Там, где ты (ЛП) - Трамбл Дж. Х. - Страница 65

Мистер Редмон отрывает глаза от экрана компьютера. Захожу в его кабинет и кладу ему на стол скриншот личной переписки в Фейсбуке.

— Эндрю... Мистер МакНелис не делал этого. Стивен вот здесь признаётся, что он его подставил. Это всё объясняет. Эндрю... то есть мистер МакНелис... Его телефон пропал в пятницу утром. Я могу это доказать. На четвёртом уроке он отправил мне вот эту записку, где говорит, что пропал его телефон и чтобы я... — я замолкаю. Чёрт! Кладу записку на стол рядом с первым листом бумаги. — Стивен взял его телефон и сам отправил себе те сообщения. Потом сделал утром анонимный звонок. Он обставил всё так, чтобы вы его вызвали и потом сделал вид, что сильно напуган и поэтому никому ничего не сказал. Хотя там и не было что рассказывать. Он всё выдумал. Они должны отпустить Эндрю. Покажите им это.

Мистер Редмон опускает глаза на два листа бумаги на столе. Сначала он берёт скриншот переписки из Фейсбука, потом записку Эндрю и аккуратно складывает их вместе.

Я не понимаю. Он должен был бы обрадоваться этим доказательствам и немедленно начать действовать. Но вместо этого он спокойно сидит и смотрит на документы. Мне хочется хорошенько его тряхонуть.

— Мистер Редмон, он невиновен. Он не сделал ничего плохого. Он никогда бы не сделал ничего подобного. Он — хороший человек. Позвоните им, — прошу я. — Просто позвоните. Пожалуйста.

— Роберт, сядь, — говорит он, смотря на меня снизу вверх.

— Вызовите Стивена. Спросите его. Обыщите его дом. У вас уже есть все необходимые доказательства. Вы не можете бездействовать.

Мистер Редмон опирается локтями на стол, прижимает рот к переплетённым пальцам, а потом кладёт на них подбородок.

— Роберт, ты так пылко выступаешь в его защиту. Уверяю тебя, я передам это полиции. Но ты должен мне честно признаться, какие отношения связывают тебя и мистера МакНелиса.

— Мы — друзья, — отвечаю я слишком быстро. — И всё.

— Роберт, я не вчера родился. Полагаю, что ты в курсе, что мы уже говорили с мистером МакНелисом о времени, когда он был с тобой наедине.

Я качаю головой, отчаянно пытаясь заставить его поверить в мою ложь.

— У него в телефоне твоя фотография. И вчера на его телефон был звонок с твоего мобильного номера. Я спрошу тебя ещё раз: у тебя были отношения с мистером МакНелисом?

— Нет, — отвечаю я твёрдо.

— Роберт, — он тяжело вздыхает. — Полиция вызовет тебя в качестве свидетеля. Я так понимаю, что у них есть веские доказательства, что в субботу вечером ты был с ним.

От шока у меня пропадает дар речи. Он лжёт. Должно быть, он лжёт.

— Роберт, ты не сможешь его защитить. Он — взрослый мужчина. И он не оправдал оказанное доверие. Он злоупотребил властью своего положения, чтобы воспользоваться...

— Он ничем и никем не пользовался.

— Он использовал свою власть, чтобы...

— Я сам хотел быть с ним, — резко говорю я. — Это я не давал ему прохода.

Внезапно до меня доходит то, что я только что сказал, но ничего уже поделать нельзя. Слишком поздно.

— Никто не заставлял меня делать что-то против моей воли, — говорю я более спокойно. — Я — не ребёнок. И через несколько месяцев я заканчиваю школу и всё это станет совершенно неважным.

Меня прижимает вниз тяжестью сделанного только что признания, и я беспомощно сажусь.

— Мистер Редмон, вы должны понять, что вы не... он не... — не знаю, как до него донести.

Мистер Редмон откидывается на спинку кресла и проводит ладонью по лицу.

— Хорошо, — говорит он и поднимается. — Подожди здесь несколько минут. Ладно?

Он возвращается уже с мистером Хафом. У того в руках бланк. Он говорит, что я должен дать показания.

Глава 45

Эндрю

Когда меня выпускают, журналисты двух из четырёх местных телестанций уже караулят меня за воротами тюрьмы. Они преследуют Майю, меня и моего адвоката всю дорогу на пути к машинам, выкрикивают вопросы, но не получают ответы. Майя командует нами, локтями расчищает себе путь среди журналистов и деловым тоном велит мне пошевеливаться.

Когда мы выезжаем на улицу с односторонним движением, в глаза бросаются расположенные по сторонам рекламные объявления агентств, которые профессионально занимаются поручительством под залог. Их просто десятки на каждом квадратном метре. На мгновение задумываюсь, услугами которого из них воспользовалась Майя. Мне кажется, что я попал в кошмар и не могу проснуться. Из окна машины наблюдаю за проносящимся мимо грязным городом. Хочу домой.

— Кики с няней, — говорит Майя, включая указатель поворота при выезде на федеральную автостраду. — Она не знает.

Я воспринимаю эту информацию молча.

— Твою машину я забрала сегодня утром. До школы меня подвезла Карен, соседка.

Чувствую на себе взгляд Майи. Замечаю, что на неухоженных островках вдоль автострады зацвели ранние дикие цветы. Пытаюсь вспомнить их названия: мясно-красный клевер, мак-самосейка, индийская кисточка, василёк.

— Звонила учительница, одна из твоих друзей. Кажется, Дженнифер. Она попросила передать тебе, что позаботиться о твоих уроках.

Мои уроки. Мои ученики. Забавно. Если бы кто-нибудь мне рассказал, как закончится моя карьера учителя — снятие отпечатков пальцев, моё фото в профиль и анфас и приказ подрочить в отдельной комнате, чтобы потом сфотографировать мой эрегированный пенис, — я бы рассмеялся. Это был сплошной абсурд. Я почти отказался. Они не смогли бы меня заставить. Но мне стоило попытаться только из-за одной возможности доказать, что ту фотографию отправил не я и что пенис на том фото не мой. Офицер снял с моих запястий наручники и вручил журнал «Boys’ Life». «Boys’ Life»! До сих пор слышу его смешок за спиной.

Но я не смог.

В конечном итоге это уже не имело значения. Я не знаю как, но к тому времени, когда Майя договорилась о залоге, все обвинения, связанные со Стивеном Ньюменом, с меня сняли, зато предъявили новые: неправомерные отношения с учеником. И не важно, сколько бы я дрочил. Я всё равно не смог бы освободиться от этого обвинения.

Они достали распечатку движения средств по моей кредитной карте и выдавили из Роберта признание.

Я его не виню. Только очень сожалею, что втянул его в это дерьмо.

— Дрю, всё будет хорошо, — говорит Майя, хлопая меня по колену.

У меня другое мнение по этому поводу.

Когда мы заезжаем на подъездную дорожку, открывается входная дверь и ко мне бежит Кики. Я подхватываю её на руки и поднимаю вверх.

— Привет, малышка!

Слова застревают где-то в горле, и я зарываюсь лицом в её волосы. Дочь ничего не понимает и через секунду тоже начинает плакать.

— Давай я её заберу, — говорит Майя, протягивая руки в её направлении. Но я только сильнее прижимаю Кики к себе. Её плач заглушает мои собственные тихие всхлипывания.

Майя быстро достаёт из своей сумки несколько банкнот для няни, застывшей в неловком молчании рядом. Потом Майя берёт меня за локоть и ведёт в дом. Внутри она забирает у меня из рук Кики и успокаивает ту на кухне соком и крекерами. Я иду в свою комнату.

Позже в мою дверь стучит Майя, входит, а потом садится на кровать рядом:

— Приготовить тебе что-нибудь поесть?

Отрицательно качаю головой и закрываю глаза: мне хочется, чтобы она ушла и оставила мне в покое.

Майя пододвигается ко мне поближе, но останавливается, когда я поворачиваюсь к ней спиной. Через пару секунд она забирается на кровать с ногами и всё равно устраивается со мной рядом. Потом большими пальцами начинает массировать мне плечи.

— Милый, тебе нужно расслабиться, — бормочет она. — Всё наладится. Хочешь, я сделаю тебе ванную?

Я молчу в ответ.

— Дрю, ты теперь дома. Обещаю, что буду рядом с тобой до конца. Мы же семья. Вместе мы всё переживём. Когда-нибудь мы вспомним об этом и...

— Можно одолжить твой телефон? — мой голос звучит хрипло, будто я не разговаривал сто лет.