Приручить Снежного Кота (СИ) - Фигг Арабелла - Страница 7

— Простите, — сказал Снежный Кот… да какой там Кот — Котёныш ещё совсем. Он что-то написал под длинным столбцом цифр и отложил лист в сторонку. — Затеял же глава клана эту дурацкую свадьбу в такое время — хоть разорвись. И сборщик налогов вот-вот нагрянет, и приглашения рассылать, и готовиться… Вам что-то не понравилось в ваших комнатах?

— Да нет, всё отлично. Я даже не ожидал, что здесь у вас будет всё так…

— Цивилизованно? — чуть усмехнувшись, подсказал Котёныш. — Матушка моя покойная постаралась, хотя отец всё ворчал, что сотворили из нормальной крепости Хозяин знает что.

— Я хотел сделать вам подарок, — сказал Гай, положив на стол (на небольшой клочок свободного места) томик «Яшмового ожерелья». — Не знаю, конечно, как вы относитесь к стихам вообще и особенно к стихам Яшмы Зелёный Дол, но надеюсь, вам понравится.

Вообще-то, ему хотелось нормально поговорить с будущим супругом, но момент явно был неподходящим: и сам он устал, как портовая девица в день прибытия в гавань пяти-шести кораблей имперского флота, и Котёныш с прохладной вежливостью ждал, когда уже наречённый закончит говорить, уберётся из кабинета и можно будет дальше готовиться к приезду налогового сборщика. Но когда Гай положил на стол книгу, парень поднял на него слегка растерянный взгляд и проговорил куда теплее:

— Я очень люблю её стихи, спасибо большое.

========== Глава третья, в которой Снежный Кот делает Волку ответный подарок ==========

Ревнивым Гай, хвала Отцу-Солнцу, не был никогда, но простота здешних нравов его… удивила, мягко говоря. Постучать, получить разрешение войти — и застать будущего супруга сидящим без штанов на кровати, в то время как золотоволосое существо неясного пола стоит перед ним на коленях, а сам он вцепился зубами в пальцы, и бледное лицо искажено настоящей му’кой от слишком сильных ощущений… Нет, Гай ни в коем разе не собирался требовать верности от своего младшего, но чтобы вот так — накануне свадьбы и даже не пытаясь скрываться? Или пообщавшись с первым супругом, Снежный Кот решил, что все южане — развратники, которых глупо стесняться? Про забавы Мария Ворона Волк слышал даже на границе с Пыльными Равнинами. В чём-то молва, разумеется, преувеличивала, а то и просто врала, но даже отсеяв откровенное враньё, Гай очень хотел бы собственными руками свернуть Ворону шею, чтобы не позорил ни свой клан, ни звание сына клана в целом. А уж глядя на рассечённую бровь искалеченного парня и чувствуя, как тот напрягается от любого прикосновения, легионер тем более хотел вытащить своего предшественника из фамильного склепа и всласть попинать солдатскими сапогами.

И всё-таки спокойно предаваться «эльфийской любви» после того, как позволил кому-то войти в свою спальню?

— Я не помешал? — ядовито осведомился Гай.

— Помешал, разумеется, — пропело, не оборачиваясь, нечто золотоволосое нежным серебристым голоском уроженца Великого Леса.

— Прошу прощения, — сдавленно подхватил владетель, вытащив изо рта прокушенные пальцы и скомкав в них меховое покрывало. — Присядьте пока, пожалуйста, я сейчас освобожусь.

Гай хмуро присмотрелся — и неудержимо покраснел. Не было никакой «эльфийской любви». Была дриада, видимо, здешняя травница (и как её сюда занесло, будь она даже полукровка?), которая свирепо и безжалостно растирала чем-то жирным, зелёным и очень, очень пахучим бледную ногу, исполосованную страшными кривыми рубцами, похожими на обвившие ногу багровые толстые верёвки. Кожа под тонкими, но наверняка твёрдыми пальчиками дриады догоняла в цвете рубцы: мазь, похоже, жглась не хуже перечной пасты.

Гай нашёл взглядом свободный стул (на остальных валялась сброшенная одежда явно женского вида — шубка, пуховый платок, такие же пушистые рукавички — и безмятежно дрых толстый котяра), сел и рассеянно почесал за ухом спящего кота. Тот лениво муркнул, снисходя до ласки, и продолжил спать.

— Айс, ты знаешь, что ты идиот? — ласково спросила дриада.

— Ну, ты же мне регулярно напоминаешь об этом, как я могу забыть? — От какого-то чересчур энергичного воздействия Аскольд придушенно взвыл, но в присутствии легионера постарался вести себя достойно. Даже пальцы кусать перестал.

— Да вот приходится напоминать, — уже откровенно зло сказала целительница. — Капитан, вся надежда на вас. До свадьбы, конечно, не получится: и дел действительно много, и вы пока что нашему владетелю никто и звать никак. Но вот после свадьбы властью старшего супруга прикажите, будьте добры, этому малолетнему недоумку лечь в постель и не вставать хотя бы неделю. А то будут-таки тебя возить в тележке, — пригрозила она, обращаясь к Снежному Коту.

— Пока в Семи Водопадах есть ты — вряд ли, — возразил Владетель.

— Не льсти, бесполезно. Это сейчас, пока молод, ты ещё можешь отлежаться недельку и исправить то, что сам натворил, а лет через двадцать… да что там двадцать? Вон, наречённого своего спроси, как после тридцати мешают жить ерундовые вроде бы раны, полученные в юности.

Гай безотчётно потёр когда-то давно простреленное плечо: холод ему не нравился категорически.

— Слушайтесь целительницу, владетель, — вздохнул он. — Она плохого не посоветует.

Тот кивнул, но Гай почему-то подумал, что власти старшего супруга у него будет ровно столько, сколько соизволит признать за ним его младший. И что делать с парнем, оставшимся сиротой в четырнадцать лет и вдовцом — в двадцать, хромым и вообще, похоже, не самого крепкого здоровья, но упрямым и своевольным? Пороть его? Владетеля крепости?.. Волк вздохнул и подумал, не лучше ли было согласиться «слушаться и заботиться», чем вот так «беречь и защищать»?

Целительница тем временем закончила растирать ногу, замотала её в шерстяной платок и встала, вытирая руки полотенцем.

— Марш под одеяло, — сказала она. — И до утра чтоб не смел вставать, ужин пусть принесут в постель. Я приду завтра к вечеру — если никто раньше срока рожать не надумает, конечно.

Закончив эту грозную речь, она нагнулась к своему больному, поцеловала его в лоб и потянулась за шубкой.

— Подожди, Лауриэ, — торопливо сказал тот, забираясь в постель и натягивая одеяло. — Дай мне, будь добра, вон тот свёрток со стола.

— Этот? Ого, что там за железка? Тяжёлая такая… — Под неожиданно потяжелевшим взором молодого владетеля она сунула ему в руки что-то, завёрнутое в кусок холста, сгребла шаль и рукавички и вышла, пригрозив напоследок, что если она только услышит про поход Кота вниз, то она и поступит с ним, как со шкодливым котом, не посмотрит, что он сын клана и вообще владетель.

— Вы не слишком много ей позволяете? Дриада-полукровка, пусть и травница…

— Если бы не она, меня бы действительно возили в тележке, — ответил Аскольд. — Настоящий, — в слово было вложено немало яду, — лекарь, которого дядя привёз из Ясного Плёса, не мог поверить, что я хожу сам, хоть и ковыляю с костылём. Всё предрекал мне скорое и резкое ухудшение… — он поморщился, явно не желая вспоминать. — Вы о чём-то хотели поговорить со мной?

— Хотел, — кивнул Гай. — Глава нашего клана выделил мне три сотни на свадьбу. Этого хватит?

— Отдайте дяде, когда приедет, — равнодушно отозвался Снежный Кот.

— Главе клана?

— Ни в коем случае! — парня аж передёрнуло. — Моему дяде по матери, Йену Замшевому Кошелю. Он привезёт вино и кое-какие припасы.

— Так это навстречу его обозу патрули выезжают аж к Долгим Озёрам? — усмехнулся Гай. — Ваш дядя весьма популярен у моих солдат, скажу я вам. Так охранять купца от разбойников…

— Вряд ли где-то ещё легионеров кормят так хорошо, как в крепости племянника того купца, который снабжает легион продовольствием.

— Ну, пожалуй, — признал Волк.

А Снежный Кот погладил свёрток у себя на коленях и сказал:

— Я подумал, чем мог бы отдарить вас за «Яшмовое ожерелье», и решил, что ни один легионер не откажется от хорошего меча. Взгляните, — и он размотал холстину.