Соколы огня и льда (ЛП) - Мейтленд Карен - Страница 53

Я так углубилась в разглядывание неба и поиск соколов, что не сразу заметила, что случилось, пока крики и проклятия мужчин не вернули меня к реальности.

Вьючная лошадь, которую вёл за собой Витор, остановилась и дёргала головой, пытаясь избавиться от поводьев. Узел, что помог привязать Фаусто, соскользнул, и теперь вся тяжесть нашей поклажи и железный котелок висели на левом боку. Лошадь плюхнулась на дорогу, и, пытаясь избавиться от раздражения, билась и каталась на спине.

Витор спешился, бросил поводья Маркосу и вернулся назад, чтобы попытаться поднять лошадь на ноги. Маркос тоже слез с лошади и, крепко сжимая поводья обеих, повёл их вперёд, оглядываясь, куда бы их привязать, но нигде не было ни дерева, ни столба. Хинрик скакал впереди, он явно не обратил внимания на переполох за ним и скрылся за одним из земляных холмов.

Витор бросил взгляд на Маркоса.

— Помоги мне, скорее. Нужно снять поклажу с лошади пока ещё можно её поднять. — Он пытался развязать узлы на жгутах из шерсти, но похоже, только туже затягивал. В раздражении он вытащил нож. — Придётся мне это разрезать.

До этого момента я оставалась в седле, но тут поняла, что лучше спуститься и помочь придержать животных пока остальные освободят вьючную лошадь. Фаусто позади меня тоже не спешился. Я обернулась, когда его лошадь поравнялась с моей.

— Ты не мог бы подержать её, пока я сойду? — я протянула ему поводья и, вцепившись рукой в гриву, наклонилась и уже собралась перекинуть ногу через спину лошади, когда ощутила, как её сильно ударили в бок, как будто пнули ногой.

Лошадь заржала и соскочила с дороги. Фаусто бросил поводья, но прежде, чем я сумела их подхватить, лошадь галопом поскакала вперёд вместе со мной, судорожно цепляющейся за гриву. Я потеряла стремя и отчаянно сжимала ногами бока животного.

В памяти всплыло предупреждение Хинрика. Я понимала, что, сжимая бока лошади, только заставлю её быстрее скакать, но ничего не могла с собой поделать. Я только держалась за гриву и в отчаянии понимала, что, если ослаблю ноги, меня тут же сбросит на эти острые зазубренные камни.

Мы неслись вперёд, я упрашивала и молила лошадь остановиться, но она слушалась меня не больше, чем летящая муха. Я низко склонилась над её шеей, одной рукой нащупывая болтающиеся поводья, крепко сжимая другой гриву. Я смутно осознавала, что земля перед нами становилась всё более плоской и ровной, а острые камни сменились лужами. Возможно, мне удастся соскользнуть с её спины. Я ушибусь, но хоть не разобью голову о камни.

Я опять ощутила боль в раненом колене, и даже не успев подумать, что делаю, начала переносить вес на другую сторону. Мне нельзя снова упасть на ту же ногу.

Лошадь вдруг зашаталась, задние ноги у неё подогнулись. От внезапного рывка я потеряла равновесие и заскользила назад и вбок.

Я приземлилась на что-то мягкое, а лошадь принялась бешено бить копытами, толкаться и взбрыкивать, пытаясь вытащить ноги из хлюпающего болота. Я откатилась, прикрывая голову, чтобы защититься. Я ощутила, как на волосок от моей головы пронеслось копыто. Потом, одним огромным усилием, лошадь вырвалась и ускакала.

Моё облегчение не продлилось и половины вдоха. В тот же миг, когда поняла, что не ранена, я обнаружила, что тону. Я лежала, растянувшись в тёплой чёрной болотной грязи, и как только попыталась опереться руками и встать, ладони исчезли в топи.

Я карабкалась, пытаясь нащупать что-нибудь твёрдое и оттолкнуться, но ничего не было. И каждый раз, как я двигалась, моё тело и ноги всё сильнее и глубже погружались в липкую грязь. Болото держало меня мощной хваткой. Я старалась высвободить хоть одну руку, но протащить её сквозь засасывающую грязь было всё равно, что поднять кузнечную наковальню. Меня охватила ослепляющая паника, и я закричала.

Изогнувшись, я увидела стоявшую неподалёку высокую женщину. Понятия не имею, откуда она взялась, но выглядела она такой же старой, как бедный Хорхе. Минуту она молча смотрела на меня, потом стала пробираться по краю трясины.

Я кричала, просила помочь, но она не оглядывалась. Я снова завопила, решив, что она уходит и бросает меня тонуть. Женщина остановилась у края болота, быстро развязала длинный грубый передник на поясе, встала на колени и бросила передник в мою сторону, как кнут.

Я вдруг поняла, что она пытается сделать, попыталась поднять руку и ухватиться за край передника, но не смогла высвободить её из трясины. Край ткани упал перед самым моим лицом, но я не могла за неё ухватиться. Чёрная грязь булькала у моих губ, я в ужасе изгибала шею, отодвигаясь, но лишь погружалась глубже.

Женщина вытянула передник, и я видела, что она собирается опять его бросить. Изо всех оставшихся сил я потянула вверх руку, и она с громким шлепком высвободилась из грязи. Однако движение дорого мне обошлось — теперь, как я ни откидывала голову назад, грязь сочилась в мой рот и нос. Я старалась держать дыхание, но лёгкие разрывались от боли. Я смутно расслышала крик и ощутила край передника на лице. Слепо хватая пальцами, я, наконец, почувствовала благословенную твёрдость ткани.

Я крепко вцепилась, как только могла, и ткань натянулась — женщина осторожно потащила её к себе. Ухватившись за фартук, я сумела на несколько драгоценных дюймов освободить из трясины голову, и лежала, кашляя и задыхаясь.

Женщина начала понемногу тянуть. Для своего преклонного возраста она была поразительно сильной, но фартук выскальзывал из моих скользких от грязи рук, и ей приходилось останавливаться пока мне не удавалось опять за него ухватиться. Я продвинулась не больше, чем на пару дюймов. Казалось, руки и ноги стали как студень. Мне было уже всё равно. Я хотела лишь одного — уйти, опускаться всё ниже и ниже в тёплую мягкую грязь, и, наконец, уснуть навсегда.

За женщиной остановился подбежавший Маркос. Он замер, с ужасом глядя на нас, как будто в растерянности, не зная, что делать. Женщина обернулась и кивнула, подзывая его. А он всё стоял, словно вдруг разучился двигаться.

— Маркос, помоги мне! Прошу... помоги!

Звук моего голоса, казалось, вернул его к жизни, он побежал вперёд и опустился на землю рядом с женщиной. Она сунула в его руку край фартука.

— Обмотай ткань вокруг запястья, — сразу же крикнул он мне.

Я пыталась, но пальцы сделались как сосиски, а от каждого движения руки всё глубже погружались в трясину. Увидев, что я, как могла, ухватилась, Маркос начал тянуть. Я чувствовала, как руки выворачиваются из суставов, заставляла себя цепляться, но видела, что всё бесполезно.

— Ничего не выходит... я не могу, — хныкала я.

— Ты должна, уже почти получилось. Держись, Изабела. Просто держись!

Потом, стремительно, как новорожденный ягнёнок из овцы, моё тело выскользнуло из грязи, я ощутила, что меня подхватывают за руки и переносят на твёрдую землю.

Лёжа в траве, слишком слабая даже чтобы сесть, я всё повторяла ему слова благодарности. Я оглянулась, ища глазами женщину, чтобы поблагодарить и её, но не увидела.

— Замёрзла? — обеспокоенно спросил Маркос, и я осознала, что мои зубы стучат, но скорее от шока, чем от холода.

— Грязь была тёплая. — Только теперь мне пришло в голову, что это странно.

— Должно быть, дело в том небольшом ручье. От него поднимается пар. Пойдём, попробуем там хоть немного отмыться от грязи.

Он, поддерживая, провёл меня несколько ярдов до неглубокого ручейка — мои ноги постоянно подгибались, как будто из тела ушли последние капли силы.

Я осторожно коснулась воды. Она оказалась приятно тёплой. Я скользнула в неё и лежала на горячих камнях в русле ручья, позволив воде мягко струиться вокруг меня. Наконец, когда я ощутила, что снова могу двигаться, Маркос помог мне подняться и накинул на меня собственный плащ, хотя он оказался таким длинным, что мне пришлось намотать его на руку.

Я оглянулась на дорогу. Меж чёрных скал к нам пробирались Витор и Фаусто. Эти двое двигались медленно, нагруженные нашим багажом, котелком и вяленой рыбой ─ теперь всё пришлось нести на спине.