Об интеграции и адаптации ведьм в иномирном обществе (СИ) - Остольская Дарья - Страница 39

Пожал плечами маг, и кочевница нахмурилась.

Что значит «захочешь»?

Нет, она конечно знает, что значит «захочешь». Она хотела Кхалди. Но разве можно испытывать нечто подобное по своей воле к белому человеку? Ведь все знают, что когда они взбираются на женщину, то убивают её в конце, разрывают на части, а содранную с кусков тела кожу высушивают, и пишут потом на ней свои странные буквы, вставляя эти «страницы» в «гримуары»… Что за «страницы» и «гримуары» Сэргэлэн не знала, но это и не важно. Главное, что согласиться на это с белым человеком всё равно, что попытаться это сделать с гремучником: противоестественно, глупо… да и просто самоубийство в особой изощрённой форме. Сформулировать это Сэргэлэн, конечно, не могла, но невозможность выразить эти свои эмоции заумными словами нисколько не мешала ей ощущать всё это внутри.

- Я возьму тебя если ты захочешь, потому что я могу тебя отсюда увезти.

«Ох, какой же ты стал старик, Ильвар» - поругал сам себя маг, - «Ты же не сможешь увезти всех. Зачем ты лезешь?!».

Нет. Ставить своё желание выше интересов Империи он не будет. Да и не желание это, а так, блажь. Но если эта когда-то улыбчивая девочка его попросит, он заберет её с собой. Служанкой в дом. Покорная и преданная, она ему пригодится. Да и молодая еще, сумеет приспособиться к новым условиям, сможет адаптироваться в новом мире. Возможно даже станет счастливой и вернёт улыбку на своё лицо, оправдывая данное богами в семь лет имя.

- Увезти?

- Да. К себе в дом. Мне нужно, чтобы там было чисто, и была горячая еда.

И сердце маленькой вдовы пропустило удар. Она ведь может и убирать и готовить, но... Что за жизнь там, у белых людей. Хотя, когда здесь «жизнь» не жизнь, то может ли там быть намного хуже?

- Ты сможешь родить и вырастить своего ребенка. Я дам тебе где жить, и что есть. Тебе и твоему ребенку.

Лис всегда без труда находил болевые точки. Знал куда надавить и что предложить, чтобы стопроцентно получить согласие. Прирожденный дипломат. Дипломат, который в данный момент ясно видел «собеседник готов».

И несмотря на то, что Сэргэлэн раздирали сомнения, она закрыла глаза, и спросила:

- Что я должна делать, господин.

- После дневного сна должно состояться еще одно испытание?

- Да.

- Ты знаешь, сколько будет женщин?

- Три, господин, как того требует традиция.

- Выбор предоставят мне?

Кочевница лишь кивнула.

- Я выберу тебя.

Глядя на то, как сжимается и скукоживается женская фигурка, Ильвар пояснил:

- Я выберу тебя, чтобы ты поняла какой я. Какие мы – белые люди. Ты должна открыть глаза, и увидеть, что то, что вам рассказывают, ложь. Ты прочувствуешь меня настолько близко, насколько это вообще возможно, и определишь, доверяешь ли ты мне. Ты должна знать, кто такие белые люди, прежде чем выйдешь за пределы стоянки, ибо обратного пути не будет, и значит выбор твой должен быть осознанным.

Ильвар старался строить предложения так, как это делали степняки, чтобы маленькой вдове проще было его понять.

- Да. Я поняла. Я всё сделаю.

- Прежде, чем я укажу на тебя, встань возле двух женщин, которых можно взять, не опасаясь за своё здоровье. Не важно, молодые или нет. Главное, чтобы у них не было никаких болезней. Есть чистые среди вдов?

- Есть.

- Хорошо. Принеси мне воды. Мне нужно ополоснуться.

Потому, что масло, которое маг собирался использовать, в грязную кожу втирать нельзя, а то ходить ему потом месяц с язвами.

Сэргэлэн подскочила, и быстро направилась к выходу. Движения её были теперь другими, намётанный глаз пятого мага Совета сразу приметил, как изменилась девчонка. Может её еще можно оживить? Похоже, действительно можно...

У самого полотна, в шаге от выхода, кочевница остановилась, низко опустила голову, чуть сгорбилась, и вот уже маг вновь смотрит на забитую маленькую вдову.

«Молодец» - улыбнулся мужчина, - «Умная, выживет».

Лисица. Маленькая, и почти мёртвая, но всё-таки лисица.

Точно выживет. И ребенка сможет поднять.

Через три четверти часа маг стал счастливым обладателем двух вёдер почти чистой воды.

- После вечернего испытания мне понадобится еще. Сможешь достать?

- Нет, господин. Вы же знаете, что мыться неправильно. Греховно. Столько воды брать нельзя. Я это смогла принести, вытаскивая из колодца по черпаку, и пряча.

- Знаю, - со вздохом признал лис. - И это, наверное, самый раздражающий из ваших законов. Принеси мне два полотнища. Раз другого выхода нет, будем обтираться и надеяться, что этого хватит.

Мокрой тканью маг вытирался тщательно, хотя всё равно не чувствовал себя чистым. Ильвар использовал одно ведро, приберегая второе на ночь. А когда с очистительными процедурами было покончено, достал из сумки маленький фигурный флакончик тёмного стекла.

Масло было жгучим. Стоя посреди шатра голышом под взглядом маленькой вдовы, он не чувствовал никакого морального дискомфорта, не мальчик уже стесняться. Зато физически ему было ой как нехорошо. Кожа, стоило на неё попасть маслу на основе яда эгерской кобры, начинала зудеть, краснела и кое где, на особо нежных участках, шла волдырями. А этим самым «особо нежным участкам» следовало как раз уделить пристальное внимание. Эгерское масло наносилось на те части тела, которыми мужчина должен был соприкасаться с женщиной (или женщина с мужчиной, не важно, эффект один и тот же). Естество смазывали в первую очередь. При соприкосновении и нагревании, масло работало как сильнейший афродизиак: оно многократно усиливало влечение. Даже если партнёры изначально не испытывали друг к другу каких бы то ни было чувств, между ними разгоралась настоящая страсть. Они хотели друг друга неистово до тех пор, пока яд кобры медленно разлагался в тканях на составляющие. И удовольствие, которое партнёры получали от акта, тоже увеличивалось в разы.

Смазав пах, бёдра, живот и грудь, Ильвар растёр остатки по рукам, закрыл глаза и принялся ждать. Меньше чем через час сойдут волдыри, исчезнет покраснение и припухлость, а пока приходилось стоять, расставив ноги и раскинув в стороны руки, чтобы ненароком ни до чего не дотронуться и не причинить себе боль.

Почему-то вспомнилось, как он впервые использовал это средство. Ильвар улыбнулся: тогда был полный боекомплект. Эгерские красные простыни, эгерское масло и зелье по отцовскому рецепту. Ух, что творил он с той фрейлиной. Почти двое суток не выпускал из постели глупую курицу, чтобы узнать, куда увезли Её Императорское Высочество. Хотя, надо признать, тело у «курицы» было умопомрачительное: молодое, гибкое. А потом, еле живой после жаркого марафона, трясся в карете до монастыря Пресветлой Девы, где Её Императорское Высочество пыталась «уединиться от мира, дабы замолить грехи», на деле же Анриэтта хотела доходить беременность, и, родив, спрятать плод любви.

Понятное дело, любви не Императорской.

Ильвар тогда был молод. Это было первое его серьезное дело. И он был очень горд собой. Тем, что смог послужить Империи, и избавить Императора от «нежелательного недоразумения и последствий, которые оно могло повлечь».

Избавил.

Лис был сильным магом, и лекарское направление всегда давалось ему достаточно легко. Он лишь сказал «Приветствую Вас, моя Императрица», и у Анриэтты отошли воды. На пятом месяце это был приговор.

Он принимал преждевременные роды вместе с двумя доверенными фрейлинами Её Императорского Высочества: мори Пайрой и мори Атирой. В тот момент, когда мори Атира приняла у него из рук бездыханное тельце ублюдка, он понял, что пропал. Это была она. Его магиня.

А потом он узнал, что она помолвлена.

А потом дрался за неё. И проиграл.

И снова дрался... только во всём этом не было смысла, потому что Атира его не признала. Она не почувствовала, что они связаны, что они предназначены друг другу.

Истинная пара. Древнее как мир правило: маг и магиня, ведьмак и ведьма. Те двое, что должны быть вместе. Так почему же его любимая его не приняла? Она вышла за Зэитана и родила Бакаира. А он всё не мог понять, неужели он обманулся, и где-то на свете есть его предназначенная?