Скай (СИ) - "sillvercat" - Страница 13

Обратно к месту старта добралась целая процессия из раненых и «санитаров». Когда дожидавшаяся там притихшая толпа поняла, что все остались живы, тут же раздались вопли всеобщего восторга. Вылезших из машины Скайхока, Юту и Виктора обступили, осторожно похлопывая по плечам.

Скай снова заглянул в бледное лицо Юты и гаркнул:

— Тихо, мудозвоны!

Наступила тишина.

— Возвращаемся домой! — скомандовал он и скупо улыбнулся. — Шоу закончено, за победителей и героев выпьем в клубе. Всё, по коням!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Серия 10

Когда тачки и байки притормозили возле клуба, Вождь помог Юте и Виктору вылезти из «Импалы». Он поглядел, сдвинув брови, как они ковыляют впереди него к дверям, сопровождаемые сочувственно гудящей толпой.

Он прекрасно понимал, что как раз сейчас, когда схлынул прилив адреналина, у парней-то всё и заболит, как бы они ни хорохорились. Особенно его беспокоил Юта — Виктор-то приземлился уже на него, как ни крути.

— Точно не хочешь в больницу? — хмуро спросил он, снова подхватывая пошатнувшегося Юту под руку, и, когда тот ожидаемо затряс упрямой башкой, со вздохом повернулся к Виктору: — А ты, чумоход?

Тот тоже мотнул головой, неловко ухмыльнувшись.

— Выпьете? — продолжал допытываться Скайхок, прямо как заботливый папаша, разглядывающий непослушных сыновей-подростков, получивших люлей в уличной драке. Оба они, и Виктор, и Юта, ободранные и исцарапанные, именно так и выглядели. — Или по койкам расползётесь отлёживаться?

— Я выпью, — решил Виктор, снимая шлем, и побрёл к стойке, где уже суетился Большой Майк. Девчонки тут же окружили его и ласково зачирикали, оглаживая по плечам и спине. Вся толпа, примолкшая было из сочувствия к героям, облегчённо загудела и ринулась вслед за Виктором — заливать сивухой прошедший нервяк.

Джон взглянул на Скайхока и снова улыбнулся, отметая на задний план и боль и даже стыд, что Вождь притащил его сюда почти что на руках, как маленького. И он, в свою очередь, благодарно хватался за плечо Ская. А сердце так и ёкало от волнения.

— Я, пожалуй, к себе поднимусь, — весело выпалил он. — Виски мне сейчас точно не поможет оклематься. А вот горячая ванна — да.

Он отпустил плечо Вождя, шагнул вперёд и тут же схватился за рёбра, хрипло хохотнув.

— Вот чёрт… сейчас, сейчас.

— Так, — твёрдо произнёс Скайхок, снова подхватывая его под руку. — Хуйнёй не майся, пошли.

Они вместе поднялись на второй этаж, в то новое логово, которое Юта уже начал обживать.

Вождь то и дело озабоченно поглядывал на него и наконец не выдержал:

— Чёрт тебя дери, я нахрен изведусь с тобой. Башка упрямая. Лезь пока под душ, а я разберусь с нашими байками и опять поднимусь к тебе. С аптечкой. Считай, что я доктор Дулиттл… а будешь ерепениться, по жопе получишь. Понял?

Юта понял. Ещё как понял. Ему стало трудно дышать не от боли в рёбрах, а от ожидания того, что Вождь к нему прикоснётся! Собственными руками… И плевать, что в этих руках будет тампон, смоченный перекисью или ещё какой-то гадостью!

— Как прикажешь, док… — кажется, он и впрямь слишком сильно приложился головой. Или же она шла кругом только от близости Скайхока?

Юта проводил его взглядом и закрыл глаза, прошептав:

— Спасибо тебе, Господи.

Ради заботы Ская стоило разбиться вдрызг!

Шипя и ругаясь сквозь зубы, Юта стянул с себя грязную рваную одежду и встал вполоборота к настенному зеркалу. Царапин и ссадин на спине, перечёркивающих его «крылья» оказалось больше всего. Но это было сущей ерундовиной, как и горевшие багрянцем отметины, которым назавтра предстояло стать лиловыми кровоподтёками.

Юта поднял руку и, стиснув зубы, медленно ощупал свои бока в тех местах, где багровели самые внушительные отметины. Ему доводилось ломать рёбра раньше, и он с облегчением понял, что, пожалуй, в этот раз всё-таки обошлось без переломов.

Он доковылял до ванной. Встал под тёплые струи душа, держась за стены. Вылез он оттуда только минут через пятнадцать, с мокрой башкой и полотенцем на бедрах. Машинально придерживая побитые рёбра рукой, он пересёк комнату и с облегчением присел на край постели. С волос капало.

Горячая вода и вправду помогла, не только смыв кровь, но и «реанимировав» гудящие мышцы. И в голове у Юты чуток прояснилось… но только до тех пор, пока он не увидел, как в комнату входит Скайхок.

Тот был нагружен всякой медицинской хренью, которую ему удалось найти внизу. Вместе с Хэнком он уже успел отогнать «Харлей» и «Хонду» в гараж. В баре рекой лилось спиртное — все обмывали счастливое спасение Виктора и Юты. Если у Вождя и была мысль заслать к Юте девок, чтобы те его обиходили, он тут же её отмёл: все они до единой уже упились в дым. Похоже было, что трезвыми тут оставались только он и Юта. Хэнк, позаботившись о байках, тоже принялся бухать прямо возле них, в гараже.

Сидевший на кровати Юта, мокрый и почти голый, походил на какого-то разбившегося ангела. Скай невольно присвистнул. М-да, зрелище было ещё то: коллекция синяков и ссадин впечатляла, а глаза Юты лихорадочно блестели. Спасибо, в аптечке нашлось обезболивающее, подумал Скай.

За Виктора он не волновался — тот уже напился до отключки, выбрав обезболивающим виски, и завалился в постель с парой девчонок.

— Хорошо смотришься, — не удержался Вождь от усмешки, сгрузив всё медицинское добро на тумбочку у изголовья. — Так и сиди.

Крепко ухватив Юту за плечо, он сам принялся ощупывать его многострадальные рёбра, перебирая их, словно струны гитары, а Юта вовсе перестал дышать, но не от боли, а от прикосновения к своему телу этих тёплых уверенных пальцев.

— Чего замер, как заяц? — проворчал Вождь, искоса глянув на него. — Подыши поглубже. Не пойму, сломано вот тут или нет. Говорил же, в больницу надо, там рентген. Больно, ты, дуралей?

— Сладко, — озорно ухмыльнувшись, выпалил Юта и даже не соврал.

— Долбоёб, — со вздохом подытожил Скайхок. — Ладно, заживёт. Давай, переворачивайся носом вниз, а чтоб не скучать, расскажи-ка мне, где ты набил такую татуху.

Он открыл пузырёк с перекисью, потом — с йодом и достал ватный тампон.

Придерживая полотенце, Юта улёгся на живот и подложил обе руки под подбородок. Его прямо дрожь пробрала, когда он глянул на Вождя, склонившегося над его голой спиной. Чёрт, хоть скули! Но надо было держать себя в руках, и Юта снова отвернулся. Отвлечься на рассказ о крыльях было очень удачной мыслью.

— Я тогда совсем шкетом был, только-только школу окончил. Мать сбежала с каким-то хахалем, отец стал нагнетать своё… И к нам как раз приехал мой дядя, механик. Он-то меня к железу и приохотил. Я на него потом всю жизнь равнялся. Так вот, он как-то сказал мне одну вещь. «Джонни, — говорит, — ты в этой жизни свободен, как птица. Можешь лететь, куда только захочешь. Все клетки и границы только у тебя в голове. Если ты сядешь на свой байк и покатишь куда глаза глядят, только потому, что так велело тебе сердце — это будет самый правильный выбор». Ну вот, я запомнил это на всю жизнь и набил крылья себе на спину. За это, кстати, получил от брата хороших пиздюлей и месяц драил хату вне очереди.

Он тихо рассмеялся и снова бросил короткий взгляд просветлевших глаз на Ская, но тут же невольно зашипел, когда йод обжёг ему ссадину под левой лопаткой.

— Тс-с, всё пройдёт, терпи, парень, — успокаивающе пробормотал Скайхок, переходя к следующей царапине. — Ободрался ты изрядно… А дядя твой мудрец был настоящий, всё правильно сказал… и ты всё правильно сделал. Человек рождается свободным, как птица… и сам потом выбирает — клетка в виде всяких там офисов и прочей хрени или полёт. Я сам тоже выбрал полёт и не жалею, — он мимолётно усмехнулся, глянув Юте в глаза. Потом бросил побуревший тампон на тумбочку и принялся аккуратно заклеивать пластырем самые впечатляющие ссадины.

(function(w, d, c, s, t){ w[c] = w[c] || []; w[c].push(function(){ gnezdo.create({ tizerId: 364031, containerId: 'containerId364031' }); }); })(window, document, 'gnezdoAsyncCallbacks');

А Юта — тот просто обмирал от его прикосновений к своему голому телу. И от того, какими чуткими оказались сильные руки Скайхока. Его вдруг замутило при мысли о том, что именно ему приказали поймать этого человека, заманить его в клетку, за решётку. В тюрьму на долгие-долгие годы!