варин – дядька суровый, Герберт при нем даже тушевался как-то. Завести с ним разговор смелости особо не хватало, да и о чем с ним поговоришь-то? Он кроме рыбы ничего и знать не хочет. Пока они с Бифом беседы вели, так все одним и кончалось. Биф ему про одно, а Варин про рыбу. Биф про плохую погоду, а Варин что самая то, рыбная, значит. Биф про банду с заставы, что в Грилмуф беспорядки учинила, а хозяин предлагает рыбой откупиться. Как-то так у него все… Обыденно, однообразно. Не мудрено, что за кружку часто хватается. Есть от чего.

Маргерии не было видно, поэтому Герб решил посвоевольничать, да по дому прогуляться. Любопытно же, как они тут, в старых хижинах, поживают. У кузнеца дома тоже, конечно, не богато, но это не потому, что денег у него не водится, напротив, очень даже неплохо он в Грилмуф зарабатывает своими золотыми руками. Просто кузнец против излишеств всяческих, всего по минимуму должно быть, тогда и в голове порядок будет. А когда за роскошью гонишься, то и понимать потом перестаешь, чего и вправду надобно, а чего так, селянам в глаза пыль пустить.

А у Варина в хижине три комнаты обнаружилось, причем все почище да поприятнее, чем центральная зала с очагом. В одной кровать сколочена знатная, вся в мехе животном, а под ним шкуры и матрасы из сена. Где Варин такой роскоши понабрал в этих грязных краях – тайна, покрытая мраком. Видимо рыбак-то он отменный, раз может себе позволить. Хотя Герб в других хижинах не был еще, так что сравнивать рановато.

Вторая комната на склад походит. Рыбы тут свисает с потолка столько, что Герб в жизни своей не ел. Неужто столько в реке живности может быть? Даже удивительно, как до сих пор еще всю не переловили. Да и съедаться она должна вроде как: человек каждый день кушать хочет. Ан нет, висят себе и в ус не дуют. Вон еще и вдоль стен бочки какие-то. Небось с соленьями – они с овощами за милую душу идут в любое время. Свежей рыбы только не видать, может где еще ее хранят, кто знает. Уж кто-кто, а рыбаки лучше всех разбираются, как с ней правильно обходиться, чтобы не попортилась зазря.

Дверь в третью комнату поддаваться не собиралась. Вросла в стены и никуда двигаться не пожелала. Герб вроде всем весом давил, но бесполезно. Хотя какой уж у него вес… Ветром хорошо не сдувает – и на том спасибо. Но зато ум у Герберта не прост совсем, спасибо кузнец его кумекать научил. Всегда говорил: «Ты, сын, сдаваться и не мысли, соберись, да осмотри все хорошенько. Когда долго думаешь да понять пытаешься, так и раскрывается все, да так раскрывается, что дивишься потом, насколько легко было». Сам кузнец вообще подумать любил. Сядет на свое любимое место в саду, взгляд куда-то вдаль пустит и молчит так подолгу. А Герб малой был, рядом располагался от нечего делать, да и подражал отцу. Так и научился размышлять. Теперь вот в жизни часто применять приходится. Пригодилась отцова наука.

Осмотрел Герб дверь и понял, в чем загвоздка. Дверь на засов закрыта, не мудрено, что не двигается. Вроде и оставить теперь ее ­– как снаружи такое отопрешь? Но любопытство на Герба напало непреодолимое просто. Некрасиво, конечно, по чужим домам шастать, но уж если заняться больше нечем… В щелку Герберт разглядел небольшую комнату, тускло освещенную, с большими открытыми шкафами. А на этих шкафах склянки какие-то, веточки, листики всякие, прям как у знахаря в Грилмуф. Жутко даже, да запах неприятный, не плесень как в зале, а скорее полынь или еще чего.

Ну теперь любопытство только сильнее разыгралось. Кто бы мог там на засов-то закрыться? Маргерии Герб в комнате не разглядел, а кому тут еще разгуливать разрешается. Вот так загадка. Надобно срочно в комнату пробраться да все разузнать. А вдруг кто из соседей злым делом промышляет? А тут Герберт его раз и схватит. Ну… по крайней мере попробует. Он тоже, между прочим не лыком шит, кое-чего умеет. Глядишь и справится. А ежели нет никого, то и пускай, обошлось, значит. На том и решил.

Пришлось присесть и наклонится прямо к самому порожку двери. Герб привычно зашептал только ему известные слова, пробуждая спящие в грязи под домом семена. Пару раз Варин повышал в разговоре голос, а Биф как-то слишком весело смеялся. Так что приходилось настороженно оглядываться и прикидывать, в порядке все, или пора оставить затею.

Минут через пять засов за дверью задергался, ожил. У стеблей растений, известное дело, пальцев не имеется, но ежели правильно направление задать, то поднимется оно там, где нужно. И засов тогда начнет в бок передвигаться, словно его рукой кто-то двигает. Главное не переборщить, а то грохнется с крепежей, вот шуму-то будет! Тут же сбегутся, разбираться, чего такого случилось. А Герб тут как тут, на месте преступления. Молодец, нечего сказать.

Засов все же удержался. Не то чтобы он падать не хотел… Просто хозяева люди ответственные и предусмотрели блокиратор. Надоело им видно, что падает частенько, вот и приладили. Очень даже кстати. Герберт вздохнул с облегчением и бросил взгляд назад. Вроде забавляются, как и раньше. Вот и славно.

Запах полыни стал еще сильнее, хоть Герб и открыл дверь всего на треть. Ему, парнишке, больше и не надо было, чтобы внутрь пролезть. Дверь за спиной закрылась, и теперь можно было все внимательно разглядеть.

Чего тут только не было! Хозяйка точно знахарка, раз хранит столько всяких растений сушенных, кусочки незнакомых камней, баночки с жидкостями, с какими с виду сразу и не разберешь. Темно же все-таки, пара свечек только и горит на столике возле шкафов. А столик-то занятный. Герб сразу поспешил к нему.

Ну и страшилище! Герба аж всего передернуло. Прямо на столешнице было выцарапано изображение двухголового, трехрукого человека. Хотя какой уж там человек… даже слово не подберешь, чтобы назвать хоть как-нибудь. Ну и фантазия у хозяйки, раз она такие картинки выскабливает. Да еще и… что это? Кровь что ли? У Герберта волосы встали дыбом. Выемка царапины и правда была заполнена кровью! Если бы не вонючая полынь, то сын кузнеца сразу бы запах почуял. Он-то этот запах знал прекрасно. Было дело, отцу пришлось паре бандитов Чета носы да челюсти подправить…

Герберт уже понял, что тут чего-то не так. Прям почуял, что бедой пахнет. Негоже, чтобы кто-нибудь кровь свою на изображения поливал, такое дело дурно пахнет, это все знают. Да еще и свечки эти зловещие, будь они неладны. Получается, что хозяева не совсем те, за кого себя выдают. С виду рыбаки значит работящие, трудяги, а вот на деле совсем иначе выходит. А никак лихие люди, а? Хотя Биф вроде неплохо их знает… А Биф свой парень, в Грилмуф, его не то чтобы уважают, но слова плохого о нем ни от кого не услышишь. Так в чем же дело?