Волчье Семя. Дилогия (СИ) - Гвор Виктор - Страница 82

Пророческим даром пана Новака Господь обделил. Как, впрочем, и многими другими. Даже на два часа вперед не сумел пан правильно увидеть будущее. Ни три дерева, сваленные поперек дороги, не прозрел, ни сидящего на них мужика в кроатской жилетке поверх косули, широких дикопольских шароварах, заправленных в весьма неплохие сапоги, надвинутой на лоб широкополой южновентской шляпе и с изогнутым угорским клинком в руках. Одним словом, совершенно не хлоп, а наоборот, тать татем: что с кого снял, в том и хожу. Впрочем, пану было без разницы.

- Эй, ты! - заорал Войцех, не сомневаясь, что его приказ будет немедленно выполнен. - Растащи-ка быстренько бревна! Недосуг мне!

Тать лениво сдвинул шляпу со лба и уперся взглядом в лицо Новака:

- И куда пан так торопится? - поинтересовался он скучным голосом. - Пожара в окрестностях нет, это я вам гарантирую. А у меня до пана есть деловой разговор...

- Да как ты смеешь, быдло?! - продолжил ор Войцех. - Плетей захотел?! Или давно на дыбе не висел?! Да я тебя!..

- Мда... - лесной опустил шляпу обратно. - Видать, не выйдет у нас разговора, вельможный пан. Больно ты вспыльчивый. Отпустить тебя, что ли... - он на минуту задумался и снова сдвинул шляпу. - Плати за проезд, пан, и катись своей дорогой. Золотой с тебя, по серебряку с гайдуков твоих...

- Что?! - меч пана Войцеха с шелестом покинул ножны.

Тать вскинул руку. Негромкие хлопки за деревьями, тихий свист стрел, три тела, падающие на дорогу...

Из-за деревьев вынырнули люди, схватили лошадей под уздцы. Лесной неторопливо подошел к пану:

- Молчишь? - он снял с пояса убитого кошелек. - А как кричал, как кричал! - заглянул внутрь, пожал плечами. - До чего же жадны бывают люди, - в голосе разбойника звучала грусть. - Вон сколько денег с собой, трех монеток пожалел! Не говоря уж о том, чтобы поздороваться, поговорить толково... Да и ехать своей дорогой...

- Можно подумать, Лютый, - насмешливо произнес один из подручных, - ты бы его отпустил после базара.

- А это уж как разговор сложился бы... Мы же не душегубы какие...

- Что-то еще ни разу не сложился.

- Всё когда-то бывает в первый раз, - грустно сказал Лютый. - Сложится раньше или позже. Всё! - голос стал командным. - Уходим отсюда! _____________ * Пан имеет в виду дегустацию. Проблемы у него с салевским языком.   Глава 9

Лошадка едва передвигала ноги, словно тащила не пустую повозку с тремя некрупными путниками, а доверху нагруженный камнями воз. Судя по скрипу, телега оценивала поклажу точно так же. В придачу еще и возница, беспрерывно нывший с самого начала пути, после неприятного происшествия с сердитым паном совсем впал в меланхолию.

- И шо я с вами связался? - на одной ноте тянул старик, даже не пытаясь подгонять понурую гнедую. - Ехал себе, да ехал... Нет, взял неизвестно кого, непонятно зачем... Дети... Може, и правда, дети, а може, мелкие шибко... Прирежут и прозвища не спросят... Вона как лихо от кнути сбег... И че меню дернуло?.. Высадить вас треба, шо бы вы шли своей дорогой, а я и не при чем.

- Деда, - захныкал Медвежонок, - не надо нас высаживать. Ноги уже болят пешком ходить. Никак без тебя до Легниц к вечеру не поспеем! А нам еще в Рачьи Норы шлендрать... - мальчик шмыгнул носом, - Ты же добрый...

- Добрый, не добрый, - не меняя тона, откликнулся возница, - а своя шкура дороже. Как бы осерчал пан за кувырк твой, да возвернулся кнутей надавать?! И на шо тебе кувырки те были? Подумаешь, разок кнутью б спахали...

- Больно же, - продолжал хныкать малец, - не хочу плетью...

- Больно ему... И шо... Заживет, чай, а пану радость. И нам спокойней, - старик закрутил головой. - Нет, зря я вас взял, ох, зря. Не к добру это. И че меня дернуло?..

- Может, две медные монетки? - спросил Коготь.

- Понятно дило, не буркалы ваши красивые, - откликнулся старик. - Мне и девичьи глазки давно уж без надобности, тута ж и говорить нечё. А монетки треба, то да... Воно ведь, жизнь какая... Пану дай... Мытарю дай... Жолнежу - снова дай... Паны кажну неделю за оброком ходют. А где взять? Вот и приходится всяких проходимцев до телеги пускать. С паршивой овцы хоть шерсти клок... - он помолчал немного и продолжил. - Не буде от того дила добра, ох не буде...

- Ты че, дед? - возмутился Коготь. - Ты ж сам говорил, что с Блакитных Мырд! А с них пан три года как подать не берет! И жолнежам своим запрещает! Или ты старых хозяев вспомнил? Так пора бы и позабыть. На пана Мариуша наши не жалуются. А паненку Ядвигу и вовсе любят. Добрая она.

- И красивая... - добавил Медвежонок и вздохнул.

- Седня добра, а завтра хто ея знае, - пробурчал старик. - Може, ей крови хлопской захочется. Или монет не хватит. А вот че старый пан объявился? Сегодня на шляхе кнутью машет, а завтра? Совсем вернется ежели?

- Погодь, - вскинулся Коготь. - Так то Новак был? Пан Войцех?

- А то ж, - проныл возница.

- Так что ж ты молчал! - разочарование на лице парня боролось с хищным оскалом.

- А че гутарить-то, - старика гримасы паренька нимало не смутили. - Шо ты супротив пану могешь? Аль вы душегубы? Ох, лишенько, кого ж только возить не приходится? Однако мелковаты вы малость. И ножиков при вас нет. Може, сами и не прирежете... Зато жолнежи докопаются, что пергаментов нема. Али есть ксива какая? - возница покосился на Когтя, отрицательно качнувшего головой, и вздохнул. - Нема... И то правда, откуда у вас. А сейчас без по-до-рож-ной, - дед по слогам выговорил трудное слово, - никуда низя. Без пергаменту ты букашка... - помолчал немного и продолжил, обращаясь к Медвежонку. - Гутаришь, одиннадцать годков тебе, а вдруг врешь, а в самом деле десять?! А брату тваму не тринадцать, а все четырнадцать? Может, и не с Рачьих Нор вы, а с Медвежьих болот, где все тати прячутся?

- Ага, а еще, - хмыкнул Коготь, - мой брат ларг! Сейчас обернется и сожрет тебя вместе с костями! - он заметил, что шутка воздействия на возницу не оказала, и спросил: - Тебе что, разница есть?

- Да вроде и нету... Но, може, вы до лихих людей добычу водите?.. Отберут и коника, и телегу...

- Окстись, дед, - рассмеялся Коготь. - Кому такое добро нужно! Стой твоя кобыла хоть серебряк, давно бы какой пан себе захапал!

- А шо? - возмутился старик. - Серебряк - немалые деньги!

- Вот потому и отобрали бы, что немалые!

- Так то для нас немалые, кто за пару медных монеток всяких подвозит. А паны, воны в золоте купаются... - старик снова вздохнул. - Да и не отбирает пан Качиньский у хлопов последнее, то ты правду кажешь. А вот лесные-то могут и позариться. Пустят телегу на дрова, а Милку на мясо... - дед глянул на конский круп, и поправился. - На бульон. Не к добру это, ох не к добру...

Дорога вынырнула из леса, и телега, срезая угол луга, покатилась к небольшому бревенчатому сооружению, возле которого откровенно скучали два мужика в небесного цвета куртках. Дед было взялся за вожжи, но один из жолнежей, окинув повозку полусонным взглядом, махнул рукой: катись, мол, своей дорогой, не задерживай.

- На земли нашего пана въехали, - возница немного повеселел. - Разбойного люда можно не опасаться ужо. Не шалят здеся. Лесные блакитных жупанов пуще огня боятся. Пан Мариуш, кого поймает, вешает без разговоров. Сурьезный пан. И дочка у него сурьезная, хоть и не пристало шановней паненке мечом махать, а татей рубит, як малой прутом крапиву... Потише стало... Так шо можете спать спокойно, - старик глянул на солнце, что-то прикидывая. - Часа три. К темноте в Легницах будем, а там до ваших Нор рукой подать.

- Поспишь тут под твоё брюзжание... - огрызнулся Коготь.

Дед обиженно замолчал и даже взмахнул вожжами. Кобылка, обрадованная, что судьба бульона ее миновала, тоже воспряла духом и прибавила ходу.

- Слухай, дед, а каким ветром пана Войцеха в эти края занесло? - лениво поинтересовался Медвежонок.

- Та хто ж его знает? - пожал плечами дед. - Може, жолнежей себе вербует. Гутарят, огниськовыки* ларгов воевать собрались и всех зовут, кто Господу верен. Панам-то война - шо мать родна! Ларги с жолнежами друг дружку порвут, а хабар шановные поделят!