Корм вампира (СИ) - Макара Дэйв - Страница 58

Мир вошел в свою колею и, никто и не заметил одного простого вопроса, озвученного по прибытии на берег, одним из эльфов.

Простой вопрос: "Давно не было чудес?"

И ответ, поставивший человечество на уровень откармливаемых животных: "Давно!"

Где нет чудес — там нет и веры.

Корабли все прибывали и прибывали, высаживая своих пассажиров на все берега, всех континентов. Человечество быстро привыкло к остроухим, шныряющим по своим делам, улыбчивым и вечно не выспавшимся, если судить по воспаленным глазам и длинным зевкам, которые они прикрывали своими тонкими, изящными, ладонями.

Первый шум подняли ирландцы, заметив особую странность — а где эльфийки?

Присоединились шведы, заинтересовались арабы. Мир на целые сутки замер, решая такой сложный вопрос: Неужели на кораблях одни п….?!

А на следующее утро мир увидел эльфиек, тонких, божественно прекрасных, с высокими прическами и драгоценными камнями, слепящими на рассветном солнце.

А еще — Младших, их сопровождавших.

Дальше — только тьма и резня.

Мир разом лишился связи, электричества и глав своих государств.

Авиаудары, проведенные в спешном порядке, проредили огромную часть местных жителей многих прибрежных городов, не став фатальными для существ, чье второе я — туман, который, сколько ты не распарывай, взрывай, раздувай, все едино соберется вместе, обращаясь в зубастое чудовище с красными глазами.

На следующие сутки в воздух самолеты уже не поднялись.

Отсутствие правительств, спасло человечество от ядерного удара, хотя горячие головы были и предложения сыпались, как из рога изобилия.

Война эльфов, против человечества длилась всего пять дней.

Технология вплотную подошла к подобию магии, но магией не стала и чудесные мечи, выкашивающие под корень элитные части спецназа; огненные шары, сжигающие танки вместе с их экипажами; ледяные стрелы, "снимающие" с небес самолеты и вертолеты — стали полной неожиданностью для толстожопых генералов, привычно гнавших на убой верные части, в надежде совладать с "всего-то" тридцатью миллионами остроухих "тварей", высадившихся на все континенты.

Полыхали города, из которых не успели эвакуировать жителей, горели леса, затягивая дымом все, на сотни километров вокруг, пряча от объективов спутников страшные подробности очередных героических приказов из генштабов, убивающих обычных людей.

Под шумок, некоторые государства обменялись ракетными ударами, разрешая старинные споры и вражду, тянущуюся десятилетиями.

Подл человек в сути своей, ибо, каково божество, таково и его создание, а значит — верно и обратное!

Сперва, молитвы летели к небесам отовсюду, следом, в небеса полетели проклятья.

Эльфам пришлось разнимать братские народы, вцепившиеся друг другу в чубы, как хозяин разводит в разные стороны бодающихся баранов, стремясь сохранить поголовье.

Пять дней свистел "кнут", оставляя после себя кровь, разрушения и вереницы людских толп, пытающиеся сбежать, раствориться в сельской местности, укрыться в лесах или уплыть на острова, где можно засесть в круговую оборону и ждать помощи от…

"А, от кого, собственно ждать?" — Мысль в головы не приходила, "сдутая" ужасом понимания. Понимания того, что катастрофы лучше всего смотреть на большом экране, с кока-колой и попкорном, а не быть их непосредственным участником.

Те, кто поумнее, поняли и еще кое-что…

Время героев, спасающих человечество, вышло. И теперь — каждый сам за себя, за свою семью.

"Кнут" еще раз просвистел, пройдясь по спинам особо тупых, оставляя кровавые полосы, вырывая куски мяса и загоняя в стойло.

Свернув "кнут" и убрав его за спину, эльфы явили миру вторую часть древнего правила — "пряник"!

Бессмертие!

Бессмертие в обмен на повиновение, на 250 миллилитров крови в две недели!

Такой пустяк, мелочь, а мозги вынес быстрее, чем пуля сорок пятого калибра!

Что с того, что нет больше семи миллиардов жителей?

Что с того, что города-миллионники стоят в руинах и восстанавливать их никто и не собирается?

Бессмертие — вот оно, рядом, только руку протяни!

Человечество замерло, затем заворочалось, словно медведь в берлоге, а затем вновь заснуло, поверив в пряник…

… Остров молчал, омываемый дождем, обдуваемый ветром, с остановившимся "лопухом" радара, по перекладинам которого привычно стекали капли влаги, собираясь в длинные струйки и падающие на покатый горб бетонной крыши.

Отгорел чадный костер, вознося к небесам души тех, кто пал в бою, прозвучала молитва по их врагу, упокоившемуся в глубокой могиле с простым деревянным крестом в изголовии.

Тьма, разрезаемая вспышками длинных, ветвистых молний, сверкающих где-то далеко от самого острова, прятала в себе все, что просилось спрятаться.

Спали птицы, притаившиеся в темноте и засунувшие голову под крыло, дрых изрядно прореженный выводок домашних свиней, удравших давным-давно из прохудившихся свинарников и теперь постепенно становящихся дикими, но остающихся все такими же, вкусными.

Черная проплешина, оставленная погребальным костром, на который люди истратили почти весь запас своих сухих дров, сиротливо размывалась, разнося по мокрому лесу черные потоки воды, наполненные частичками древесного угля, грязи и праха тех, кто сделал последний прыжок.

Такое остров уже видел.

Давно.

Столетия назад, когда неведомая раса пристала к его берегу и долго пережидала сезон дождей, перемежающийся падающими с неба камнями, раскаленными и злыми, вспарывающими землю так глубоко, что будь у нее возможность, она бы кричала от боли!

Тот мир, молодой и полный сил, трясло, остров заливало тяжелыми волнами, перекатывающимися от краев к центру, а затем обратно, стягивая в воды разъяренного океана обломки деревьев, грязь и тела тех, кто оказался на пути стихии. Кто оказался слаб, чтобы удержаться. Кто оказался глуп, чтобы не забраться повыше. Кто оказался слишком одинок, чтобы ему оказали помощь.

Раса потеряла свои корабли, проклиная тот момент, когда пристали к такому, показавшемуся уютным, берегу.

Раса теряла людей и вещи, но не теряла надежду, стиснув зубы и крепко держась за руки.

Кто отпустил — тот погиб. Кто потерял — тот погиб. Кто разжал рот — захлебнулся и так же — сгинул в водовороте.

Не веря своим глазам, раса встретила первый вечер без дождя.

Любуясь закатом, стояли они на песчаном берегу, плача и прижимаясь друг к дружке.

Остров ощущал стоящих на нем людей единым целым, с бьющимися в унисон, сердцами.

Потом был большой костер, уносящий к небесам черный дым, напоенных влагой деревьев и прах тех, кому выжить не посчастливилось.

Остров не помнил, как исчезли с его поверхности эти люди. Остров не знал, как они называли себя.

Только вернувшаяся тишина, под своды его свежевыросшего леса, дремотно навевала странные образы, полные тех, кто боролся до победного конца, не сдаваясь и помогая стоящим рядом.

Мир вновь и вновь трясло, мимо проплывали корабли и, спуская лодки, приставали к его берегу, наполняя людским шумом и дымными клубами, из которых вылетали искры и убивали животных, которых тут же тащили на берег, сноровисто свежевали, жарили на больших кострах и снова пускали в ход свои громыхочущие дымы, оставляя на белом песке кровавые пятна тех, что называли себя разумными.

Остров лишь удивленно изучал деревянные корабли, сравнивая их с кораблями первых, и восхищался отвагой нынешних мореплавателей, бороздящих волны на таких тяжелых кусках дерева.

Корабли менялись и вот, серебристая птица с вечно выпрямленными крыльями и огромными лапами, опустилась на воду его залива, выпустила из своего чрева людей, споро доплывших до берега на черной лодке, смешно прыгающей на волнах и улетела, оставив после себя лишь неприятный запах в клубах синего дыма. Люди на берегу разбили лагерь и разбежались по всему острову, что-то решительно зарисовывая на клочках бумаги и постоянно спеша, словно весь мир должен был вот-вот взорваться, и оставалось совсем мало времени.