Соль для вкуса (СИ) - Крон Марта - Страница 68

— О ком идёт речь, Пётр? — холодно спрашивает он и с его дыханием до меня долетает неприятный запах выпитого спиртного.

— О шестёрке вашей конечно! Его задержали два дня назад. Если бы почаще с ним созванивались, то давно б уже страну покинули, а так… — пожимаю плечами и издаю губами неприличный звук.

На лице мужчины не проскальзывает ни одной эмоции. Единственное, что выдаёт его состояние — это глаза. Мутная оболочка затягивается в непредсказуемую мглу, и я напрягаю мышцы, готовый в любой момент отразить внезапную атаку.

Отец рассказывал, что в молодости Фёдоров увлекался боями без правил и это знание ни черта не придаёт мне уверенности. Даёт надежду только то, что мужик уже изрядно подвыпил и из меня не сразу вышибут дух, так что я успею выиграть время, пока не приедет подкрепление и может меня тогда откачают в реанимации.

Ублюдок подходит вплотную и просто валит меня своим басом:

— Мне нечего бояться, щенок! У меня много шестёрок и если кто-то из этих мудозвонов попался, то я к этому никакого отношения не имею.

— Не в этот раз, Николай Иванович. — улыбаюсь я, снова смакуя мысль о победе.

— Где понабрался борзости, сопляк? — ядовито ухмыляется. — Забыл о договоре?

— Трудно забыть, Николай Иванович, когда ваша дочь как последняя шлюха ползает у моих ног, прося, чтобы я ей засадил. — стараюсь придать голосу спокойствия, но не получается. Моя речь просто пропитана гневом и брезгливостью.

Готовлюсь получить по морде за свои слова, но Фёдоров удивляет, не делая никаких выпадов.

— Значит трахай, если просит. — не моргая заявляет он и мне хочется сплюнуть на землю от осознания, что я имею какое-то отношение к этой гнилой семейке. — И столько, сколько она захочет.

— С этим больше не ко мне, Николай Иванович. — усмехаюсь я. — Всё кончено.

— Кончено будет, когда я скажу, Фролов! — повышает голос мужчина, теряя самообладание. — А сейчас ты на Карине женишься и будешь исполнять каждое её желание.

Не выдерживаю и смеюсь прямо ему в лицо.

— Можешь ржать сколько влезет. — цедит сквозь зубы ублюдок. — Только ты теперь у неё на поводке, щенок!

— Вы про ребёнка?

По глазам вижу, что да.

— Ну, так могу сказать одно… я рад, что моему ребёнку не достанутся ваши гены. — вкладываю всю свою презрительность и с упоением слежу, как смысл доходит до самой глубины ублюдочного существа.

— Ещё одно слово, Пётр, и я не посмотрю, что тебя хочет моя дочь — выбью из тебя всё твоё собачье дерьмо, щенок!! — на его скулах начинают ходить желваки и я уверен, что с моим лицом происходит тоже самое. — А потом отыграюсь на твоём папочке. Ты, очевидно, тупее, чем я думал, раз осмелился пойти против меня.

— Может и тупее… — соглашаюсь я. — Но это всё равно не помешало мне победить.

— Победить?! — в мой слух врезается низкий басовитый смех, и я начинаю терять терпение. Так и хочется размазать эту рожу об асфальт и стереть мнимую уверенность с лица земли. — Вертел я всю вашу семейку… — смачно харкает на снег и хватается за свою ширинку, вызывая у меня нестерпимое напряжение в кулаках. — Я даю тебе последний шанс, Фролов. Либо прогибаешься, либо я пущу в дело всё, что у меня есть на твоего папашу.

— Не хочу вас уж очень сильно огорчать, Николай Иванович, но… — специально медлю, чтобы усилить драматический эффект. — У вас больше ничего нет. — с непередаваемым наслаждением замечаю, как его глаза темнеют до самой черноты и не скрывая улыбки вынимаю из рукава свой «туз». — Я выпустил джина из бутылки!

Вот что-что, а подножки я точно не ожидаю, поэтому падаю на лёд, не успев даже понять, что произошло. Думал, что он хотя бы как мужик будет бить открыто, но он выбирает другой вариант, склоняясь надо мной лежачим и замахиваясь для мощного удара в моё изумлённое лицо. Ровно за секунду мой мозг понимает, что шансов увернуться у меня нет, поэтому закрываю глаза и смиряюсь с мыслью, что тут уже никакой врач не поможет.

Атаки не происходит, но я отчётливо слышу мужской сдавленный выдох… и это не мой.

Открываю глаза и растерянно смотрю, как Фёдоров в скрюченной позе лежит недалеко от меня и его со всей дури мутозит мой отец. Потрясённый внезапным появлением родителя и чудесным избежанием сломанной челюсти, продолжаю лежать и смотреть за происходящим.

— Не смей трогать моего сына, мразь поганая! — рычит отец и впечатывает кулак в скулу ублюдка.

Слышится глухой треск, и я с ужасом вспоминаю, что сейчас сюда нагрянет отряд по задержанию Фёдорова и зрелище это их совершенно не обрадует.

— Отец, остановись! — кидаюсь на мужчину со спины, задерживая очередной замах. — Сделаешь только хуже!!

— Хуже?! — надрывно орёт он. — Куда хуже-то?!

— Сюда едет полиция! — объясняю я, цепляясь за его плечи.

Отец на какое-то время замирает и не двигается, но потом выдыхает и от меня отстранившись, выпрямляется во весь рост.

Фёдоров, поняв, что нападение на него закончилось, сплёвывает кровь и приподнимается, чтобы принять сидячее положение.

— Одно хочу знать. — люто произносит отец. — За что?!

— Ты ещё спрашиваешь? — безумно орёт Фёдоров.

— Да. — отвечает отец и от его голоса начинает всё вокруг плавиться. — Прежде, чем тебя заберут… Чем моя семья тебе не угодила, а?!

— Всем. ТЫ мне не угодил и всё, что с тобой связано! — пытается сделать попытку встать, но отец со всей ненавистью пинает его в грудь, укладывая снова горизонтально.

— Ты мне братом всю жизнь был!! — кричит он, наклоняясь и хватая того за костюм. — Я тебе всё доверял!!! — трясёт изо всех сил, пристально смотря в глаза. — Жизнь, работу, сына!

— А ты не думал, что мне нахрен не сдалось всё это? — хрипит в ответ Фёдоров.

— За что, Коля?! — почти шёпотом выдыхает отец и я прекрасно вижу, как его рвут на части эти терзания, одолевающие целиком и полностью.

— За всё. — голос ублюдка сквозит холодом и он, наконец, срывает эту «плотную» маску, показывая моему отцу свою настоящую сущность. — За твою популярность в институте. За успех в работе. За Ларису. За него! — кивает в мою сторону, и я округляю от удивления глаза.

Я тут причём?

— За Ларису?! — переспрашивает отец и я ощущаю противный укол прямо в сердце.

Ненавижу, когда вспоминают про мою мать.

— Да. За неё. Ты знал, что она мне всегда нравилась! — рыпается под ногой отца ублюдок.

— Она выбрала меня! — парирует он, не позволяя тому двигаться. — Я спрашивал тебя тогда о наших отношениях! Ты промолчал!! Ты САМ промолчал!

Фёдоров на это раздражённо хрипит и вытирает ладонью кровь, медленно стекающую у него по подбородку.

— Какая теперь к чёрту разница?! — огорчённо говорит Фролов-старший. — У Ларисы уже давно другая жизнь. Сын мой что тебе сделал? Ребёнок тебе чем не угодил, а?!

— Не догадываешься? Она родила его от ТЕБЯ!

— Господи! И из-за это всю жизнь похерил…? — слышу свой голос и встречаюсь с глазами отца. Не успеваю различить в них эмоцию, как он уже их отводит обратно к упырю.

— Ты ж на моей свадьбе громче всех веселился! Ты ж ЕГО. — показывает на меня. — В кроватке качал. — закрывает глаза и шумно сглатывает. — Что ж ты за тварь такая лицемерная?

— Да. Качал… — признаёт мужчина. — Потому что он не только твой ребёнок, но и Ларисы… а я бесплоден, мать твою! — снова сплёвывает скопившуюся во рту кровь. — Я поэтому его и выбрал для Карины…

— Да ты грёбанный извращенец!!! — выкрикивает отец и бросается на своего бывшего друга с кулаками. Тот, не желая превратиться в отбивную, отражает удары и норовит свалить с ног отца.

Любые мои попытки остановить драку ни к чему не приводят, и я решаюсь на крайний шаг. С разбегу сшибаю на снег отца. Он тяжело дышит и никак не сообразит, почему я придавливаю его к земле.

— Если не прекратишь, тебя арестуют за причинение вреда его здоровью, чёрт тебя подери!!!!! — шиплю ему в лицо и отпускаю только тогда, когда вижу в его глазах понимание.

— Всё-всё… — бормочет он и возвращается к своему противнику. — Глупец ты, Коля… ты мог бы поговорить со мной начистоту… ещё много лет назад, а предпочёл быть «змеёй» на моей шее… — расстроенно качает головой. — У тебя в руках был бизнес, прекрасная жена и дочь, которые приняли тебя таким, каким ты являешься… а ты предпочёл рыть яму… — горько усмехается. — Но не рассчитал, да, Коль, что мой сын окажется сильнее и умнее меня в сто раз? — на последних словах отец кладёт руку мне сзади на шею и притягивает к себе. Я чувствую какое при этом он испытывает напряжение. Как двойственен его порыв. Как сплелись в один жест неуверенность в себе и гордость за меня. Как обнажены сейчас все его чувства. Как стучит его сердце. Поэтому не сопротивляюсь. Поэтому иду на встречу и похлопываю его ладонью по спине. В знак одобрения. В знак признания.