Ботаники не сдаются (СИ) - Логвин Янина - Страница 59

— 38 —

— Потому что я дурак, Катя.

Вот так признание. Совсем не про самоуверенного Воробышка. Но не успела я удивиться, как парень уже взобрался на мотоцикл и вручил мне шлем.

— Садись! Я обещал тебя прокатить!

— Но…

Он обернулся, и я увидела его улыбку.

— Не спорь. Поехали! Я знаю, что ты хочешь!

Ни позднее время, ни усталость, ни тонкая ветровка не могли сдержать восторга, рвущегося из груди. Мы мчались на спортбайке через весь город, оставляя позади автомобили, проспекты, улицы и спрятавшиеся в сумерках дома. Оставляя позади любые вопросы и ответы. Двое на скорости мига, уносящиеся в ночь.

Да! Да! Да! До чего же это здорово — поймать ветер. На какое-то шальное время самой стать им! Чувствовать, что законы физики вдруг стали не властны над тобой, и видеть, как проносится мимо город, как летит разметка дороги, как сверкающей лентой в стороны расходятся фонари. Ощущать собственный пульс и слышать, как двигатель спортбайка рвет стальные жилы и мчится, мчится, мчится вперед. Пить воздух, дышать адреналином и держать Воробышка изо всех сил.

Последние километры по загородной трассе он сбрасывает скорость и сворачивает с дороги. Едет небыстро, взбираясь на незнакомый холм, за которым смутно угадываются очертания леса. Я даже не могу сказать, сколько мы проехали, но определенно много! Когда мы останавливаемся — я так шумно дышу, словно только что совершила забег на длинную дистанцию. Мне кажется, слышу, как под руками бьется сердце парня. Так же сильно, как мое собственное.

— Ты сумасшедший! — выкрикиваю, оказавшись на земле, потому что сдержать в себе эмоции и удивление нет сил. — Ванька, ты сошел с ума!

— Что, испугалась? — Воробышек все еще сидит в седле мотоцикла, но уже погасил фары и снял шлем. И пусть в ночных сумерках не видно его лица, я совершенно точно знаю, что он улыбается. И смеюсь сама.

— Немного. Но это не тот страх. Я не могу объяснить! Это было круто! Ты что, всегда так ездишь?

— Иногда.

— Но почему сегодня?! — изумляюсь. Даже в первый раз, когда мы только познакомились, и парнем руководила злость, поездка на спортбайке к клубу «Дэнс» и близко не была похоже на то удовольствие, которое я только что пережила.

— Сегодня мне захотелось, чтобы ты почувствовала то же, что чувствую я, когда остаюсь наедине с дорогой.

— У тебя получилось!

Я улыбаюсь, коса растрепалась, ноги после четырех часов танцев и стремительного проезда дрожат от напряжения… Мне хочется крикнуть, что я счастлива, но вместо этого я оглядываюсь, надеваю очки, и с интересом встречаю вдалеке россыпь огоньков.

Наверняка днем здесь очень красиво.

Я произношу это вслух, и Воробышек с готовностью подтверждает:

— Очень.

— Где мы, Вань?

— За городом. Там, — Иван поднимает руку, — лежит поселок Черехино, а чуть левее за ним река. Позади нас сосновый лес. Мы часто бывает здесь с ребятами — ночуем в палатках на берегу. Мне нравится этот холм.

Видимо, я затаиваю дыхание и задерживаюсь с ответом, потому что парень слезает с мотоцикла, подходит и встает рядом.

— Не бойся, Катя, я не собираюсь тебя здесь бросать, — обещает. — Просто захотелось приехать в место, очень похожее на то, которое я помню из детства.

— А я и не боюсь.

Мы переглядываемся и молчим. В дороге мы растеряли городские звуки, и когда все стихает, а глаза привыкают к темноте, я различаю силуэты деревьев и очертания поселка далеко внизу, осознаю простор вокруг нас. Слышу стрекот кузнечиков в траве и ощущаю свежесть легкого майского ветерка, овевающего лицо.

— Удивительно, — говорю. — Знаешь, Вань, оказывается, я соскучилась по настоящей тишине. Только в таком месте и можно понять, насколько суетлива наша жизнь. В ней столько шума. Это как радиочастотные помехи. Лишь поймав волну, можно понять гармонию чистого звучания.

Воробышек не отвечает, да мне и не нужен его ответ. С ним приятно разделить тишину и просто стоять рядом. Вдруг мелькает мысль, что я успела привыкнуть к нему, и он уже не кажется мне ни Клювом, ни самоуверенным позером.

— Что ты скажешь о Женькиных словах? — отзывается Воробышек. — Мне кажется сестра права. Мы действительно с тобой мало что знаем друг о друге. Может, в этом и есть наша причина?

Он недоговаривает: «Причина того, что ты не раскрываешься и танго не «звучит» так, как должен звучать танец», но я и так понимаю.

— А что бы ты хотел обо мне узнать? — спрашиваю в ответ. — Только не думай, пожалуйста, что моя жизнь полна тайн и загадок, и я скрываю от тебя что-то страшно интересное!

Смешок вырывается сам собой, и мне становится неловко. А еще непонятно, что со мной происходит? Взгляд находит взгляд Воробышка, блестящий в темноте, и не хочет отпускать. Я словно натягиваюсь в тишине в ожидании… разговора?

Ну, конечно. Придет же в голову! Было бы глупо здесь танцевать.

— Только отвечай честно, договорились? — Ванька и сам усмехается и сразу становится легче.

— Хорошо. Давай попробуем, — соглашаюсь.

— Итак, что ты любишь больше всего? Можешь рассказать, о чем угодно. Давно я не спрашивал девушку о подобной ерунде.

— Ну…

— О том, что ты любишь читать книги и следишь за научными открытиями, я и сам догадался. Так все же, Катя? Горький шоколад или бисквит?

Мы оба тихо смеемся, и я признаюсь:

— Если честно, и то и другое. А ты?

— Мясо. И только потом бисквит.

— Теперь моя очередь. Ты жаворонок или сова?

Воробышек отвечает не раздумывая.

— Сова. Я запросто могу не спать до утра. Особенно, если чем-то увлечен. Ночь для меня привлекательное время суток.

Хм. Достаточно откровенно. Возможно, Иван вовсе и не имел в виду ничего такого, что пришло мне на ум, но разочарование и грусть внезапно омрачают момент признания. И все же мы обещали быть честными.

— А ты? — добавляет он.

— Скорее жаворонок. Я была очень исполнительным и послушным ребенком и всегда к концу дня так уставала, что засыпала мгновенно, как только голова касалась подушки. Вот и сейчас я легко засыпаю и легко просыпаюсь. Так что ранее утро для меня — хорошее начало дня.

Ванька хмыкает:

— Представляю, как непросто тебе дались ночные рефераты. Кстати, у меня дома ты тоже уснула первой, — улыбается. — И? Признаешься, как тебя называют домашние?