Коварные умы (ЛП) - Жермэн К. Ф. - Страница 33

Устало выдохнув, я кивнула, но он не мог меня видеть, потому что покинул мрак и открыл дверь. Вернувшись, он включил настольную лампу, которая осветила комнату тусклым светом. Потом отдал мне бутылку воды и залез обратно в кровать.

— Видела бы ты сейчас свои волосы.

Он улыбнулся, а я нахмурилась, заметив, что его волосы выглядели идеально. Я подняла руку к своему крысиному гнезду, пытаясь пригладить его.

— Не парься. Это всего лишь я. Помнишь хоть что-нибудь о прошлой ночи?

Я опустила взгляд на свои красные колени, усеянные порезами.

— Помню, как выползала из гаража, когда стало ясно, что в машине у Джека и Элисон запотели стёкла.

Я вспоминала вчерашнюю ночь, пытаясь сосредоточиться и перебороть шум в голове.

— Помню, как пила шоты с Фернандо, пока мы обсуждали взаимную любовь к сыру бри и пино-нуар. Кто бы мог подумать, что у Фернандо такой утончённый вкус?

Питерс рассмеялся и чокнулся своей бутылкой воды о мою.

— За новых товарищей, — выдал он тост, а затем сделал глоток. Я слабо улыбнулась ему, но внутри тряслась от страха. Меньше чем через двадцать четыре часа слово будет за моим тайным асассином, и мы с Питерсом вернёмся к исходной точке.

— Не думаю, что с завтрашнего дня мы сможем быть друзьями, Питерс. — Я склонилась над ним и поставила свою бутылку на тумбочку. — Ты не понимаешь. Я облажалась по-крупному, и весь кампус будет меня ненавидеть. Не могу сказать почему, но поверь мне. Ты узнаешь.

Он опустил взгляд и стал теребить край своей наволочки с рисунком Берлинской стены.

— Давай решать проблемы по мере их поступления, Портер. Давай, пока действительно не произойдет то, о чём ты говоришь, мы будем вести себя цивилизованно друг с другом.

Медленно кивнув, я снова легла обратно со всё ещё колотящимся сердцем.

— Поверить не могу, что оказалась в твоей постели... Господи.

Он поднял руки вверх, будто пытаясь доказать, что не касался меня.

— Я вёл себя, как настоящий джентльмен, Зловещая. Даже когда ты была в коленно-локтевой позе, умоляя меня, я сказал: «Да, Сидни. Понимаю, ты от меня без ума... Нет, не знал, что ты мечтала обо мне два прошлых года... Знаю, моя задница...».

— Заткнись. — Я отвернулась, ухмыляясь в подушку. Боже, он был милым, даже когда вёл себя как задница.

Питерс засмеялся, и я перевернулась на бок. Моя футболка задралась до талии, и его взгляд устремился к изгибу моего бедра. Я не стала одёргивать футболку. Я наблюдала за тем, как он смотрел на меня, отчасти надеясь, что он превратится в озабоченного подростка и сделает следующий шаг.

Но вместо этого он протянул руку и натянул покрывало мне до пояса.

— Ты, кажется, замёрзла, — сказал он, слегка нахмурившись.

— Спасибо. — Я не смогла скрыть разочарования.

— Без проблем. — Он взглянул мне в глаза, тёмные волосы обрамляли его лицо, идеально подчеркивая скулы. Почувствовав внизу волну жара, я заёрзала, пытаясь избавиться от неё, но это был напрасный труд. — Идёшь с Джеком на родительский бранч выходного дня? Это футбольное мероприятие, но еда довольно неплохая, потому что готовится не Нортерном.

Я улыбнулась.

— Проклятье. Я с нетерпением ждала рокет-догов на завтрак, но говорят, в кампусе их стало волшебным образом не хватать. Фернадо рассказал мне об аллюминатах.

Он прочистил горло, которое покрылось красными пятнами.

— Что он сказал? — Грей прикрыл глаза, а выражение лица у него стало таким, будто он стоял под расстрелом.

— Ничего. Сказал только, что стащил запас хот-догов из-за тайного общества буфетных нацистов. Расслабься, Питерс. — Резкая боль пронзила мою шею. — Ауч, боже, почти не могу повернуть голову.

Питерс усмехнулся.

— Это оттого, что ты четыре часа рубилась с Ченсом в «Call of Duty». Уверен, он теперь в тебя влюблен. Ты убила Скотта Джонсона, типа, семь раз... и шептала в гарнитуру: «Когда ты не слушаешься маму и не ложишься спать вовремя, Скотт, то умираешь от моей раскалённой пули».

— Ага. Этот ребёнок мелкий хам. Он всё время называл меня старушкой, а Ченс один раз пытался схватить меня за задницу.

Лицо Питерса почти что объяло пламя, и я положила руку ему на колено.

— Но я обернулась и дала ему пощёчину. А потом перерезала его персонажу горло зазубренным ножом. — Я успокаивающе сжала его колено. Он накрыл мою руку, слегка сжимая пальцы.

Я затаила дыхание, когда он начал поглаживать кончики моих пальцев.

— Расскажи мне три правдивых вещи о себе, Сидни Факю, воровка машин и приколистка. — Он кончиками пальцев поднялся до моих запястий и пробежался по моей татуировке пианино, остановившись, чтобы надавить на клавиши, выведенные на моей коже.

— Мне двадцать один, — сказала я, когда на коже возникла полоса электрических мурашек. Я села и указала на голубые полосы дьявольской ткани в углу. — Ненавижу носить платья.

Питерс снова хохотнул и уставился своими карамельного цвета глазами на мои губы.

— И я люблю обнимашки. — Я скинула гору подушек с кровати.

Питерс подорвался и выключил свет. А когда снова запрыгнул в кровать, он скользнул рукой по моей талии и притянул меня к изгибу своего тела.

— Спокойной ночи, Зловещая, — прошептал он мне в шею, натянув на нас покрывало.

— Спокойной ночи, микрочлен, — поддразнила я его, и он крепко сжал меня, а потом мы оба снова провалились в сон.

Глава 28

С самого своего пробуждения я всецело хотел Сидни Портер. Зловещую. Она была тёмным ангелом, свернувшимся в моих руках. Когда её мягкие волосы задели мою шею, пробуждая ото сна, они пробудили ещё и кое-что другое. Чтобы успокоиться, я постарался мысленно представить самые ужасные образы. Обнажённый Фернандо не сработал. Бубонная чума не сработала. А вот визгливое хихиканье Кэтрин – да. Правда мне пришлось украдкой бросать взгляды под покрывало, чтобы убедиться, что я всё ещё был мужчиной.

Когда моя мужественность оказалась под контролем, мозг заработал на полную катушку. В моих объятиях лежала, без сомнения, невероятно сексуальная, ужасно смешная девчонка. Сидни Портер была моим личным тачдауном. И я был близок к победе. Но за ночь мои угрызения совести утроились.

Я позволил этой игре зайти слишком далеко.

Моя ложь висела в воздухе густым дымом, была эмоциональным туманом, из-за которого становилось тяжело дышать. Было бы проще остановиться на шантаже. Чтобы всё пришло в норму. Но я идиот, пошёл и написал письмо, укрепив надежды Сидни. А она не была дурой или трусихой. Она будет искать своего шантажиста, и, в конечном счёте, след приведёт к Грею Питерсу.

Два года назад...

Я понятия не имел, как от уроков игры на гитаре мы перешли к раздеванию. Я точно знал, что простые смертные не вправе подвергать сомнению дар богов. Дар, завёрнутый в чёрное кружево и упругую оливковую кожу. Неа. Когда такой подарок, как Сидни, падает вам прямо на колени, вы его не игнорируете.

— Нам не обязательно что-то делать, Сидни. — Положив гитару, я встал с кровати. — Я привёл тебя обратно к себе в комнату не для того, чтобы затащить в постель.

Сидни подняла руки за спину и расстегнула свой кружевной лифчик. Когда он упал на пол, показались две упругие груди, лёгшие на её кожу в форме слёз.

«Шевелись, Питерс».

Не помню, как шёл, но вот я оказался там и вдыхал её клубничный лосьон для тела. Моя ладонь, словно управляемая призраком, провела по её коже в мурашках. Мельком увидев её татуировку, я облизал нижнюю губу, готовый попробовать её на вкус.