Расколотая - Терри Тери - Страница 58

Снова над нашими головами.

Я стою, оцепенев. Страх. Потрясение. Отвожу взгляд как можно дальше от Кэма, от крови у него на затылке и от своей крови, потому что не могу лишиться чувств сейчас, не могу. Дышу глубоко, стараясь не думать об этом.

Отодвигаю свою фобию в сторону, на потом, чтобы справиться с тем, что сейчас.

— А ты, Рейн. Такой обман. Почему ты сейчас не в Чекерсе, где должна быть?

— Я не смогла этого сделать. Не смогла причинить ей боль. Она не совершила ничего, чтобы заслужить такую смерть.

Он качает головой.

— Глупая девчонка. Если бы она произнесла свою речь, как мы хотели, это стало бы вишенкой на торте. Но тебе нужно было быть там в четыре часа! Идиотка. — Его трясет от ярости.

Но зачем... зачем мне нужно было быть там в четыре? Ведь предполагалось, что я убью ее во время первой церемонии, в доме. Ничего не понимаю. Что должно было произойти в четыре?

Разве что он знал, что у меня не поднимется рука убить маму.

Глаза Нико полыхают яростью.

— После всего, что я сделал для тебя. — Он качает головой, снова направляет на меня пистолет. — Мне следовало бы пристрелить тебя прямо сейчас, но я не буду. Есть причина, знаешь ли, — непринужденно заявляет он. — Ты должна жить, чтобы умереть в другой день. Твоя смерть все еще может принести пользу! Сегодня был для этого идеальный случай, но неважно. В другой раз. Даже если нам придется накачать тебя наркотиками и поддерживать под руки, мы позаботимся, чтобы пленка запечатлела тебя навечно: ангелоподобная белокурая Зачищенная девушка убивает людей и кончает жизнь самоубийством.

Я качаю головой, не понимая, от ужаса не в силах ни двигаться, ни говорить.

— Разумеется, теперь понятно, — подает голос доктор Лизандер. — Вы хотите публично доказать, что Зачищенные способны на насилие, чтобы одним махом ударить по всему, что делают лордеры. Но как же все остальные Зачищенные? Что будет с ними?

Понимание наконец просачивается сквозь оцепенение и страх.

— Лордеры увидели бы во всех нас опасность. Они не знали бы, кто кем может обернуться. И что бы они сделали?

— Любые жестокости, совершаемые лорде- рами, льют воду на нашу мельницу. Дают нам больше сторонников. Тори, — рявкает он. — Запри этих двоих вместе.

Она продолжает стоять, глядя на него. На лице замешательство.

— Но что же будет со всеми Зачищенными?

Он закатывает глаза. Поднимает пистолет

и нацеливает на нее. Взгляд Тори фокусируется на чем-то позади него. Я вижу это, как и он. Какую-то долю секунды он гадает, не пытается ли она просто отвлечь его внимание, но, прежде чем успевает решить, его пистолет летит по воздуху, выбитый из руки. Катраном.

— Ты, ублюдок, — рычит Катран. Нико делает ложный выпад, резко разворачивается и сбивает Катрана с ног.

— Тори! — кричит Нико. — Выбирай, на чьей ты стороне!

Тори подбирает пистолет Нико, смотрит на него. Потом на меня и снова на пистолет. Я подхожу, ноги все еще плохо слушаются, но уже не подкашиваются.

— Отдай его мне, — говорю я. Протягиваю руку.

Нико и Катран борются на земле. Блеск металла, и Катран вскрикивает: Нико поранил ему руку спрятанным ножом. Нико поднимается, в руке нож. Бросается вперед. Катран откатывается в сторону и вытаскивает свой нож. Вскакивает на ноги.

— Бен жив! — кричит Нико. — Она знает это.

Лицо Тори искажается. Она поднимает пистолет. Я отскакиваю, и пуля вонзается в дерево.

Доктор Лизандер стоит, оцепенев.

— Бегите, — кричу я ей, и на этот раз она бежит в лес, а я за ней. Мышцы мои работают уже достаточно, чтобы ковылять сзади, но не настолько, чтобы поспевать за ней. С каждым шагом в душе все кричит от страха за Катрана. Нико не может победить в этой битве. Ведь нет?

Но потом раздаются другие звуки: звуки выстрелов, топот ног. Я оглядываюсь и сквозь деревья вижу лордеров. По меньшей мере с полдюжины, окружают дом.

Бежать!

— Стой, — раздается голос впереди. Этот голос я знаю. И так и делаю. Вместо того, чтобы бежать, или атаковать, или еще что, я останавливаюсь. Передо мной Коулсон.

— Ты бы здорово облегчила себе жизнь, если бы просто рассказала мне, что здесь происходит. Хорошо, что юный Кэмерон позвонил нам и проследил за тобой сюда.

— Проследил за мной? Как?

Он стучит себя по лбу, криво ухмыляется. Неестественное движение для его лицевых мышц. В руке у него появляется пистолет, и он целится мне в голову.

В довершение всего еще и это? Крики, шум, звуки драки позади нас постепенно исчезают, и остается только здесь и сейчас. Мои глаза и его.

Ноги у меня подкашиваются, я чуть не падаю на колени.

— Отпустите меня, — шепчу я.

— Я не могу этого сделать.

— Пожалуйста.

Он качает головой. То, что происходит позади нас, по-прежнему туманно, словно все это происходит в каком-то другом месте, не связанном с настоящим. И все же какой-то настойчивый звук вторгается в сумятицу, приближается...

Коулсон берет пистолет обеими руками и тянет спусковой крючок.

ГЛАВА 44

Я жду, что пуля отбросит меня назад, но вместо этого слышу сзади глухой удар и вскрик. Резко оборачиваюсь...

— Катран?

Его руки сжимают грудь. Красное, красное, красное растекается по ней, когда он падает на землю, и все вокруг начинает кружиться, сереет, растворяется и тянет меня с собой. Нет. Я сражаюсь с ним изо всех сил. НЕТ.

Подползаю к Катрану, беру его за руку, обнимаю. Тело его содрогается, и красное, красное, красное...

— Прости, прости, прости, — шепчу я снова и снова, и в глазах у него отражение моего шока. Катран непобедим, я не могу поверить в это. Потом чуть заметное покачивание головы, выражение его глаз меняется, он пытается что-то сказать, но кашляет, и из раны течет еще больше крови. Слова не выходят, но глаза его говорят. Говорят о любви.

— Нет, Катран, нет. Не умирай! — умоляю я, потрясенная этим безмолвным признанием.

Он всегда любил меня, но зачем-то прятал свои чувства за гневом. Тем самым гневом, с которым он старался оттолкнуть меня от Нико и «Свободного Королевства», спасти.

Глаза его делаются пустыми, тело перестает сотрясаться.

Нет.

— Нет! Нет! НЕТ! — кричу я и вдруг внезапно вспоминаю. Другое время и место, слишком похожее на это, чтобы прятаться от него и дальше. Место, в которое я не хотела возвращаться, но меня оттаскивали туда снова и снова.

ТОГДА

Сначала я не узнала его. Во всяком случае, не глазами. Перемены были разительные, его лицо так основательно забыто. По крайней мере, сознательно. И все же что-то почти прозвенело внутри: смесь страха и тоски, сплетенные воедино. Я не понимала, но смотрела всякий раз, когда была такая возможность.

Он был там, в том месте. Доставлял еду и другие запасы. Но не просто курьер; он был одним из них, это ясно. Я видела сквозь решетку своего окошка, как он разговаривает с охранниками. Из комнаты, которая была моей вот уже два года.

Он приходил раз в неделю, ночевал в соседнем здании, а потом уходил. Однажды он увидел, как я смотрю в окно, и что-то промелькнуло у него на лице. Какое-то заметное отчаяние, вспышка, сменившаяся нехарактерной мягкостью. Я юркнула назад в комнату, потрясенная и сбитая с толку.

Каждую неделю, когда он приходил, он смотрел на меня этим своим особым взглядом, если отыскивал мои глаза. Добрый взгляд в месте, где не было доброты. Он начал приносить охранникам бутылку и что-то еще, тайком переправляя это из своего кармана в их. Однажды большинство охранников сильно заболели. Пищевое отравление, но больше никто не пострадал. И в ту неделю он остался, замещая заболевших, и я видела его чаще, и не только через окно. Он был там, когда я шла на сеансы с доктором Крейгом и на тренировочные стрельбы под надзором человека со странными холодными глазами, который командовал охраной.

А потом однажды он сунул что-то мне в руку.

Я чуть не вскрикнула: клочок бумажки. Записка. Я спрятала ее, прочитала позже: «Люси, я знаю, что выгляжу по-другому: я маскируюсь. Но это я, папа. Мы вытащим тебя отсюда, и я заберу тебя домой, как только придумаю, как это сделать. Я люблю тебя».