Мутные воды Рубикона (СИ) - Кранк Алан - Страница 37

Это место предназначено для управления транзитом. Для движения по транспортной сети нужен сам транспорт. А здесь его нет. И заменить его тоже нечем.

Кристина рассказала Игорю еще множество интересных вещей касающихся Станции и Транспортной Сети в целом. Но о том, что Узловая Станция была тайным укрытием Императора и его ближайшего окружения на случай красного уровня опасности, Кристина пока что умолчала.

Майро (1)

Из-под ног раздался крик. Майро потер заросший подбородок и посмотрел в море. Вода стала бледной и серой, как подслеповатый глаз. Железные листы палубы под ногами слегка скользили от мороза. Осень в этом году была ранняя. Еще две, максимум три недели и пора будетготовиться к зимовью. Предыдущие годы корабль он оставлял на якоре за скалами у Разделительного Хребта. Не слишком далеко в море, но так, чтобы с берега его не было видно. Внизу кто-то снова закричал и громко заплакал. Ну сколько можно ждать. Майро наклонился и поднял люк.

Прямо под люком лежал труп с разорванной шеей. Выпученный налившийся кровью глаз смотрел в лицо Майро. Рядом с ним лежал второй, третий. Картина открывалась постепенно, по мере привыкания глаз к полумраку трюма. Железная клеть коридора была завалена растерзанными трупами. Рабы сопротивлялись не больше, чем овцы волкам. Взгляд Майро пробежал по изуродованным головам. Перекошенные от боли лица и ни одного поврежденного шлема. Чистая работа. В угол забились двое выживших. Оба охранники.

- Майро! – закричал один из них, увидев капитана, - Кто-то выпустил собак. Господи Боже, они же не слушаются никого кроме тебя. Майро, прошу тебя…

Крик оборвался. Грета вцепилась кричавшему о помощи в горло и повалила на пол. Охранник колотил ее руками по тощим бокам, но она не чувствовала боли. Только голод и вкус мяса на зубах. Ногтями она разодрала живот и воткнулась рылом в теплые кишки. Майро слышал, как щелкают ее зубы. Кай, уже насытившийся сидел в другом конце коридора и слизывал кровь с грязных рук.

Второй охранник вжался в угол и трясся от страха. Майро с сожалением узнал в нем Буба. Он собирался сделать его начальником охраны после разжалования Риза. Но тупой Риз как будто почувствовал намерения Майро и не возвращался из города уже третью неделю. Буб посмотрел на капитана непонимающим взглядом и слегка приоткрыл рот. Откуда ему было знать, что Майро сам выпустил собак в трюм пять минут назад. Специально во время пересмены, когда в трюме полно народу. Так он поступал каждый раз, когда сырья не хватало. Раньше он отпускал собак на палубе, но после того как потерял шесть трупов, спрыгнувших в воду, перенес сцену в трюм. Единственным, когоМайро предупредил был Тайль. Майро приказал ему после ужина не выходить из каюты. Маразм подгрызал старика, но заменить его было некем.

- Кай, - позвал Майро питомца.

Монстр зарычал и ощерился. Шлем на его голове немного сбился в сторону и закрывал левый глаз.

- Заканчивай с последним и давай наверх. До темна надо успеть собрать мясо. Сегодня я хочу лечь пораньше.

Игорь (5)

С тех пор, как он попал сюда, прошло достаточно времени для того, чтобы выучить ежедневный ход событий до мельчайших подробностей. Обычно проснувшись, некоторое время он продолжал оставаться лежать в кровати, прислушиваясь к звукам в стене.

Симфония длилась около двадцати минут. Композицию открывали литавры. Металлический звук после каждого удара медленно растворяется в незатихающем гуле. Как будто кто-тошироким шагом ступает по железному полу. В эти секунды он всегда вспоминал корабль Майро. Казалось, сейчас распахнется дверь и на пороге появятся вернувшиеся с работы голодные скелеты или капитан корабля в сопровождении уродливых тварей. Потом подключаются маракасы. Сначала не спеша, потом все чаще и чаще, пока не сольются в единый звук пескоструйки. Монотонно и долго без акцентов и пауз. Потом глухо две низкие ноты трубы, снова литавры, большой барабан три вялых неритмичных удара. Потом все повторяется вновь.

Если он будет лежать с открытыми глазами, то через несколько минут услышит издевательское приветствие призрачной подружки. Оно всегда одинаковое. Смешливоеударение на слово "доброе" и всегда "утро". Где-то снаружи, может, и наступало утро, но здесь в тускло освещенном бункере была бесконечная ночь.

В двух случаях из трех он игнорирует ее приветствие и направляется в ванную. Пять минут на умывание и туалет. Потом, возвращается в номер, натягивает одежду (свои лохмотья он поменял на валявшуюся здесь одежду) и спускается в столовую.

Тарелка овсяной каши с желтымкусочком плавленого масла по середине и стакан чая с ломтиком лимона. В тарелке ровно восемнадцать полных ложек каши, а в кружке двадцать восемь глотков.

В каждом третьем ломтике лимона попадается косточка или две. Косточки он собирает и кладет в карман штанов. Когда карман окажется полон, он высыплет их на стол и пересчитает. За каждый десяток он сделает зарубку на краю стола. Это его календарь.

Дальше он либо пойдет бродить по пустынным комнатам, либо уляжется в кровать и будет таращится в потолок, поддерживая бесконечные разговоры с трехмерной картинкой.

Первые дни он всерьез рассчитывал на ее информационную помощь. Эта штука по объему информации не уступала Интернету. На любую тему она могла говорить часами. А может и сутками – у него никогда не хватало терпения дослушать ее до конца. Но обсуждать с ней пути выхода с Узловой Станции было бесполезно. Как будто в голове у нее срабатывала блокировка. Она отмалчивалась, либо вдруг переходила на другую тему.

Вчера он пытался выведать у нее, что находится за запертой дверью. Она вежливо, но твердо отказалась говорить об этом. Все это могло значить только одно. Как и в случае с Дельмаром, у этой прозрачной куклы были какие-то свои собственные планы. Хотя, когда хотела, она умела быть смешной и милой. Впрочем, обычно не к месту. Пару раз за столом она рассмешила его так, что он подавился овсянкой. А однажды так увлекла своим рассказом (бежала у него перед лицом, активно жестикулируя), что он споткнулся о край ковра, упал и чуть не скатился вниз по лестнице.

В конце условного дня условно утренний сценарий повторялся в обратной последовательности. Ужин. Ванная. Кровать. Дежурное издевательское "спокойной ночи" за пять секунд до того, как он закроет глаза. Все это здорово действовало на нервы.

Кристина (4)

Чтобы осуществить задуманное, ей нужно много говорить. Узнать о нем все. Перевести в цифру все содержимое черепной коробки. И при этом не выдать своих намерений. Побольше вопросов и поменьше ответов – единственно правильный формат диалога с доктором. Попасться на лжи может и машина.

Большая часть его жизни (и это было намного больше, чем Эмстон сам знал о себе) была ей известна. Они познакомилисьзадолго до Второго Начала. Она сама пригласила его во дворец. В тот день Императору стало плохо. Гипертония на фоне почечной недостаточности. Она сама без труда поставила диагноз. Но для лечения нужен был физический контакт с больным. Кто-то должен был сделать кровопускание, развести микстуру и помочь императору забраться в восстановительную камеру. Этим человеком стал Эмстон.

Тогда он был еще мальчишкой. Два года назад он закончил Университет Здоровья и Болезни и теперь нарабатывал практику. Потомственный врач. Ни одного отрицательного отзыва. Ни одной жалобы. Девяносто пять процентов излечения и ни одного умершего пациента за спиной.

В дворцовом коридоре она встретила доктора лично и проводила к Больному. Эмстон сделал тогда все так, как она хотела. Правильно и безупречно. Он понравился ей бодрым и позитивным настроем, краткостью и острым умом. Именно поэтому через две недели он превратился в личного врача Императора. Поэтому через много лет попал в ближайшее окружение императора и оказался на Узловой Станции.