Возвышение короля - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 72

В этот момент щупальца иллитида зашевелились, Громф услышал безмолвную реплику Мефила и кивнул.

— Как тебе понравилась работа, проделанная Мефилом над этим жалким существом? — спросил архимаг.

— Теперь она ходит по замкнутому кругу. То, что было Далией, сознание, воспоминания, мысли, поведение, большей частью связано в узлы, развязать которые невозможно. Она совершенно лишилась рассудка. — Псионик бросил неприязненный взгляд на уродливого иллитида и резко добавил: — Хотя, возможно, для Мефила Эль–Видденвельпа подобное состояние можно было бы считать шагом вперед.

При этих словах щупальца Мефила зашевелились — Киммуриэль ощутил смятение существа, затем легкий намек на гнев — а Громф рассмеялся вслух.

— Отлично сыграно, — поздравил его архимаг. — По–моему, я никогда в жизни не видел разгневанного проницателя разума.

«Мне бы очень хотелось обсудить с тобой то, что ты проделал над Далией, — телепатировал Киммуриэль иллитиду. — Это весьма впечатляет… то, как ты завязал в узел ее мысли. Тебе удалось глубоко проникнуть в ее мысли и воспоминания, Мефил; я восхищен тобой и хотел бы у тебя поучиться. Работа, которую ты проделал над Матерью Квентл и теперь над Далией, великолепна».

Киммуриэль услышал четкий ответ — он был вовсе не скромным, и иллитид вовсе не оценил комплимента. Напротив, Мефил просто констатировал тот факт, что Киммуриэль прав в своем восхищении.

Громф перевел взгляд с одного на другого и приподнял бровь, когда иллитид поклонился Киммуриэлю.

— Вы собираетесь меня просветить? — поинтересовался архимаг, который почувствовал, что они общаются, но не мог разобрать их разговор.

— Наши рассуждения в данный момент выше твоего понимания, мой ученик, — ответил Киммуриэль.

«Оставь нас», — безмолвно приказал Киммуриэль Мефилу. Иллитид снова поклонился и повиновался. Мефил направился к выходу и растворился в воздухе, чтобы пройти сквозь закрытую дверь. Такое мог проделать только могущественный псионик.

— Блестяще, — произнес Киммуриэль, глядя на исчезновение Мефила.

— А по–моему, никчемная показуха, — отозвался Громф.

Киммуриэль прищурился.

— Может, мне открыть портал в иное измерение, когда я захочу покинуть этот дом? — спросил архимаг.

Киммуриэль пожал плечами и покачал головой, но на лице его застыло недоверчивое, даже насмешливое выражение.

— Как пожелаешь.

— И тогда я буду блестящим в глазах Киммуриэля?

— Это будет показуха, — быстро ответил псионик, и на сей раз Громф немного растерялся.

— Мефил существует больше в собственном сознании, чем в физическом мире, — объяснил Киммуриэль. — Он покинул комнату подобным образом исключительно ради удобства, а не для того, чтобы поразить тебя.

Громф оглянулся на дверь.

— Ты хочешь сказать, что проницателю разума проще было пройти сквозь дверь, чем протянуть руку и отворить ее?

— Блестяще, — отметил Киммуриэль, и когда Громф взглянул ему в лицо, добавил: — И это было блестяще совершенно в ином смысле, чем твои привычные магические двеомеры. Потому что силы Мефила почти неисчерпаемы.

— А я смогу достичь этого уровня, учитель? — лукаво полюбопытствовал Громф.

— Если сможешь, я буду завидовать тебе.

Громф наклонил голову и внимательно посмотрел на Киммуриэля.

— А сам ты не в состоянии?

— Разумеется, в состоянии, но, увы, для меня проще будет все–таки открыть дверь. А для Мефила все обстоит иначе.

— Думаю, так обстоит дело для многих проницателей разума.

— Даже среди своих сородичей он выделяется могуществом, — возразил Киммуриэль. — Он безумен, и безумие его опасно, но он обладает невиданной силой. Он способен легко сбросить с себя оковы физического тела, и мне кажется, что его общение с мозгом твоей умершей матери многое открыло ему в работе мысли, в том числе такого, чего не знают другие иллитиды. — Он покачал головой и бросил быстрый взгляд на дверь спальни Далии. — Он велел миллиону червей сплестись в запутанный клубок, и этот клубок теперь копошится в сознании Далии.

— И ты этим пользуешься для собственного удовольствия.

— Удовольствия? — усмехнулся Киммуриэль. — Едва ли.

— Ах да, — саркастически произнес Громф. — Ты приобретал знания.

— Я постоянно приобретаю знания. Именно поэтому я учитель, а ты — ученик.

В глазах Громфа на краткий миг полыхнули алые огоньки. Киммуриэль знал: архимаг не привык к тому, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне.

— Ну а теперь, когда ты узнал то, что хотел, ты уйдешь? Или мне предстоит получить очередной урок?

«Если у тебя найдется на это время, — такую мысль вложил Киммуриэль в мозг Громфа, а затем добавил: — Почему Далия еще находится здесь, в городе?»

— А где же ей еще… — начал было отвечать Громф, но Киммуриэль при помощи внезапного потока псионической энергии, подобного удару молнии, заставил его замолчать.

«А где же еще ей следует находиться?» — безмолвно переспросил Громф и так же мысленно сообщил Киммуриэлю, что остальные аристократы Дома До’Урден — отец Тос’ун, его дочь–полукровка, мастер оружия Тиаго и верховная жрица Сарибель — отправились на войну.

«А как же маг Дома До’Урден Тсабрак?»

Громф покачал головой и рассмеялся.

— Он находится в К’Ксорларрине с Матерью Зирит, — произнес он, — и, по всей видимости, там он и останется.

Киммуриэль в недоумении посмотрел на Громфа, пытаясь понять подоплеку этого сообщения по тону Громфа. Громф даже не скрывал того, что доволен судьбой Тсабрака.

Да, разумеется, понял Киммуриэль, Громф рад тому, что Тсабрак остался за пределами Мензоберранзана.

Маг–Ксорларрин послужил «проводником» силы самой Ллос, а подобного не случалось ни с одним дроу Мензоберранзана с того дня, когда Мать Бэнр сбросила Дом Облодра в Ущелье Когтя. Тсабрак, который сумел привести в действие заклинание Сумерек, превратился в соперника архимага, хотя, зная обоих, Киммуриэль сомневался, что Ксорларрин выдержит хотя бы несколько минут в магическом поединке с Громфом Бэнром.

Квентл, правительница Мензоберранзана, хотела, чтобы Тсабрак переселился обратно в город, Киммуриэль это знал; и Громф не спорил с ней по этому вопросу. На самом деле, на основании своих прежних разговоров с Громфом Киммуриэль пришел к выводу, что этому старому дроу даже хочется, чтобы кто–нибудь избавил его от обязанностей архимага. Ведь в последние годы он был поглощен исследованиями в области чистой магии, псионики.

Но откуда сейчас это веселье?

— Мать Бэнр и Мать Зирит… — начал Киммуриэль.

— Я не буду говорить об этом, — произнес Громф и лукаво добавил: — Я просто хочу, чтобы мы с тобой поняли друг друга.

Странно было слышать из уст архимага одну из бессмысленных фраз, которые часто употребляют к месту и не к месту обитатели поверхности, низшие расы. Но в данном случае это был не просто разговорный оборот. Какой–то намек?

Киммуриэль попытался проникнуть в сознание Громфа. Немного нашлось бы дроу более могущественных, чем Громф Бэнр, и он мог с легкостью отразить псионическую атаку. Киммуриэлю иногда даже приходило в голову, что сам иллитид, попытавшись подобраться щупальцами к мозгу упрямого Громфа, не сумел бы узнать от него много, если бы архимаг пожелал мысленно отгородиться от вторжения.

Но сейчас барьеры рухнули: Громф позволил псионику читать свои мысли.

Громф был сосредоточен, его тренированный мозг не позволял псионику отвлечься, а тот чувствовал себя так, словно вошел в длинный, причудливо изукрашенный коридор, уставленный статуями с зазывными плакатами.

Да, немедленно понял псионик, Квентл и Зирит спорили, что делать с Тсабраком Ксорларрином. После смерти верховной жрицы Дома Ксорларрин, ее старшей дочери Береллип, Мать Зирит настаивала, чтобы Тсабрак, получивший благословение Ллос, оставался в ее городе в качестве архимага К’Ксорларрина.

Квентл не радовало это неожиданное возвышение, но Громф явно придерживался иного мнения.

— Рейвел Ксорларрин станет магом Дома До’Урден, — убежденно произнес Киммуриэль.