Возвышение короля - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 73

— Он друг Тиаго и брат Сарибель. И сам по себе довольно способный маг.

— Ученик Громфа, — добавил Киммуриэль и затем, исследуя тайники сознания архимага, понял, что связь между ним и Рейвелом не ограничивалась обучением и что именно Громф в свое время помог Рейвелу найти Гаунтлгрим. Новый маг Дома До’Урден находился в неоплатном долгу перед Громфом.

Итак, все становилось на свои места… Теперь ясно, почему у архимага такое приподнятое настроение и веселый голос.

— Достаточно, — произнес Киммуриэль и разорвал мысленную связь. — Но я так и не получил ответа на свой первый вопрос: почему Далия остается в Мензоберранзане? Без сомнения, чтобы служить марионеткой твоей Матери в Совете, но разве нельзя осуществлять общение с ней на расстоянии?

— Она представляет собой исключительно ценное орудие для Квентл, — сообщил Громф. — И для Госпожи Ллос.

Последние слова заставили всегда бесстрастного Киммуриэля вздрогнуть.

Жестом Громф снова пригласил его заглянуть в свои мысли, и после этого архимаг открыл ему недавно происшедшие события — битву богинь, Ллос и Миликки. Далия, сама того не осознавая, послужила Ллос, когда попыталась соблазнить отступника, Дзирта До’Урдена.

Дзирт отверг ее.

Миликки одержала победу.

А Ллос не любила проигрывать.

В мыслях Громфа — Киммуриэль понимал, что эти образы были вложены в сознание архимага Мефилом, — Киммуриэль видел сражение марионеток, служанок двух богинь, в камере Предвечного в Гаунтлгриме, видел, как избранная жрица Миликки, Кэтти–бри, в конце концов победила Далию.

— И поэтому именно Дом До’Урден руководит войной на Серебристых Болотах, — сказал Громф. — Дом героического Дзирта идет против королевств, которые когда–то называли его своим другом, но теперь тамошние жители поверят, что все это, включая мир с орками, подписать который Дзирт посоветовал королю Бренору, было не чем иным, как частью далеко идущих планов по захвату области.

«Ты хочешь сказать, что эта война — всего лишь прихоть озлобленной богини, которая желает очернить репутацию какого–то ничтожного отступника?» — мысленно задал вопрос Киммуриэль, потому что не осмелился произнести эти слова вслух.

— Даже Тос’ун Армго сыграл свою роль, — рассмеялся Громф. — Он попал к эльфам Мерцающего Леса с помощью Дзирта, а потом предал его, перешел к его врагам. Замечательное, просто дьявольское совпадение, верно? Ллос дергает за нити своей паутины, и вот, гляди, она поймала муху по имени Дзирт.

Киммуриэль покачал головой.

— Однако все это лишь дополнительные преимущества, — заверил его Громф. — Для Ллос эта война — средство снова объединить свой народ под властью Верховной Матери, и объединить прочнее, чем в те годы, что прошли после падения Ивоннель Вечной. Город полностью подчиняется Квентл. Она заключила выгодные и прочные союзы. Никто не осмелится пойти против ее воли, и уж тем более против ее Дома.

— Твоего Дома, — поправил его Киммуриэль, но Громф вместо ответа только пожал плечами, и проницательному псионику этот жест сказал очень многое. Громф испытывал двойственные чувства по отношению к происходящему.

Но почему?

Он подумал о Джарлаксе, который точно так же отрицательно относился к делам Домов Мензоберранзана и, в целом, к положению мужчин–дроу, потому что дела эти вершили жрицы и Матери…

Киммуриэль вспомнил, что наступил восьмой месяц года, вспомнил, как много значит этот месяц для старого дроу, который продолжал занимать пост архимага и руководителя Магика.

— Паучья Королева пользуется войной, чтобы объединить своих подданных, — негромко произнес он, и Громф кивнул. — На этот раз Паучья Королева желает объединить свой народ потому, что она поглощена борьбой — не такой мелочью, как ее конфликт с Миликки, а более крупным сражением, сражением за право распоряжаться Царством Мистры, Царством Магии. А из ее подданных в магии наиболее искусен Громф.

Архимаг снова кивнул, потому что никогда не любил изображать скромность — точно так же, как и сам Киммуриэль.

— А теперь Громф хочет освоить высшую магию сознания, и, как я подозреваю, без благословения Паучьей Королевы.

Архимаг снова пожал плечами.

— У тебя имеются списки новых учеников Академии, — сказал Киммуриэль.

Громф сделал утвердительный жест.

— И среди них больше дочерей благородных Домов, чем сыновей, — предположил Киммуриэль, — впервые на моей памяти, возможно, в первый раз за время существования Академии.

— В первый раз, — подтвердил Громф.

— Итак, женщин намного больше, чем мужчин.

Громфу не нужно было отвечать — Киммуриэль все понял и без слов. Почти все самые искусные маги Мензоберранзана были мужчинами. Действительно, существовали и женщины–чародейки, но большинство из них в первую очередь были жрицами, и они освоили магическое искусство лишь в дополнение к своему долгому обучению в Арак–Тинилит. И поэтому стремление Госпожи Ллос завоевать Царство Мистры принесло надежду многим мужчинам Мензоберранзана, принесло видимость свободы Дому Ксорларрин, благородному Дому, в котором мужчины смогли достичь выдающегося положения. Это был единственный благородный Дом, где магия этого мира не подчинялась целиком и полностью божественной власти жриц.

На протяжении всей истории Мензоберранзана магическое искусство оставалось привилегией мужчин, это была их единственная возможность подняться по иерархической лестнице города, но сейчас Матери отнимали у них даже эту возможность. Их дочери будут главенствовать в Академии Магик, а мужчинам останется лишь Мили–Магтир, школа воинов.

Сестра Громфа, Мать Бэнр, приобрела огромное могущество, как и сказал Громф. Присутствие в Правящем Совете Матери Дома До’Урден дало Квентл два голоса из восьми, а союзы, заключенные с остальными правящими Домами, гарантировали ей почти абсолютный контроль над городом.

— Достаточно контроля, чтобы превратить все это в фарс, — ответил Громф, и Киммуриэль остался доволен тем, что архимаг только что прочел его мысли. Он не ставил перед собеседником мысленных барьеров, хотя легко мог предотвратить вторжение. Отсутствие препятствий служило приглашением к действию. И Громф смог принять это приглашение. — Дом До’Урден — это фарс, Правящий Совет — фарс, — объяснил Громф. — Они все это понимают, особенно Мать Мез’Баррис из Дома Баррисон Дел’Армго. Мать Бэнр показала им, что теперь она дергает за ниточки, а они будут ее марионетками. И наглядной иллюстрацией этого факта для верховных матерей служит присутствие Далии, Верховной Матери Дартиир До’Урден, в зале заседаний Правящего Совета, у стола Ллос.

«Никто не пойдет против нее, — подумал Киммуриэль. — Только не сейчас».

— В Мензоберранзане нет ничего постоянного, так ведь? — спросил Громф, прочитав и эту мысль, и Киммуриэля заинтересовали слова старого мага и его тон. Они словно приглашали к беседе.

Могущество Квентл укрепится после победы на Серебристых Болотах, но, возможно, кое–кто в Мензоберранзане — и даже в К’Ксорларрине, если вспомнить о споре насчет Тсабрака, — не слишком радуется подобной перспективе.

А возможно, среди поклонников Ллос есть и те, кто уже не так твердо надеется на то, что она захватит Царство Мистры, как надеялся прежде.

— Мать Зирит ни за что не желает отпускать Тсабрака из своего нового города, — догадался Киммуриэль.

— Ее сын Рейвел заменит Тсабрака в Доме До’Урден.

Взмахнув рукой, Киммуриэль оградил свое сознание барьерами, и теперь Громф не мог проникнуть в его мысли. На лице псионика появилось задумчивое выражение — он пытался разгадать смысл туманных намеков и умозаключений, которые были сделаны во время этого необычного разговора. Итак, двое детей Зирит займут высокое положение в Доме До’Урден, Рейвел станет главным магом, а Сарибель — верховной жрицей.

Киммуриэлю пришло в голову, что подобный неожиданный поворот, несмотря ни на что, не даст Зирит той власти, на которую она рассчитывает.

Потому что Домом До’Урден правит Далия, называющаяся теперь Верховной Матерью Дартиир. Фарс, затеянный Матерью Бэнр, прочно укоренился в сознании горожан, и любое покушение на Далию наверняка вызовет сокрушительный ответ Дома Бэнр. А возможно даже, и ответ Госпожи Ллос. Поскольку фарс имел такой масштаб, что весь Мензоберранзан делал вид, будто верит, следовало ожидать, что Паучья Королева довольна решением Матери Бэнр относительно того, кто должен занять восьмое место в Правящем Совете.