Демон-Инквизитор (СИ) - "one of the qwerty" - Страница 105

Некрос смотрит на меня заботливо и нежно.

– Советую тебе убить Акселя до того, как он убьет твою Алису.

– Говорил же Алисе, все дерьмо из тебя вытрясу, – прошептал я вампиру в лицо, глядя в зеленые глаза. Они все же станут фруктом, который упадет, так и не созрев. Я раздавлю их, втопчу в землю, потому что передо мной – лишь зазнавшийся слизняк. – А вообще, скучно вышло. Надеялся, что сможем сразиться по-настоящему. А ты пошел на меня с моим же мечом. Глупец.

Вытащив душу Акселя, я посмотрел на нее. Это было нечто твердое, красное, пропитанное чужими жизнями. Я мог его сожрать, проглотить и растворить в себе, забрав всю силу этого мерзкого существа. Но мне не хотелось. Я интересовался кое-чем другим. Безусловно, уничтожить этот камень, пока он не ускользнул куда-нибудь – это приоритет. Но почему бы его не раскрыть, словно косточку абрикоса, чтобы достать из крепкой скорлупы зернышко?

Я щелкнул ногтем по поверхности. Душа треснула. Движением пальцев раскрыв трещину, я впился в края губами, пропуская язык внутрь. Там было тепло. Мерзко. Захватывающе. Как свежая куча дерьма, сдобренная кровью и в то же время – медом. Меня закружило в водовороте знаний, воспоминаний и осознаний. И чем глубже я шел, тем больше вокруг было крови.

Он принадлежал к клану пауков. Зеленые глаза. Его движения могли бы стать поистине ошеломляющими, достойными молний и пуль. Но с самого детства он решил идти по другому пути.

Акселя обратил один из вампиров. Родных родителей уродец не помнил, потому что никогда и не видел.

Прикрыв глаза, я сосредоточился.

***

«Отца», воспитателя и кормильца, убили. Он не смог спастись даже со своей паучьей ловкостью. Конечности запутались в сетях охотников, и смерть его была достаточно быстрой – лезвие топора разрубило голову напополам. Вампир так и остался висеть в сплетенных веревках, пока солнце и дожди не закончили начатое людьми.

Аксель видел, как убили его родителя, давшего ребенку и яд, и кровь, и кров. Взгляд тогда еще не совсем зеленых глаз был прикован к висящему телу. Он видел, как искривленные и длинные пальцы старого вампира силятся пошевелиться, но могут лишь едва-едва коснуться крепких сетей. Наблюдал за медленной гибелью до восхода солнца. Тогда смерть стала окончательной. Аксель знал, что не может помочь. Он не мог освободить подвешенного наставника, и звать было некого.

С тех пор ребенок решил: сила клана слаба. Даже умея цепляться за стены и пролазить в самые узкие щели, это не спасет ни от чего. И хоть глаза его стали такими же насыщенными, как у мертвого родителя, Аксель отверг их.

Его клыки отведали плоть другого вампира достаточно скоро. Ее звали Элизабель. Юная девочка клана фиолетовоглазых. Многие считали, что эти вампиры властны контролировать умы. Конечно, в меру собственных сил. Аксель поверил этим слухам. Он решил, что если бы смог в тот вечер захватить разумы охотников, его наставник жил бы и дальше. Наивная, детская мысль так засела в голове мальчонки, что он убил юную вампирессу, даже не заметив, что успел полюбить ее. Лишь потом, осознав, что он натворил и с кем, Аксель впервые был вынужден столкнуться с грешностью собственных деяний и целей. Но он поборол и ноющее сердце, и тревожащийся разум. Вся юность и молодость была потрачена на охоту за фиолетовыми. Аксель желал силы, воровал ее у других вампиров. Но прогресс был слишком медленным, и цель в итоге оказалась недостижимой – собратья-вампиры вырвали клыки убийцы, лишив возможности пожирать. И с тех пор кинжалы, отравы и ловушки стали единственным способом найти хоть какую-то еду. Речи не шло о том, чтобы питаться вампирами – для этого нужен яд, который мог бы парализовать жертву и превратить ее внутренности в кровавую влагу. Зеленоглазые не зря назывались пауками: быстрые и проворные, ядовитые и жестокие, слишком похожие на своих пушистых любимцев.

Хотя, надо признать, Аксель все же успел достичь некоторых успехов в освоении фиолетового цвета. Правда, для него стало разочарованием то, что полный контроль над умами – утопия, которой достичь было невозможно даже истинному владельцу силы.

Все, что мог зеленоглазый, – это навести иллюзию, внушить невинную или приятную мысль. Вроде как поцелуя с красивой женщиной или перекладывания ложки на пять сантиметров вправо. Хотя со временем он понял, что, при должной концентрации, может заглядывать в умы. Это требовало больших усилий, и хоть какой-то личной вещи жертвы. Но все же, это было возможно. И это открыло доступ Акселю к новому способу борьбы с врагами – обнаружением их страхов.

Постепенно его это захватило. Он начал забавляться. Смеялся над шлюхами, которые мочились под себя при виде живого воплощения персонального ужаса; заставлял разбегаться дворовых псов или рыдать маленьких детей. А иногда ему даже удавалось испугать врага во время боя.

Вампир становился виртуозом собственных жалких техник. Он не мог равняться на зеленых или фиолетовых, но Аксель все еще имел власть над слабыми людьми и совсем юными вампирами. И тогда ему попалась Алиса.

Эту девушку он назвал сначала «пустоголовкой». Когда он нашел ее на улице, она была лишена разума. На вид девочке можно было дать девять лет, но точно узнать было невозможно. Ее сознание было чисто как лист бумаги. И хоть Аксель видел, что под этим листом был еще один, исписанный историей детства и естественными знаниями организма, перевернуть страницу он так и не смог. Потому начал писать заново. Его захватил тот факт, что Алиса – единственная, чей разум подчиняется ему полностью. Он мог внушить ей любую мысль, более того – он мог создать ей целую историю жизни, и девушка, чью память и знания заблокировало нечто неизведанное, приняла бы россказни Акселя за чистую монету. Это был росток, который вампир мог проектировать. Тем более, девочка имела потенциал.

Вампир сразу понял, как она рождена и что послужило причиной того, что она настолько непохожа на клыкастых, хоть и является одной из них. Что делать с этим он не знал, потому решил просто заложить информацию в голову Алисы. Ты – истинный вампир, жила долгое время на улице, пока не встретила меня. Навыдумывав костяк из невероятной чуши о том, что Аксель спас ее и она ему должна; о том, что Алиса его обещанная невеста и прочее, что захотелось, вампир в свободное время от скуки стал прорабатывать детали ее жизни. Выдумывал боль и радость, которую девочка могла испытывать до встречи с ним; придумывал ее мечты и цели. Убедил в том, что она желает осушать любого, кто может дать ей хоть каплю силы… Это он решил позаимствовать из собственной биографии – непонятно, зачем.

Алиса стала книгой Акселя. Ходячей книгой, которая могла ублажать его плоть и благодарить за то, чего вампир не делал. Ее мозг долгое время развивался только благодаря вампиру, который превратил это в развлечение. Что не понравилось в придуманной истории – стирал, что понравилось – оставлял и раскрывал чуть красочнее. Оставляя на странице чернильные пятна, нечеткие, бывшие когда-то буквами, а, может, целыми словами, Аксель не осознавал, какой хаос создает в сознании вампирессы. Как только возникали парадоксы мышления – он затирал их новыми правилами. «Не думать об этом». «Не сравнивать это».

Алиса из существа стала выдумкой, идеалом жизни вампира, но – только в глазах Акселя. Опасаясь, что за его «любимой девочкой» однажды придут старые владельцы, он странствовал по городам и странам, не позволяя Алисе ни с кем общаться. До тех пор, пока ей не исполнилось двадцать, пока не появился туман и клыки. Тогда уже, научив ее охотиться и использовать свою силу, он чуточку расслабился. Был убежден: его девочка – самое верное и самое преданное, что только может быть в его жизни. Осев в Альтстоне, он позаботился, чтобы Алиса избегала контакта с Некрос, которая легко могла запустить свои «вонючие лапы» в мозг девочки, который он с таким упорством развивал годами.