Возрождение Зверя. Любовь за гранью 12 (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 50

Что будет, если угроза будет висеть сразу над ребенком и женой? Сэм усмехнулся: Ник Мокану разорвет собственное сердце, разделит надвое и заставит вшить его каждой из них. И именно эта уверенность в отце все еще сдерживала Сэма от мыслей об убийстве родителя за все то зло, что он причинил вольно или невольно всем им.

Сзади раздался очередной крик, и Рино трясущимися руками крутанул руль, направляясь к дороге, ведущей к выезду из Асфентуса. Резко повернулся назад, округлившимися глазами глядя на извивающуюся на руках у парня Марианну.

— Все нормально, Рино. Все нормально.

Вот только ни хрена не было нормально. Сэм лгал. Отец на их зов молчал, и сын на мгновение даже остолбенел от мысли, что тот не просто так игнорирует их… все это время не просто так отец не пытался выйти на связь с ними. Что если… Нет. Мать вашу — НЕТ. Он не хотел думать, что Мокану мертв. Он бы не справился с этим всем дерьмом в одиночку. И речь шла не только о рожавшей матери.

Хотя прямо сейчас он чувствовал, как морозит спину. Он знал — то пятно со стены переместилось на сиденье машины и теперь наблюдало за ними оттуда, потихоньку вытягивая жизнь из женщины. Сэм инстинктивно сутулился, поворачиваясь то одной, то другой стороной, стараясь скрыть мучившуюся Марианну от бестелесного монстра, но ощущение, что все его усилия были тщетными, вцепилось в горло, не давая сделать и вдоха.

Она продолжала бредить. Вдруг открывала глаза, и на перекошенном от страданий лице появлялась улыбка облегчения. Он склонял голову к ней, чтобы услышать, как одними губами она шепчет, подняв тоненькую руку к его лицу и поглаживая скулы:

— Нииик… ты пришел. Ты услышал.

Схватка, и она кричит так, что покрывается трещинами лобовое стекло, а носферату-полукровка, прозванный за жестокость Смерть, невольно вжимает голову в плечи.

— Теперь все будет хорошо, правда, любимый?

Сколько надежды в этих словах, и Сэм молча кивает, боясь разрушить ее иллюзию голосом. Голосом не своего отца, которого она так жаждала увидеть.

И в тот же момент на лице матери проявляется разочарованное узнавание, и она, с распахнутыми от ужаса глазами, вертит головой в поисках Ника.

— Где он? Он был здесь… Сэмиии… он же был здесь…

И сына накрывает. Он уже не сдерживается, готовый унизиться, готовый броситься в ноги этому бесчувственному ублюдку, замораживающему его своим молчанием. Готовый на что угодно ради нее. Ради них обеих.

"Отец… прошу. Они обе умрут. Ей не справиться без тебя… Умоляю, Ник. Отзовись… ты же не хочешь ее смерти… она умирает. У меня на руках, дьявол тебя побери"

И его голос. Голос, который сродни благословению небес, потому что Сэм понимает — отец не сдержался. Какова бы ни была причина его молчания, он ответил, а значит, придет.

"Тогда помоги ей сам… Сэм. Ты же сильный. Что значит для такого, как ты, напоить своей энергией мать?"

"Я пытался… пытался, понимаешь? Ребенок. Он убивает ее… и умирает сам, отец. Твоя дочь. Она умирает прямо сейчас. Отец"

Молчание. Секунды. Драгоценное время. Автомобиль с ревом вырывается из стен Асфентуса, и Рино бросает вопросительный взгляд через зеркало на молодого Мокану. Если бы тот видел, если бы он понимал, насколько похож на своего отца. Рино самому, как и Марианне, периодически казалось, что позади сидит сам Князь, а не его несовершеннолетний сын.

И, наконец, Сэм облегченно выдыхает и расслабленно откидывается на сиденье, и Рино тоже понимает, что Ник придет.

"Назови место."

Два коротких слова. Два слова, которые в этот момент казались важнее и больше, чем "я люблю вас", чем "вы самое дорогое, что у меня есть", чем любые другие абсолютно бесполезные сейчас признания.

Он не солгал. Она умирала. Она ожесточенно боролась с резью в животе, то выгибаясь, то сжимаясь на руках у своего сына, несшего ее к широкой кровати в одном из брошенных домов, принадлежавшем, судя по запаху, оборотням.

Пока он укладывал Марианну на кровать, успокаивая тихим шепотом, я прошел к одному из помещений, явно ощущая чужое присутствие в этом доме. Так и есть. Семья из трех ликанов, испуганно взвывших, когда я распахнул дверь огромного гардероба, завешанного дорогой, но уже потрепанной одеждой. Мародеры. Обкрадывали убежища вампиров днем, а по ночам скрывались, используя вербу для отпугивания ослабленных голодом врагов. Вполне распространенное явление тут, в нейтральной зоне, по умолчанию не принадлежавшей никакой из враждующих сторон. Схватил женщину и волоком протащил в спальню, где Сэм продолжал поглаживать мать по волосам, опустившись на колени перед кроватью, а Рино нетерпеливо ходил из стороны в сторону, явно сдерживаясь от желания закрыть уши ладонями.

— Ты, — обращаясь к ликанше, не решавшейся подняться с пола и причитавшей что-то о своем ребенке, — ты поможешь ей разродиться, и я отпущу тебя, твоего мужа и вашего щенка целыми и невредимыми.

Волчица быстро-быстро кивает головой, начиная оглядываться и замечая остальных.

— Мне… мне нужна вода… таз… тряпки и что-нибудь… что-нибудь, чтобы вставить ей в рот, чтобы она не… не кричала так громко.

— Так достань, — прорычав ей в лицо, перекошенное от ужаса.

— Ты, — обернувшись к ощетинившемуся Рино, — помоги достать все это.

Сэм подтолкнул Рино в спину в направлении к двери.

— Я поищу, Рино. А ты подожди на улице.

С нажимом. Зная, как реагирует ублюдок на команды. Но меня перестало все это волновать, как только я посмотрел на Марианну. Как только увидел, как над ней склонилось бестелесное черное нечто. Тоненькая белая энергия воспарила по стене к этому нечто, с громким чавканьем поглощавшему его.

И волной ненависти отбросить эту тварь в толщу стены. Моя. Только мне решать, сколько ей жить и когда умереть.

В голове очень тихо раздалось насмешливое:

"Знаем мы, как ты можешь решать относительно нее, зависимый ублюдок. Лучше б ты так на порошке плотно сидел… "

Зажмуриться, сосредотачиваясь и взрываясь приказом в мыслях Марианны.

"Я здесь… Посмотри на меня, Марианна".

Она резко открывает глаза, наполненные слезами, и мое сердце… то самое… сгорающее в ледяном пламени сердце, падает в желудок, потому что я слышу ее шепот:

"Любимый… ты пришел… Любимый… ".

Обжигающей дрожью по телу, гребаными кислотными мурашками от этого ядовитого "любимый", чтобы услышать голос внутри: "Скольких, кроме тебя, она так называла, когда ей что-то было нужно? Не счесть"

— Пришел, Марианна. Пришел. И ты еще горько пожалеешь об этом.

Сэма трясло. Его знобило так, будто в его руках были высоковольтные провода. Он смотрел в окно, как отец, стоя у изножья кровати, вливал энергию в Марианну. Напряженный, сосредоточенный, со вздувшимися на лбу и больших ладонях венами, он насыщал своей силой мать. Сэм ощутил, как его собственное плечо сжала чья-то сильная рука, и услышал хриплый низкий голос.

— Они справятся. Они всегда со всем справлялись.

Молча кивнул. Он не мог говорить. В горле пересохло, язык казался распухшим, а зубы стучали.

— Эй, парень, успокойся. Все позади. Это же Мокану. Он поможет ей.

Сэм снова кивнул, неспособный посмотреть на двоюродного брата. Он знал, что Рино тоже едва с ума не сошел, пока вез их сюда. Возможно, это было жестоко — просить именно Смерть везти их к отцу, рисковать, оставив Викки и маленького сына в убежище, но он был Хозяином города и знал все дороги как свои пять пальцев.

Ник резко выдохнул, распахнув глаза, и Сэм подался к окну, стискивая зубы, чтобы не закричать. Волна страданий, еще более сильная и ужасная, накрыла Марианну. И если ее ощутил Сэм, находясь за стенами дома, то Ника она ударила прямо в солнечное сплетение. Отец согнулся и резко вскинул голову, поворачиваясь к нему и оскалившись… и только сейчас Сэм замер и ощутил, как ужас пробирается в его сердце. Глаза Ника были абсолютно белыми с голубым ободком зрачка. Он не заметил этого раньше, будучи занятый умирающей матерью.