Сорок дней, сорок ночей
(Повесть) - Никаноркин Анатолий Игнатьевич - Страница 45

— Один загораешь?

— А чем плохо? Еще корешок недалеко стоит, — показывает он рукой на море.

В темноте, справа, мерцает красноватое пятно.

— Вдвоем пол-Керчи охраняем, — смеется моряк. — Ребята все к причалам потопали. А вы куда?

Объясняю и спрашиваю, не проходили ли здесь моряки с ранеными?

— Были.

— Девушку раненую с ними не видел?

— Вроде бы не…

Проходим еще с полкилометра и сворачиваем к чернеющей многоэтажной коробке. Ветер с пролива свободно гуляет. Гремит на крыше железо. Волны лупят в развороченные плиты набережной. Причалы разбиты, из воды торчат погнутые сваи. Горбиной выпирает полузатопленная баржа. У дома и на берегу бродят моряки. У каменной стены-ограды, закутавшись головой в шинели, приютились раненые. Раи нет. Отправляю пилота назад к Шуре.

Когда придут катера, точно никто не знает, а раненым находиться у стены небезопасно. Нужно перевести в укрытие.

Моряки хозяйничают во дворе. Тащат в дом доски, пустые ящики, деревянные бочки, солому.

— Чего стоишь? Бери! — кидает мне моряк ящик из- под мин.

Поднимаюсь за ним на последний этаж. В громадной пустой комнате с окнами, выходящими на море, на цементном полу возвышается большая куча барахла.

— Для чего это?

— Ориентир для десанта.

Кучу обливают керосином.

Нужно торопиться.

Выхожу на улицу, собираю всех раненых и веду в подвал. Они говорят, что есть еще раненые на берегу в блиндажах.

Может быть, там как раз и Рая? Но побежать сейчас туда никак нельзя, надо встречать Шуру с ранеными. Стою на углу.

В окнах вспыхивает свет — четыре оранжево-ярких квадрата. Сигнал кораблям!

Шуры все нет. Подходят новые раненые — поодиночке, по двое вылазят из щелей, спускаются с Митридата. Вести их некому — ковыляют сами.

Свет в доме тревожит немца.

Разрывы по берегу.

Прожектор выпускает плоские щупальца. Как бы Шура и раненые не попали под огонь… Вот они! Бегу навстречу, провожаю в подвал.

— Райку нашел? — спрашивает Шура.

— Нет…

Теперь есть кому присмотреть за ранеными, и я могу заглянуть в блиндажи.

Набережная в огне.

Бьют орудия с мыса.

Свистят осколки.

Прижимаюсь к железным воротам, выжидаю.

Короткое затишье. Срываюсь, меня оглушает взрыв, страшная сила сбивает с ног. Небо раскалывается и падает на голову. В глазах засверкали, закружились дома, окна, костры… Ничего не помню.

Очнулся в подвале — лежу на соломе. Повернуться нельзя, будто на меня навалена гора камней. Во рту солоно. Кричу, но голоса своего не слышу. Не хватает воздуха.

— Отошел? — наклоняется надо мной Шура.

Плохо ее слышу, но понимаю по движению губ. Контузия… И грудь…

— Раю нашли? — кричу.

Шура кивает головой.

— В блиндаже была. Все в порядке.

И еще говорит, что катера на подходе и сейчас будем выбираться из погреба.

Меня выносят, усаживают под стенку дома вместе с другими ранеными.

— Прорвались!.. Молодцы! — кричат вокруг.

Прожектор немецкий ослеп. Пушки на мысу молчат. Теперь в той стороне огонь. Вспышка за вспышкой. На мыс обрушиваются наши снаряды — дальнобойные с Тамани.

Немцы без толку бросают осветительные ракеты над проливом.

Катера медленно, очень медленно, лавируя между железными сваями, подходят к берегу. На палубе толпятся матросы и солдаты в касках.

Бойцы торопливо скатывают пушки, выгружают минометы, ящики с патронами. Шура бегает — носится от одного катера к другому.

С тендера сходят санитары с носилками и направляются к дому. Начинается погрузка раненых.

Я ищу Раю среди тех, кого тащат на носилках.

Кажется, она! В кубанке, прикрытая шинелью.

— Рая! — кричу.

Из-под шинели высовывается ладошка.

Два матроса кладут меня на носилки и поднимаются по трапу на тендер.

Перед тем как спуститься в трюм, вспоминаю, что у меня в кармане граната. Отдаю ее морячку.

Он стискивает мне плечо.

— У нас их хватает, браток…

Уже тарахтят моторы. В доме все еще полыхает костер. На набережной густо народу. Где-то в толпе затерялась Шура, она остается.

Над городом, переливаясь, колеблется зарево, на фоне красного неба еще резче проступает массивное черноу́гольное тело горы, которая находится в руках десантников.

Моряки спешат к Митридату.