Сонька Золотая Ручка
(Жизнь и приключения знаменитой авантюристки Софии Блювштейн. Роман-быль) - Рапгоф Ипполит Павлович "Граф Амори" - Страница 7

Теперь бедный Темирбабов точно знал, кто обворовал его. Но ему было от этого не легче.

Полиция разослала по всем крупным городам Европы циркулярное уведомление о появившейся за границей новой опасной воровке из России. К циркуляру были приложены все описания, извлеченные из дознаний в Берлине и Варшаве.

Богач Темирбабов, правда, не особенно ощутил пропажу такой суммы, но он досадовал и в душе бичевал себя за непростительное для его возраста и положения волокитство.

Глава VI

НОВЫЕ ЭМОЦИИ

Барон д'Эст на следующий день как бы случайно встретил на Итальянском бульваре Софью Владиславовну. Он с развязностью парижского аборигена подошел к ней и предложил сходить в кафе.

— Благодарю вас, но я только что позавтракала и никакого желания не имею сидеть в четырех стенах в такую чудную погоду.

Сонька довольно холодно простилась с навязчивым кавалером и направилась вдоль по бульвару, а потом взяла фиакр до Елисейских полей. Проехав минут десять, она увидела маленький ресторан, где нередко завтракала с покойной Юлией.

Не успела Сонька войти, как к ресторану подъехал экипаж и вышел из него улыбающийся барон. Софья Владиславовна взволновалась. Ей снова показалось, что она имеет дело с агентом сыскной полиции.

«Но агенты тоже мужчины», — решила она.

У нее зародился план пленить барона-сыщика своими женскими чарами.

Она встретила барона дивной, ласковой улыбкой.

— Как я рада, что вы догадались сюда приехать! На меня сейчас напала такая меланхолия, что я не нахожу себе места. Быть может, вы меня немножко развлечете.

В ресторане беседа завертелась вокруг Парижа и его увеселений. Барон очень подробно справлялся о причине пребывания Софьи Владиславовны в Париже и этим еще больше укрепил в ней убеждение, что он — сотрудник сыска.

Софья Владиславовна с ее богатой фантазией начала рассказывать, что недавно овдовела и вот поехала немного поразвлечься, собирается в Ниццу.

— Вы опоздали. Карнавал закончился на прошлой неделе. Теперь уже там начинается жаркое время. Парижане начинают возвращаться из Ниццы, — заметил барон.

— Разве? Какая досада! Но я все-таки поеду. Мне там очень нравится море и эта длинная эспланада вдоль берега.

Заговорили о Ницце, о Монте-Карло, из разговора можно было понять, что молодой человек хорошо знает прилегающие к Ницце местности.

Покончив с бутылкой красного вина, барон потребовал шампанского и земляники.

— Земляника в Париж, как известно, доставляется в марте из Африки.

Софья Владиславовна очень обрадовалась свежей землянике. Она охотно пила шампанское и закусывала сочными ягодами.

— Надеюсь, что вы теперь разрешите сделать вам визит?

— Наоборот, я хочу оказать вам честь моим визитом, — шаловливо отпарировала собеседница.

— Я и не рассчитывал на такую любезность. Я живу на улице Ришелье.

— И прекрасно. Поедемте.

Квартира барона состояла из трех комнат с низкими потолками, но была великолепно обставлена дорогой мебелью.

— Как я рад, что вы наконец удостоили меня своим посещением! — мелодраматично воскликнул барон.

На столе появилось шампанское, фрукты и конфеты. Сонька делала вид, что ей очень весело. Она восторгалась обстановкой, сервизом, гобеленами и даже самим хозяином квартиры.

От поцелуев рук барон быстро перешел к некоторым вольностям, которые находили полное поощрение со стороны Софьи Владиславовны. Она сопротивлялась пассивно, как женщина, которой нравится мужчина, и близость с которым является желанной.

Когда после завтрака они очутились в роскошной спальне, Софья Владиславовна страстным поцелуем подтолкнула барона к последнему шагу.

Барон был на седьмом небе. Он жадно ласкал дивное тело молодой женщины и совершенно забылся в этой ласке.

Уходя, Софья Владиславовна нежно поцеловала любовника и пообещала прийти завтра.

Выбравшись на бульвар, она, однако, серьезно призадумалась. Теперь ей было ясно: барон — не сыщик, а один из тех сластолюбцев, которыми переполнены бульвары Парижа. Но больше она не сожалела, что отдалась этому человеку в порыве желания. Она так давно не видела ласк мужчины, а пылкая натура страстной женщины нуждалась в такой эмоции. Соньке даже стало казаться, что барон ей нравится. Он чем-то напоминал ей Масальского. Даже в смысле страсти она испытала такой же пламенный порыв, какой видела со стороны Масальского в их первые свидания.

По бульвару сновала публика. Софья Владиславовна зашла в первое попавшееся кафе и потребовала любимого гренадина. Она еще раз передумала каждую деталь случайного свидания. Все было так безумно хорошо! А все-таки этот барон — подозрительная личность.

Впрочем, не все ли равно? Сонька принадлежала к натурам, созданным для жизненной борьбы. Ее не пугала никакая опасность, ни самое безвыходное положение. Наоборот, чем труднее была борьба, тем более в ней разгоралась энергия. Она получала спортивное наслаждение от преодоления непреодолимого, от выхода из любого положения победительницей.

После любовного приключения изящная Сонькина головка была полна радужных надежд: дело с Темирбабовым будет предано забвению, как и все ее другие проделки.

Она мысленно подсчитывала, сколько у нее денег, и сильно обрадовалась итоговой цифре — около ста тысяч франков!

Многое еще передумала, сидя на террасе, Сонька Блювштейн. Кипел в ней вулкан энергии, бесконечная лава любознательности, безумная жажда острых ощущений.

Два дня пролетели, как один час. Барону и Соньке казалось, что знакомы они уже несчетное количество времени. Так они свыклись друг с другом, так были полны взаимных интересов и эмоций, что со стороны можно было подумать, что перед вами молодая парочка, вернувшаяся из свадебного путешествия. Одно беспокоило барона — молодая женщина упорно скрывала от него свой адрес.

Однажды в разгар нежной ласки, когда Софья Владиславовна сидела на коленях у барона и обнимала его шею оголенными руками, барон вдруг насупил брови.

— Скажи, милая, прямо, без обиняков, почему ты мне не говоришь свой адрес?

— Это мой каприз. Ты мне обещал раз и навсегда отказаться от этого вопроса.

— Не спорю. Я отказывался, но я ждал, что ты сама пойдешь навстречу моему желанию и сообщишь мне адрес.

— Это совершенно лишнее, — беззаботно проворковала Софья Владиславовна. — Ну на что тебе мой адрес, когда я сама у тебя в любое время дня и ночи? Неужели ты не уважаешь желание любимой женщины? Неужели тебе так необходимо исполнить свой каприз?

Последние слона она особенно подчеркнула, желая дать понять барону, что не имеет намерения поднимать завесу с таинственного адреса. Барон отстранил ее, встал и начал взволнованно ходить по комнате. Подобная мужская привычка была ей давно знакома. Она вспомнила Масальского.

Сонька с презрением смотрела на нервного барона и в эту минуту готова была порвать с ним всякую связь.

А барон продолжая все более и более возбуждаться. Он не говорил ни единого слова, в нем все клокотало. Не может же он бросить любимой женщине в лицо, что подозревает ее в двойной игре, да еще при помощи другого любовника-соперника. Но в душе он был в этом убежден.

— Какое мучение, — подумала Софья Владиславовна, — эти постоянные сцены ревности, это вечное подозрение. Допросы, расспросы…

Она всегда мечтала о свободных взаимоотношениях. Никогда в жизни она не признавала мужской гегемонии и женского рабства.

— Я тебя в последний раз спрашиваю, где ты живешь?

— А я тебе в последний раз заявляю: это не твое дело. Я живу самостоятельно, на свои средства. Твоих мне не надо. Поэтому ты не имеешь ни малейшего права вторгаться в мою частную жизнь.

— Это, наконец, меня возмущает, бесит!

Софья Владиславовна расхохоталась. Барон схватил газету и сделал вид, что читает. Сонька спокойно оделась, подошла к зеркалу, поправила прическу, одела шляпку и, не прощаясь с бароном, направилась к выходу.