Цепные псы пантеонов - Чубаха Игорь - Страница 55

Антон попытался что-то спросить, но лис не дал:

– И это еще не все. Если вы согласитесь снова стать ботаником, я вам абсолютно бесплатно в подарок преподнесу оборот-браслет и свободу. Мы не станем вас принуждать служить нашему пантеону. Вернете к жизни вашу девушку и отправитесь на все четыре стороны. Где еще можно спрятаться от пантеонов, как не в Китае с миллиардом тремястами тысячами смертных?

Назвать предложение заманчивым было мало. Китайские обещания следовало именовать не иначе чем сверхсоблазнительными.

– А вы знаете, мне нравится ваше предложение, – сказал Антон, искоса взглянув в окно. Он бессовестно врал, ему нравилось не то, что лис тут наобещал, а то, что за окном происходило.

Прямо из потолка нижнего вестибюля петербургского метрополитена этакими водорослями ниспали тросы, и по ним вниз зашелестели драной бэушной амуницией кикиморы-смертницы, вооруженные только серебряными столовыми ножами, более серьезное оружие они должны были добыть в бою. А под потолком уже было тесно от рассекающих и тасующих крыльями воздух воронов-василисков, выставленных волхв-дивизионом в статусе заградотряда для кикимор.

Кикиморам светило превратиться в разменное пушечное мясо на девяносто девять процентов, их и использовали, не как главную силу, а для отвлечения. Настоящая же атака началась снизу. Во внутреннем дворике «Старшей Эдды» то между сползающимися кровавыми ошметками посеченных сержант-вампиров, то под стеночкой в пыли, то у самых ворот сами собою рисовались квадратные люки, откидывались, и оттуда валом валили роты мертвых севастопольских морячков в черных по анархистски расхристанных бушлатах. Элитные части «Черная смерть». Эти были вооружены трехлинейками с примкнутыми трехгранными штыками, но, конечно же, заряжены были трехлинейки не простыми патронами с пулями в медной оболочке.

Несколько зомби в бескозырках оказались на КПП остановлены кобольдами-перехватчиками, пары сцеплялись намертво и отталкиваемые прибывающими зомби обоюдно крошились в бурую труху, похожую на махорку. Но кобольдов наскреблось не больше дюжины, и серьезной проблемы атакующим они не представляли.

– Мне нравится ваше предложение, – задумчиво повторил Антон, – но я вынужден отказаться. И чтобы хоть малость разбавить горечь, я дарю вам алмаз, застрявший меж ребер у вашего однополчанина. Вы – первый встречный после смерти Мэнлуна, вы этот презент заслужили. Можете сейчас забрать алмаз, можете потом. Можете забрать вместе с трупом соратника, можете выковырять на месте, необходимых инструментов здесь в достатке.

Глаза седого лиса потускнели, он прекрасно знал, что с собой принесет такой подарок. Больше не говоря ни слова, лис тихонько отвалил за дверь, теперь у него была походка, как у столетнего старца. В коридоре второй мандарин посольства равнодушно покосился на облепившую в отдалении Ли Юя свору скелетов. Будто пирующие гиены, скелеты ощипывали с дико визжащего Ли Юя Чаша, Мир Отражающая филейные куски плоти, медленно, но верно превращая четвертого мандарина посольства в себеподобного. Умение военспеца узнавать иероглифы и цвета по запаху здесь ничем помочь не могло.

Седой лис печально вздохнул и пошаркал дальше, сам не зная, куда.

– А во-вторых? – вдруг повернулся к Петрову Зигфельд.

– Что – во-вторых? – Антон прислушивался к диким визгам за дверью.

– Ты объяснил, что утопил «Старшую Эдду» в крови потому, что ты – агент-диверсант, а не агент влияния. И подчеркнул, что это первая причина.

– А вторая тебе самому прекрасно известна. Когда ты вербовал пойманного эддовцами наивного Андрея Петрова, то утверждал, будто волхвы – спецподразделение православия, созданное для решения щепетильных задач. Но ведь это сомнительная правда.

– Где же здесь неправда?

– Не роняй себя в моих глазах, уважаемый Эрнст фон Зигфельд. Сказки про то, что, дескать, дивизион волхв-спецназа «Ярило» обеспечивает интересы православия – правда лишь на половину, причем, на горькую половину. Старшие чины волхв-дивизиона прекрасно знают, что служат...

– Дальше ни слова, – догадался бывший вампир дракульского толка, что сейчас назовет вслух Антон. – И стены имеют уши.

И вторая причина, по которой Антон спровоцировал кровавую бойню, осталась не озвучена. А заключалась она в том, что большинство мистических сущностей, сложивших сегодня свои рыбьи, волчьи или какие иные головы, поскольку приключилось несчастье не на родной территории, попадут не в ад собственного работодателя, а в чужой – православный. И выгода православному аду здесь вполне ощутимая.

И еще не произнес вслух Антон Петров, он же старший офицер дивизиона волхв-спецназа «Ярило» Феликс Ясенев, что пусть и служит волхв-дивизион православию, но ТОЛЬКО АДСКОЙ ЕГО СОСТАВЛЯЮЩЕЙ, ни коим образом не контача с ведомствами ангелов и архангелов. Главковерхом над всеми волхв-формированиями является хозяин православной Геенны огненной, крайне заинтересованный, чтоб его котлы не пустовали. И все битвы-побоища меж легионами идут именно ради душ грешников. Точно так же, как мирские державы душат друг друга за ресурсы и рынки сбыта.

Командующий операцией по оккупации «Старшей Эдды» птах-воевода Кощей Митявич вошел во вражескую цитадель на своих двоих. Шрапнельным заградительным огнем заклятий державший первый рубеж обороны «Эдды» циклоп убил под господином Митявияем любимого пегаса. Убил, но сам потерял свою буйную одноглазую голову. И Кощей Митявич только что отдал приказ пленных не брать.

Господин птах-воевода был огромного роста, и была на нем черная хламида, совершенно скрывавшая его телосложение. Нижний край ее свободно располагался на полу, а в плечах она круто задиралась вверх и в стороны наподобие кавказской бурки, но так энергично и круто, с таким сумрачным вызовом, что уже не о бурке думалось, – не бывает на свете таких бурок! – а о мощных крыльях, скрытых под черной материей.

Лик его был аскетически худ, прорезан вдоль щек вертикальными морщинами – словно шрамами по сторонам узкого, как шрам, безгубого рта, искривленного то ли застарелым парезом, то ли жестоким страданием. Еще хуже был цвет этого изможденного лика – зеленоватый, неживой, наводящий, впрочем, на мысль не о тлении, а скорее о яри-медянке, о неопрятных окислах на старой, давно не чищенной бронзе.

К нему подбежали с докладом, дескать, Гребаха Чучин ускользнул, исчез со всех картин, и объявился где-нибудь на картине, находящейся отнюдь не в «Эдде», а, может быть, в тысяче километров от «Эдды». Зато сбит зонд с призраком графа Цепеллина, и мурло астральное уже дает показания в кутузке, зато изловлен, как ни кувыркался-извивался, белый червь, и расшифрованы коды, аналитики уже льют счастливые слезы... Птах-воевода не стал дальше слушать виновато путанную речь. Протопал по внутреннему двору, оглянулся на медузой расслабившуюся драконью тушу и ступил под своды.

Вдруг над всем этим бедламом из громкоговорителей самым бессмысленным образом потекла музыка:

Кощей ходил и смотрел. И вмешивался, если требовалось. Как говорится: «Поставила ль ты брагу, Дездемона?».

Он понаблюдал бой кикимор с эльфами. Вкусив с кровью чужой волшебной энергии, уцелевшие кикиморы, числом три, обрели силы управлять собственными косами. Они рвали на головах вымытые шампунем «Шаурма» волосы, будто добросовестные дачницы бурьян, в их когтистых руках волосы превращались в стрелы, вынутые из пастей челюсти превращались в луки, и летели стрелы в сторону отмахивающихся топорами бойцов. Несколько стрел удалось таким приемом остановить, несколько бесполезно треснули-расщепились о надраенные доспехи, остальные достигли плоти.