Игра Нептуна - Варгас Фред - Страница 45

– Мне тоже. Поворачиваем и идем к вам. Не валяйте дурака.

– Только не ко мне, – сказал Данглар тихо, но твердо. – Сделайте вид, будто хотели спросить у меня дорогу, и отойдите. Встречаемся через пять минут у школы моего сына, вторая улица направо. Скажете сторожу, что вы от меня, встретимся в игровой комнате.

Вялая ладонь Данглара скользнула по руке комиссара, и он свернул за угол.

Придя в школу, Адамберг увидел, что его заместитель восседает на синем пластмассовом стульчике среди разбросанных мячей, книг, кубиков и других игрушек. Это показалось ему смешным, но он сел рядом, на такой же маленький стульчик, только красного цвета.

– Удивлены, что я не в застенках ККЖ? – спросил Адамберг.

– Не стану отрицать.

– Разочарованы? Встревожены?

Данглар молча смотрел на комиссара. Лысый дядька с белым как мел лицом и голосом Адамберга завораживал его. Младший сын капитана смотрел то на отца, то на странного типа в кремовом костюме.

– Я расскажу вам новую историю, Данглар, но сначала отправьте малыша подальше с книжкой. Сказочка будет кровавая.

Данглар что-то шепнул сыну, не сводя глаз с Адамберга.

– Итак, короткий фильм ужасов, капитан. Или ролик о погоне, как вам больше нравится. Но вы, возможно, уже знаете эту историю?

– Я читал газеты, – уклончиво ответил Данглар, пытаясь поймать взгляд комиссара. – Я знаю, в чем вас обвиняют, как и то, что вы сбежали.

– То есть вам известно не больше, чем любому другому обывателю?

– Можно сказать и так.

– Я сообщу вам подробности, капитан. – Адамберг придвинулся к нему на стульчике.

Рассказывая, – а он не опустил ни одной детали, – Адамберг следил за выражением лица капитана. Но на нем отражались лишь беспокойство, напряженное внимание и, пожалуй, удивление.

– Я говорил вам, она – исключительная женщина, – сказал Данглар, когда Адамберг закончил.

– Я пришел не за тем, чтобы болтать о Ретанкур. Давайте поговорим о Лалиберте. Он хорош, не так ли? Собрал на меня целое досье, за такое короткое время! Узнал даже то, что у меня из памяти выпали два с половиной часа на тропе. Потеря памяти оказалась для меня фатальной и дала козырь в руки обвинению.

– Само собой разумеется.

– Но кто об этом знал? Ни один канадец не был в курсе, ни один человек в отделе.

– Он вычислил? Догадался?

Адамберг улыбнулся.

– Нет, в деле это было зафиксировано как данность. Сказав «ни один человек в отделе», я преувеличивал. Вы были в курсе, Данглар.

Заместитель Адамберга медленно покачал головой.

– И вы меня заподозрили, – спокойно констатировал он.

– Да.

– Логично.

– Вы должны быть довольны – я в кои-то веки продемонстрировал способность рассуждать логически.

– Нет. На сей раз вам было бы лучше забыть о логике.

– Я в аду, тут все средства хороши. В том числе чертова логика, которой вы так хотели меня научить.

– Это правильно. Но что говорит ваша интуиция? Опыт? Сны? Что они говорят вам обо мне?

– Вы просите меня прибегнуть к их помощи?

– Да.

Самообладание заместителя и его прямой взгляд потрясли Адамберга. Он точно знал: бесцветные глаза Данглара не способны скрывать чувства, в них отражается все – страх, осуждение, удовольствие, недоверие. Сейчас в них читались любопытство и напряженная мысль. И скрытое облегчение от того, что шеф жив.

– Сны говорят мне, что вы ни при чем. Но это всего лишь сны. Опыт говорит, что вы бы так не поступили. Или сделали бы все иначе.

– А что говорит ваша интуиция?

– Что это почерк судьи.

– Упертая она, ваша интуиция.

– Вы сами спросили, хотя точно знаете, что ответы мои вам не нравятся. Санкартье посоветовал мне выбраться на берег и за что-нибудь уцепиться. Вот я и цепляюсь.

– Могу я сказать? – спросил Данглар.

Сын Данглара, которому надоело читать, вернулся к ним и забрался на колени к Адамбергу, которого наконец узнал.

– От тебя пахнет потом, – сообщил он, вмешиваясь в разговор.

– Очень может быть, – согласился Адамберг. – Я был в путешествии.

– Почему ты переоделся?

– Чтобы играть в самолете.

– Во что?

– В воров и полицейских.

– Ты был вором. – Мальчик не спрашивал, а утверждал.

– Ты прав.

Адамберг погладил малыша по волосам в знак того, что разговор окончен, и поднял глаза на заместителя.

– Кто-то копался в ваших бумагах, – сообщил Данглар. – Мне так показалось.

Адамберг жестом попросил его продолжать.

– Около недели назад, в понедельник утром, я обнаружил ваш факс, в котором вы просили послать дела в ККЖ. Буквы «Д» и «Р» вы написали крупнее, чем пишете обычно. Как будто в каждом слове звучал призыв: ДанглаР, ДанглаР! Потом меня осенило: Дело Рафаэля!

– Вы угадали, капитан.

– В тот день вы меня еще не подозревали?

– Нет. Логику я включил только следующим вечером.

– Жаль, – пробормотал Данглар.

– Продолжайте. Итак, дела?

– Это был сигнал тревоги. Я взял дубликат вашего ключа там, где он всегда лежит, – в верхнем ящике стола, в коробке со скрепками.

Адамберг понимающе моргнул.

– Ключ лежал в ящике – но рядом с коробкой. Вы могли сами его там оставить, но я засомневался, из-за «Д» и «Р».

– И были правы. Я всегда кладу ключ в коробку, потому что в ящике есть щель.

Данглар бросил взгляд на белое лицо комиссара. Адамберг смотрел на него привычным добрым взглядом. Странное дело, но капитан не был обижен тем, что патрон заподозрил его в предательстве. Возможно, он сам реагировал бы так же.

– Придя к вам, я очень внимательно осмотрелся. Вы помните, что это я укладывал коробку с папками в шкаф?

– Да, из-за моей раны.

– Мне показалось, что я очень аккуратно ее поставил. А в понедельник она была задвинута не до конца. Вы к ней прикасались? Искали что-нибудь для Трабельмана?

– Нет.

– Скажите, как вы это делаете?

– Что именно?

Данглар кивнул на сына, заснувшего на животе Адамберга.

– Сами знаете, Данглар. Я усыпляю людей. Детей в том числе.

Данглар с завистью взглянул на своего шефа. У него всегда была проблема с укладыванием Венсана.

– Все знают, где лежит дубликат ключа, – сказал он.

– Наседка, Данглар? У нас?

Данглар пнул ногой воздушный шарик, и тот полетел через комнату.

– Возможно, – наконец сказал он.

– Но что могли искать? Досье на судью?

– Вот это-то мне и не ясно. Мотив. Я снял отпечатки с ключа. Свои собственные. Другие стер либо я сам, либо визитер – прежде, чем положить его обратно в ящик.

Адамберг прикрыл глаза. Кто мог заинтересоваться делами по Трезубцу? Он ведь никогда не делал из них тайны. Усталость и недосып давили на плечи, но тот факт, что Данглар не предатель, успокаивал. Хотя доказательств невиновности заместителя – кроме честных глаз – у него не было.

– А как вы интерпретировали «Дело Рафаэля»?

– Я решил, что некоторые детали убийства семьдесят третьего года не следует сообщать канадцам. Но посетитель меня опередил.

– Черт! – выругался Адамберг и вскочил, разбудив мальчика.

– Но ничего не взял, – закончил капитан.

Данглар достал из внутреннего кармана три сложенных вчетверо листка.

– Я с ними не расставался, – сказал он, протягивая их Адамбергу.

Комиссар быстро просмотрел их. Как он и надеялся, Данглар изъял именно нужные документы! Капитан хранил их одиннадцать дней. Еще одно доказательство того, что он и не собирался сдавать его Лалиберте. Конечно, если не отослал в Квебек копии.

– На сей раз, Данглар, – сказал он, возвращая листки заместителю, – вы поняли меня через океан, по легкому намеку. Как же так получается, что мы иногда не понимаем друг друга, работая бок о бок?

Данглар усмехнулся.

– Думаю, все зависит от того, о чем мы говорим.

– Почему вы храните эти листки при себе? – поинтересовался Адамберг после паузы.

– После вашего побега за мной плотно следят. Ведут от работы до дома, куда, как они надеются, вы явитесь, если сумеете скрыться. Кстати, они не ошиблись. Вот почему я привел вас в эту школу.