Пепел кровавой войны - Маршалл Алекс - Страница 78

Затем они вместе бросились к добыче и убедились в том, насколько она необычна. Монстра кололи копьями снова и снова, хотя он уже не мог причинить вреда, ведь даже у демонов из неведомой страны бывают предсмертные судороги. Он был огромным, с прочной опаловой кожей, местами просвечивающей настолько, что можно различить мерцающие внутренние органы, с толстыми, как хобот мастодонта, щупальцами, видневшимися под сломанным крылом, бессильно полоскавшимся в потоке. Но пожалуй, удивительней всего выглядела черная пластина на увенчанной гребнем спине, похожая на... на ту вещь, которой пользуются иноземцы при верховой езде.

— Седло! — воскликнула Пурна, после чего забралась на сиденье и огляделась по сторонам. — Драная срань! Сраная дрянь! Как вы думаете, кто управляет этими зверюшками?

— Я могу точно сказать кто. — Гын Джу зашлепал к ним вдоль берега. — Чудище сбросило их, когда падало. И один все еще жив.

Глава 10

Мордолиза нашли в Службе Ответов, он лежал на каталке, словно жертва на языческом алтаре. Пришлось потратить много времени, чтобы сориентироваться в подземелье, но, по крайней мере, приготовленная Борисом для Софии маскировка не подвела. К тому же замок Диадемы охраняли не так тщательно, как в период правления Софии или ее преемницы, — всего несколько раз им встретились настоящие гвардейцы, спросившие, куда они направляются, и Борис наговорил в ответ какой-то чепухи. Те двое, что присматривали за входом в Службу Ответов, лишь мельком взглянули на документы, а внутри поздним вечером и вовсе оказалось безлюдно. Борис зажег от спички две лампы для допросов и повесил одну на стену, освещая демона Софии, а вторую взял с собой, чтобы осмотреть соседнюю пыточную камеру и убедиться, что здесь действительно больше никого нет.

— Мордик... — пробормотала София, склонившись над неподвижной костлявой фигурой.

Пес выглядел таким же, каким она оставила его в Высшем Доме Цепи, когда набросилась на засранцев, предавших ее. Должно быть, это демонская кровь помогла ему так хорошо сохраниться. София провела рукой по его жесткой шерсти и почувствовала почти такой же холод в груди, как и в тот день, когда Эфрайн Хьортт бросил ей на колени голову мужа.

— Над тобой поработали не хуже, чем надо мной, — проговорила она, после того как убедилась, что снова может доверять своему голосу.

— Все чисто, — объявил Борис, шлепая по луже цвета ржавчины, образовавшейся над засоренным стоком.

Что бы он ни говорил о том, что новый путь будет лучше старого, это помещение по-прежнему было заставлено «ведьмиными креслами», «железными девами» и менее известными орудиями пыток, которые София уже видела в действии. Борис нашел большой холщовый мешок и бросил на ржавый стол рядом с Мордолизом, не решаясь приблизиться даже к мертвому демону.

— Не сочтите меня лишенным деликатности, но нужно положить его в мешок и поскорей уходить. Те охранники, которых я отравил, скоро должны очнуться, если еще не очнулись, а когда они поднимут тревогу, выбраться отсюда будет непросто.

София слишком устала в долгом пути и лишь кивнула, плохо представляя себе, как понесет мешок. Едва ли она была способна хотя бы связно размышлять, все вокруг казалось яркими картинами из наркотического сна. Ничего, она справится. Справится. Она должна привести себя в порядок, прежде чем решит, каким будет следующий шаг. И сбежать еще до того, как приведет себя в порядок.

— Ваша клятва, — напомнил Борис, когда она запихивала в мешок останки своего демона.

— Какая клятва? — подняла удивленный взгляд София.

— Та, о которой мы договорились в камере, — ответил Борис. — Перед тем как уйти, поклянитесь вашим демоном. Сегодня ночью вы покинете Диадему и уже никогда не вернетесь, не будете мстить, или вредить, или причинять обиду никому из местных жителей.

— Ах да, конечно, — пробормотала София, рассеянно проводя ладонью по холодной шерсти Мордолиза. — Клянусь, что оставлю Диадему и не буду мстить, вредить и обижать.

— Нет, повторяйте то, что сказал я, — настаивал Борис. — Это должна быть настоящая клятва, чтобы я мог в нее поверить. Поклянитесь свободой своего демона, что оставите Диадему сегодня ночью, и никогда не вернетесь, и не будете мстить, или вредить, или причинять обиду никому из здешних жителей, после того как уйдете.

— Драть-передрать, это уже совсем нелепо. — У Софии заболела голова, а пальцы сжались в кулаки вместе с шерстью демона. — Ты хочешь, чтобы я поклялась свободой моего мертвого, на хрен, демона? Хорошо, как скажешь. Клянусь свободой Мордолиза, что я... что я...

Борис принялся подсказывать, решив, что она забыла слова, но дело было не в этом. Нет, ни хрена не в этом. Разжав кулаки, она посмотрела на демона, по-настоящему внимательно посмотрела. Руки ее двигались бессознательно, София и сама не понимала, что именно ищет, но волосы у нее на затылке встали дыбом, пока она ощупывала неподвижное тело. Казалось, сквозь туман в ее голове крадется голодный монстр, подбираясь все ближе, и если София вовремя не обнаружит его, то ей конец.

— София, нам пора уходить, — сказал Борис, обращаясь к ней как к непослушному ребенку. — Прямо сейчас. Разве вам не показалось странным, что мы так легко пробрались сюда? Те охранники у входа проверяют мою выдумку и, как только поймут, что я наговорил им полную хрень, прибегут сюда и схватят нас обоих. Так что поклянитесь, как обещали, или я уйду один, и пусть вас снова поймают.

— Никуда ты не уйдешь! — Сердце Софии забилось быстрее, она выпрямилась, сорвала колючую фальшивую бороду и впилась в него яростным взглядом. Холодный Кобальт еще не разобралась, что происходит, но в одном была уверена. — Ты солгал мне, Борис!

— Вы останетесь одна.

Борис попятился к двери, но София схватила с соседнего подноса нож и подняла его за лезвие:

— Подходишь сюда, рассказываешь всю правду и остаешься в живых. В таком порядке.

София отвела руку, но в последний момент остановилась — рана от арбалетного выстрела на плече открылась из-за резкого движения. Продержи она нож еще несколько секунд, и не осталось бы сил, а метнуть его София и вовсе не смогла бы. Усмехнувшись сквозь боль, она сказала:

— Сделаешь еще шаг или соврешь еще раз, и этот нож будет в тебе.

Борис замер, обдумывая ее слова, и если бы она действительно могла выполнить обещание, то метнула бы нож ему в ногу только за то, что он не сдался сразу. Словно прочитав это кровожадное намерение в ее взгляде, Борис ссутулился, втянул голову в плечи и встал между каталкой и креслом. София бросила нож на стол, рядом с мешком, отметив, что к лезвию прилипла собачья шерсть. Это ничего еще не объясняло, но в глубине сознания что-то шевельнулось, словно огромное чешуйчатое тело, свернувшееся в живой узел, потихоньку разжимало кольца.

— Я не врал вам, — заявил Борис, похоже все еще думавший, что сможет оправдаться при обвинении в любом коварном умысле. — Просто хотел сказать, что довольно уже убийств и мести, и я твердо убежден, что вы не заслужили участи, которую вам уготовила Народная Стая. Клянусь в этом душой сестры Портолес. Я пытался помочь вам, София, и уберечь от причинения вреда другим людям, которые еще могут сделать что-то доброе в этом мире!

— Эти две вещи не всегда связаны, Борис, но в этот раз я играю по правилам. Я обещала уйти и никогда не возвращаться назад. К чему это крючкотворство — говорить определенные слова в определенном порядке, да еще и поклясться свободой демона, который уже мертв?

— Таковы были условия, — ответил Борис, опускаясь в кресло с ремнями вместо обивки. — Я не мог вывести вас отсюда в одиночку, София, как бы мне этого ни хотелось. И я получил помощь. Но взамен обещал, что вы поклянетесь своим демоном, просто для гарантии, что не вернетесь и никому не навредите. Я головой поручился за то, что вы согласитесь, так что...

— Кто тебе помог, Борис, и что еще важнее — почему? — Это «почему» всегда ускользало от Софии. — Почему кто-то захотел помочь мне, если для всех было бы спокойней, если бы меня убили? И почему тебе велели привести меня сюда и заставить поклясться свободой Мордолиза?