Пытаться не любить тебя (СИ) - Джусти Амабиле - Страница 63

Пенни здесь нет, и я не имею ни малейшего понятия, где она. Может находиться где угодно, вместе с тем мудаком, который последние шесть лет её хочет, и надеется заполучить сегодня. Если я найду его то подправлю физиономию.

Не хочу возвращаться домой к Франческе, она смотрит на меня, как будто я чужой. И поскольку я зол и не знаю куда идти, а мне необходимо сбросить этот болезненный гнев, который заставляет меня чувствовать себя пьянее, чем выпитое пиво и виски, я решаю проехать мимо магазина той неудачницы, которая продает всякую всячину.

Мне повезло или нет – это зависит, с какой стороны посмотреть. Тем не менее, магазин закрывается, и Грант ждёт девушку снаружи. Он притворяется джентльменом, хотя думает лишь о том, как трахнуть её с применением насилия. Вижу, как они вместе уезжают на его машине, и испытываю такой гнев в адрес этих типов, которые кичатся своими трансатлантическими размерами, чтобы компенсировать тот факт, что у них малюсенький, что я следую за ними без размышлений.

На окраине автомобиль внезапно останавливается на склоне холма. Какое-то подобие парка, куда пары наверняка приходят трахаться, если не могут сделать это в другом месте. Я сразу вспоминаю историю Пенни. Думаю, что это то же самое место, куда Грант привозил и её. Моя ярость становится огненной.

На мгновение теряю их из виду, вокруг темно, а он выключил фары. Наверное, забился в какую-нибудь щель, и проходит минут десять, прежде чем удаётся снова его отловить. Но вот и они. Разве его не предупреждали, что если хочешь кому-то навредить, то нужно использовать менее заметную машину?

Припарковываю машину и выхожу. Замечаю какое-то движение внутри салона и голоса. На первый взгляд, кажется, что они просто занялись делом, но я знаю, что это не так. Тогда я слышу, как кричит девушка и это не крик удовольствия. Я думаю о Пенни, которая, возможно, также кричала и распахиваю дверь. Придурок даже не заблокировал дверь со своей стороны. Но я абсолютно уверен, что с её стороны сбежать невозможно.

Когда открываю, то меня ожидает предсказуемая сцена. Девушка в ужасе, растрёпанная, потная и смотрит широко распахнутыми глазами, наполненными ужасом. Ублюдок вытащил наружу член, мягкий как червяк, и производит впечатление извращенца. Окей, теперь я позабочусь о нём.

Я схватил его за воротник рубашки и вытащил одной рукой. Не думаю, не рассуждаю и не просчитываю последствия. Если я убью его, то снова сяду, и если изобью, не убивая, всё равно окажусь за решёткой. Но сейчас мне пофиг. Я просто хочу заставить их заплатить. За Пенни. Ради этой девушки, которую я даже не знаю. Для моей мамы. Для всех женщин, которых принуждают принять внимание, которого они не хотят.

Припечатываю в машину и начинаю выбивать из него всю дурь. Он даже не пытается защищаться, как максимум пинается, вылупил в ужасе глаза, и не исключено, что описался в штаны. Девушка выходит из машины вся в слезах. Тушь размазалась, а глаза наполнены паникой. Она молчаливо на меня смотрит, и на мгновение я вижу Пенни. Пенни, которая как в клубе, умоляет меня остановиться, Пенни, которая берёт и удерживает меня за руку.

Тогда, неожиданно, я останавливаюсь. Гнев, подобно газу испаряется из моего тела. Как только я ослабляю хватку, Грант падает на землю. Он похож на пустой мешок, который пахнет мочой и потом. Выглядит скорее не как принц, а фальшивка и похож на кусок дерьма. Я оставляю его там, как мерзость, на которую он и похож, а затем обращаюсь к девушке.

— Хочешь, чтобы я отвез тебя в больницу?

В ответ она тихо шепчет:

— Нет. — И добавляет. — Домой, я хочу домой.

Когда девушка добровольно и без подозрений садится в мою машину, у меня возникает огромное желание рассказать ей пару вещей о том, что никому нельзя доверять, даже тому, кто, возможно, спас твою жизнь. Но я ничего ей не говорю. Она бы испугалась и подумала, что я тоже хочу её обидеть. Такое легче подумать обо мне, чем о Гранте. Всю дорогу она молчит и оттягивает вниз дешёвую юбчонку. Держит на коленях руки, а взгляд устремлён вперёд на дорогу. Она указывает на дверь, перед которой я должен остановиться, и когда выходит из машины, то мгновение пошатывается, как кукла с отпиленной ногой.

— Ты уверена, что в порядке? — спрашиваю её ещё раз.

— Да, всё окей.

— Дома кто-нибудь есть?

— Моя мама.

— Тогда иди, я подожду, пока ты не войдешь.

Она кивает и собирается направиться к двери. Но сделав два шага останавливается, наклоняется и спрашивает меня через опушенное окно.

— Ты ангел?

Даже Пенни спросила об этом, когда мы впервые встретились на тёмной лестнице. Нет, я не ангел. Никогда им не был. В моей жизни нет ничего ангельского. Я скорее похож на облажавшегося дьявола. Но я ничего не говорю, натягиваю подобие улыбки, пока она не уходит. Я оставлю её с иллюзией, что она встретила хорошего парня с душой защитника, даже если внутри меня живут только ненависть и месть.

И тогда я понимаю – что нет, не только они. Живёт и любовь. Любовь, для которой я не был готов, неожиданная и абсурдно насильственная. Совершенно отличающаяся от той, что я испытываю к Франческе. Новая и опасная, потому что заставляет меня чувствовать себя без защиты, как солдата, который остался без оружия и без щитов. Я впустил её внутрь, в мою испорченную жизнь; впустил её и теперь не могу выгнать вон.

Бегом поднимаюсь по лестнице. Стучу в её дверь, как тот, кто был заживо похоронен и сейчас пытается выбить у гроба крышку. Взволнован, нервничаю, злюсь. Вот она мне открывает. Я вижу её, и мне кажется, что не встречался с ней на протяжении веков. На ней до сих пор одето то короткое платье, стоит босая и заплаканная. Понимаю сразу же, что она плакала. И это не две слезинки, не просто прослезилась – вокруг глаз у неё полностью размазался весь макияж, следы дорожек слёз на коже, опухшие губы. Я вхожу, закрываю дверь и сразу же спрашиваю.

—Что случилось?

Пенни качает головой, и в свою очередь с тревогой смотрит на меня.

— Что случилось с твоими руками? — восклицает она, сильно встревоженная.

С руками? Я смотрю на себя и только сейчас замечаю, что они запятнаны кровью. Кровь Гранта – грязная кровь, которая брызгала от его лица.

— Ничего серьезного, — пробормотал я, не обращая внимания на свои руки. Мне необходимо понять, почему она плачет или сойду с ума.

— Это не может быть «ничего страшного». У тебя испачкана кровью и куртка. Пожалуйста, расскажи мне, что случилось?

— У меня был обмен мнениями с Грантом.

— Что?

— Я думаю, что он не будет таким же красивым.

— Ты его…

— Я его не убивал. К сожалению, он всё ещё жив, но ему придется использовать все деньги папочки, чтобы восстановить своё лицо. А теперь расскажи мне, что с тобой случилось. Игорь тебя обидел? Мои руки уже в крови, одним больше одним меньше… Она снова трясёт головой, но решительнее чем раньше. Я приближаюсь и хочу прикоснуться к ней, заключить в объятия, хочу чтобы она сказала, что с Игорем ничего не произошло – абсолютно ничего. Но чем ближе я подхожу, тем больше она отступает назад.

«Что ты со мной сделала? Что ты хочешь от меня? Почему ты держишь меня в подвешенном состоянии этими заплаканными глазами? Почему ты двигаешься с такой же паникой что и бабочка, которая боится сокола? Чёрт, Пенни, тысячу раз твою мать, я никогда тебя не обижу».

Тем не менее, она отступает, пока буквально не упирается спиной в стену.

— Ты должен уйти, — говорит она мне, пока стоит как заключённая.

И всё же я не прикасаюсь к ней. Если она боится меня, хотя и не знаю почему напугана, я её не трогаю. Просто смотрю на неё, смотрю и понимаю, что я тоже боюсь. Чёрт возьми, она маленькая и вся в слезах, и я, который мог бы свалить стену, испытываю грёбаный страх перед ней. Тогда понизив голос, я ей говорю.

— Если я скажу тебе... если я скажу тебе, что хочу остаться здесь?

Вижу движение у неё в горле, словно она проглотила, не пережёвывая огромный кусок. Она сжала губы, и на мгновение у меня создалось ощущение, что сквозь неё проходит вся боль мира. Наконец она шепчет: