Цепные псы пантеонов - Чубаха Игорь - Страница 10

– Девятнадцать дней тому тебя из квартиры увез лимузин белого цвета с номером «Бэ шестьдесят четыре – семнадцать Ви Пи», и домой ты уже не вернулся. И все это происходило вокруг твоего случайного открытия: из тычинок черного тюльпана сорта «Изида» ты выделил растительный яд с весьма интересными характеристиками. В частности, после приема внутрь яда вместе с иным пищевым продуктом, содержащим сахарозы или фруктозы до двадцати одного процента, летальный исход наступает с точностью до минуты в то же время дня и ночи, только аккуратно через неделю, уважаемый Антон ВЛАДЛЕНОВИЧ Петров. Красивая сладкая смерть.

– Ваша взяла, я – Владленович, но ведь должен же я был хотя бы попытаться задурить вам голову. – Антон собрался сменить методику ведения диалога. Теперь свои реплики он будет строить на фундаменте симпатии и уважения. А минут через двадцать опять поменяет стиль, пока не выбрал, на какой. Риска перестараться нет, «по одежке встречают», и многое в дальнейшем житье Антона зависит от этого белобрысого эсесовца, любящего украшать стол человеческими черепами.

– Действительно, почему бы и нет? Как известно, в начале всего сущего было слово, хотя и всего лишь из трех букв, – обозначил шутку минимальным искривлением уголков губ Зигфельд. Кажется, он нашел выход из тупика и отныне будет играть на самоуважении клиента. Только торопиться не надо...

– Вы шутите, не смотря на то, что у вашей конторы накрылась операция «Север-Норд»?

– А вы хамите, потому что решили, будто нам нужен ваш яд?

– Это не единственный предмет для торга. Мои условия – я вам отдам формулу яда, а вы мне обеспечите свободу и защиту от гоняющихся за мной рэд-ойлов.

Эрнст фон Зигфельд сунул в зубы нулевую зубочистку и посмотрел на пленника почти с любовью, может, чуть-чуть гастрономической:

– Я думаю, до третьих петухов есть еще около часа. Поэтому приглашаю вас на прогулку в ближайшую рощу, там мы сможем побеседовать спокойно, а то здесь на вас, кажется, стены давят. Или вас достает друидская подноготная нашего декора? Кстати, вы обратили внимание, что практически нигде не используется осина?

– А если я сбегу? – ляпнул еще не подозревающий, участие в каком шоу ему предстоит, Антон, и по реакции смрительной рубашки понял, что сморозил ерунду. К его провокации холщевая ткань отнеслась с глубоким пофигизмом.

– Я вечно ловлю ваш взгляд, посвященный вешалке в углу кабинета. Хотите, поведаю, что значит каждая деталь на моей униформе?

– Смена темы?

– Шевроны обозначают срок службы на «Старшую Эдду», двойной шеврон фиксирует второй век службы. Золотой скарабей, подчеркну, что не серебряный и не бронзовый, говорит о моей принадлежности к касте старших офицеров. Причем, у нас, у старших офицеров, есть две моды обхождения с фуражкой. Или она распята обручем так, что передок выгибается по дуге, или обруч вообще выбрасывается, тогда фуражка получается стандартно мятая, будто кепка из кармана. А вот, служи вы в наших рядах, я бы не рекомендовал держать изображение пирамидного кирпича на пуговицах, хотя это и требуется по уставу для нижних чинов... – здесь Эрнст облизнулся уже в четвертый раз.

Глава 3

Охота на гнилой зуб

Эта дверь среди прочих в «Старшей Эдде» ничем особым не выделялась: окованный листовым железом стандартный друидский мореный дуб, разве что вела сюда – в сторожевую башню замка – особая лестница. Винтовая, из каменных ступеней, на каждой из которых, если хочешь дойти, следует творить пальцами правой руки в воздухе особый знак «Алистер».

Обмороженные пальцы слушались оберста худо, но он справился и остановился перед важной дверью только чтобы лишний раз проверить, безупречно ли сидит мундир, в который успел переодеться. Мундир сидел безукоризненно, регалии сверкали уставным блеском и даже набриолиненные кисточки на ушах торчали браво, только на душе у старого эльфа победный гром фанфар не буфонадил, совсем наоборот, очень кисло было на душе у старого оберста Харви Файнса.

Рука болела немилосердно, и он трижды стукнул в дверь носком начищенного сапога, легонько, даже шпора не звякнула.

– Прошу.

Оберст вошел и огляделся. За овальным столом пока восседал только штурмбан-вампир Дэмиен-Эдвард-Ральф, начальник разведки и контрразведки восточной инферн-группы войск «Старшая Эдда». Сегодня он напялил личину Ральфа, этакого не расстающегося с бутылкой душистого «Гинесса» бритоголового английского футбольного фаната. Образу соответствовали драная футболка с веским ругательством, мятые камуфляжно-пятнистые штаны и высокие боты на шнуровке.

Штурмбан Ральф оторвался от изучения разложенной перед ним карты Ненецкого автономного округа и хрипло распорядился:

– Присаживайтесь, оберст, на любое свободное место.

Оберст отметил, что услышанное через дверь «Прошу», произносилось совсем другим голосом, и примостился от вампира по диагонали. Всколыхнулся воздух, впорхнувшая в незастекленную бойницу крупная летучая мышь ударилась о пышный малиновый ковер и обернулась начальником штаба «Старшей Эдды» Морганом Джи-Джи-Олифантом. Джи-Джи, чтобы вскарабкаться на стул, пришлось повозиться, он был гномом.

– Докладывайте, – выдержав гнетущую паузу и не глядя на оберста, процедил единый в трех лицах Дэмиен-Эдвард-Ральф.

Прежде чем получить пароль «Алистер» Харви вытерпел сонм унизительных процедур. Перво-наперво его загнали в сан-куб и окатали душем из богатого раствора ведьмовских трав. Далее дежурный дезаклятизатор вдоволь поизмывался, задавая каверзные вопросы про сопливое детство – пытаясь выяснить, та ли сущность вернулась с операции, или старика подменили. Потом, конечно же, традиционный тест на лояльность, а то, мало ли, отсутствуя, Харви нахватался радикальных идей. Конечно, испытания никогда не давали стопроцентной гарантии...

И теперь ветеран стал докладывать, не норовя ни выгородиться, ни усугубить. Харви Файнсу было нечего терять:

– Высадка в районе базирования Хозяйки Айсбергов прошла по заранее разработанному плану, на этом этапе неожиданностей не встретилось. Выставив двух бойцов на охрану двери в лето и выдвинув в количестве четырех бойцов фланговые дозоры, я с остальным контингентом двинулся в сторону ледяной цитадели. Наружное наблюдение не отметило ни одного тревожного фактора, и на марше соблюдался плановый порядок движения «белое безмолвие». – Файнс отмеривал слова разумно-скупыми порциями и тоже при этом не смотрел на слушателей. Взгляд его уперся в пуговицу на занимающем полстены парадном портрете Гребахи Чучина.

– Наружное наблюдение отмечало ли какие-нибудь иные, НЕ ТРЕВОЖНЫЕ, факторы? – уткнувшись носом в бутылку с «Гинессом», поинтересовался Эдвард-Ральф.

– Ледяная пустыня, торосы...

– Продолжайте, оберст, – бесцветно разрешил начштаба.

– На пятнадцатой минуте маршрута мы вышли к объекту. Еще пятнадцать минут затратили на разведку системы патрулирования противника и выявление скрытых постов, однако ни того, ни другого не обнаружили в принципе, – пуговица на портрете отражала свет люстры в сто свечей, и даже этого скудно-отраженного света хватало, чтобы обожженным слепящее-белой пустыней глазам оберста было больно. Но Харви упорно держался взглядом за пуговицу, будто утопающий за соломинку.

– Ладно, пока оставим за кадром, сколько времени вы топтались у ворот Хозяйки Айсбергов, – впервые скользнуло раздражение в голосе штурмбан-вампира. – Что вы обнаружили, когда проникли внутрь? Или правильнее спросить – с чем столкнулись?

– Увы, в связи с невозможностью из-за низкой температуры провести полномасштабное наружное наблюдение, я был вынужден в нарушение регламента отдать приказ начать проникновение на объект. Однако ледяной дом был пуст, и в нем даже наблюдались признаки начала обветшания. Впрочем, ледяные строения априори быстро ветшают.