Пытаться не любить тебя (СИ) - Джусти Амабиле - Страница 62

— Можно войти? — спросила Франческа, и вошла не дожидаясь её разрешения.

Пенелопа приняла оборонительную позицию.

— Чего ты хочешь?

— Я должна спросить то же самое, детка. Что ты хочешь от Маркуса?

— Я ничего не хочу.

Это было неправдой, она хотела всё, но для той, кто хочет заточить радугу в коробку, всё означает ничего.

Франческа села на диван, подтянув наверх гибкие ноги, обтянутые узкими джинсами, которые подчёркивали её идеальное тело. Пенни испытала чувство досады из-за такой фамильярности, и в то же время облегчение. Естественно, Франческа выглядела угрожающе, такой сильной и цельной, какой она и была в жизни. С волевой челюстью и глазами темнее, чем эбеновое дерево, и на мгновение Пенни испугалась, что она хочет напасть. Вместо этого оказалось, что её странная гостья пришла, чтобы поговорить. Говорить о чём?

— У нас с Маркусом особая связь, — продолжила Франческа. Она расположилась на диване, как будто является в доме хозяйкой, в то время как Пенни стояла босая. Несмотря на свою позицию кажущегося превосходства, она чувствовала себя ниже и беззащитнее.

— Я в курсе. Почему ты так стремишься напомнить мне?

Франческа не ответила на её вопрос, лишь продолжила двигаться по этому непростому пути.

— Он должен чувствовать себя свободным, а не угнетённым ни от чего и ни от кого. Он жил в клетке с тех пор, как родился. Есть много типов клеток, ты понимаешь?

— В действительности я не понимаю что…

Франческа вновь проигнорировала попытку Пенни перебить её.

— Мы любим друг друга по-своему. Мы не душим, мы не запугиваем, мы не принуждаем быть вместе.

— Я продолжаю…

— …не понимаешь, я знаю. И теперь я тебе объясню.

Франческа подтянула рукав свитера и показала ей шрам, который Пенни уже заметила в тюрьме.

— Это я сделала, пытаясь себя убить, когда мне было двенадцать. Мой отчим насиловал меня такими способами, о которых я хотела бы не помнить. Он был паршивым человеком, но после смерти моей матери меня удочерил. К сожалению, я выжила, но его заставила заплатить. Я подожгла дом вместе с ним. Он не умер, но, по крайней мере, меня забрали оттуда. Детский дом стал моим спасением. Маркус был единственным, кому я когда-либо рассказывала свою грязную историю. Все остальные считали, что я просто неблагодарный и мятежный подросток. Я думала, что никогда не смогу заниматься сексом с мужчиной. Но он... ты его видишь – он похож на убийцу, производит впечатление быка-производителя, но он терпеливо вылечил мои раны. В обмен на его особую любовь я даровала ему свою особую любовь. Очень сильную, но секретную любовь, никогда не ревновала, никогда не заявляла свои права. Потому что понимала – если бы я кричала о своей любви, если бы я пыталась его задержать, сказать ему, что хочу его только для себя, он убежал бы. Он имеет эту слабость – со всей душой остаётся рядом, пока видит открытую дверь, возможность сбежать, воздух, ветер, дорогу. У него были и другие женщины, я никогда не требовала эксклюзивности. Если бы я это сделала, то возможно, он бы немного прислушался ко мне, но вскоре сделал бы ноги. Чтобы удержать его, я должна была избежать стремления его удержать.

Несмотря на то, что она не понимала смысла этого долгого рассказа, Пенни не могла не прочувствовать всё до самой глубокой части своего сердца. Она наблюдала, как Франческа подавляет искушение заплакать. На секунду она не увидела перед собой девушку, имеющую двойное превосходство (из-за её внешнего вида и поступков), а ей предстала маленькая девочка, попавшая в руки жестокого мужчины. Девочка, которая пытается совершить самоубийство, чтобы спасти себя. Она представила, как Маркус заботился о ней. Мысль о том насколько она любима, вызвала в ней слабость. Ей показалось, что её тело состоит из воды, разбрызганной по этому дешёвому керамическому полу. Вода и пыль. Они любили друг друга, и любят до сих пор. По-своему, это был их особый способ, и отличающийся от миллиона других. Просто она почувствовала, словно её раздели догола.

— Я сожалею о случившемся с тобой, — сказала она шёпотом. — Я сожалею о произошедшем с вами. И, возможно, мне также стоит сожалеть и обо мне, потому что не понимаю, чего ты хочешь, и уверена, что я не слишком проницательна.

Тогда Франческа поднялась, становясь вновь высокой, спесивой и воинственной, и сказала ей:

— Я хочу, чтобы ты заставила его уйти, когда он скажет, что хочет остаться здесь с тобой.

Пенни зашатало, и она вынуждена была ухватиться за стул, чтобы не упасть. Чувствовала, как горят щёки, а в области сердца – судороги. Она уставилась на Франческу как на сумасшедшую или пьяную, спрашивая себя: делает ли она это из-за мести и хочет наказать за то, что желала её мужчину?

— Что это? Шутка?

Франческа покачала головой, она выглядела очень угрюмой и в этих глазах цвета ночи, отражалось многое, но только не шутка.

— Нисколечко. Маркус считает, что влюблен в тебя. Возможно, это так, а возможно и нет. Я не знаю, но самое главное, что мне нужно знать – ты влюблена в него?

Пенни не ответила ей сразу. Она была слишком сосредоточена на том, что сказала ей Франческа.

«Маркус в меня влюблён?

Может, она пьяна?

О чём она говорит?

Маркус в меня влюблён?»

Не успев притормозить, она позволила надежде заключить сделку со своими мыслями. Сердце забилось на бешеной скорости, отдаваясь звоном в ушах.

— Ты любишь его? — спросила ещё раз Франческа.

— Да, — был её уверенный ответ.

Франческа, как ни парадоксально, улыбнулась.

— Хорошо. Поэтому ты заставишь его уйти. Если ты его любишь, то ты не позволишь ему остаться в этой дыре, в этом мерзком доме, делать мерзкую работу и вести мерзкую жизнь. Если ты его любишь, ты не сделаешь из него заключенного. Самой большой его мечтой всегда было быть свободным. Хочешь убить его мечту? У него подошвы горят. После четырех лет в тюрьме ты хочешь погрузить его в более худшую тюрьму? Что он будет здесь делать? Станет хорошим парнем, который подчиняется приказам своего инспектора и делает дерьмовую работу, рано вечером возвращается домой и смотрит по телевизору какую-то глупую программу для стариков? Но даже если ты поступишь эгоистично, ты понимаешь, что придётся заплатить с процентами? Потому что я его знаю, рано или поздно он разорвёт твои цепи и всё равно уйдет. Потому что Маркус всегда хочет видеть окно нараспашку, путь готовый к побегу, и в приготовленной тобой жизни, какой побег сможет совершить? Это, скорее всего, стала бы его внутренняя смерть, он был бы волком на цепи, тигром в клетке для хомяков. Реши ты что делать. Удерживать и рисковать убить его и саму себя когда он тебя всё равно бросит, или отпустить его и доказать что действительно тебе важен. И что ты не глупее, чем кажешься.

С этими словами, ничего не добавляя больше, Франческа направилась к двери, чтобы выйти. Пенни окликнула её сдавленным шепотом.

— Какая ты лживая, — сказала она.

Франческа покачала головой.

— Я ни в чём тебе не лгала.

— О да. Ты сказала, что никогда не заставляла его оставаться с тобой. Разве не это ты сейчас делаешь? Просто не хочешь пачкать руки.

Франческа уставилась на неё пылающими от гнева глазами. На мгновение Пенни подумала, что она собирается заменить этот вид размеренного насилия, чтобы совершенно явным образом избить её не словами а действиями. Вместо этого Франческа продолжила скользкий путь шантажа, используя эту Соломонову проблему.

— Если ты его любишь, как говоришь, ты знаешь что делать. Я предоставляю решать тебе.

Потом она навсегда покинула её дом и жизнь.

Глава 28

Не вполне понимаю, что собираюсь делать, но знаю, что я хочу Пенни. Я должен её найти, мне нужно с ней поговорить. Пытаюсь дозвониться на мобильный, но она не отвечает. Не слышит или игнорирует меня?

Катаюсь на машине бесцельно, как сумасшедший, который теперь понял, что он сумасшедший, и больше никак не пытается это скрыть. На минуту останавливаюсь около «Well Purple» и «Maraja», но безрезультатно.