Терпкость вишни - Сова Изабелла - Страница 30

— А потом такому исполняется полвека, он делает татуировку, натягивает джинсы в облипочку и изображает избалованного тинейджера. Только у него плохо получается, поскольку опыта нет.

— Что ты, Ирек, — возразил Травка. — Так ведут себя те, кто очень долго тренировался. К примеру, мой старик.

Интересно, каким станет когда-нибудь Даниэль. Пока что он вовсе не выглядит избалованным тинейджером. Сразу видно, что занимается каким-то серьезным делом. Никаких обтрепанных джинсов, а, напротив, галстук, темно-серый пиджак, очки в тонкой металлической оправе и портфель. Я спросила, всегда ли он так одевался.

— Когда учился, я носил то же, что все, — признался он, — но, когда стал ассистентом, самым молодым по возрасту на факультете, изменил стиль. Начал одеваться как ассистент. И играл роль ассистента. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Множество молодых людей играют.

— Играют? — удивилась я. Мне-то всегда казалось, что молодые ничего не изображают. Они искренние, спонтанные, временами бесцеремонные. Только потом они научаются что-то изображать и притворяться.

— В том, что вы играете, вовсе не ваша вина. Молодой человек еще не сформировался, а жизнь бросает его в уже сформированный мир, где он вынужден вести себя как вполне сложившаяся личность. И что же он делает? Пользуется готовыми образцами и схемами и попросту играет. Солдата, учителя, ассистента.

— Курт Воннегут выразил это куда остроумней, — заметила Миленка, когда я рассказала им о размышлениях Даниэля. — Когда его спросили, откуда он знал, как вести себя на войне, он ответил: «Я подражал героям фильмов о войне». А кстати, твой Даниэль, похоже, любит Кундеру.

ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ

— А знаете, что вы, мужчины, нам уже не требуетесь? — Мария опять вернулась к старой теме. К излюбленной с тех самых пор, как она увидела гуру в объятиях другой.

— Знаем, ты уже неделю это твердишь, — ответил Ендрек, развалившийся на матраце в комнате Травки, где мы уже добрый час отмечали наш день.

— Но теперь это уже действительно так. Очень скоро мы сможем сами размножаться, и вы… исчезнете. Вы, никому не нужные особи мужского пола.

— Ужасающая перспектива, — содрогнулся Травка. — Исчезнут оргазм, свободное времяпрепровождение, индивидуализм.

— Зато будут радость, наслаждение и экстаз, — заметила Виктория.

— А также зависть и гангрена, — бросил Ендрек.

— Но хотя бы не будет угнетения, расизма и такого беспорядка, — сказала я, разламывая на столе палочку с маком.

— Порядка тоже не будет! — крикнул из другой комнаты Ирек.

— Зато будут свобода, непринужденность и большое веселье, — парировала Миленка.

— Какое веселье без спиртного? — пригасил ее энтузиазм Ендрек.

— Зато с травкой, — скромно заметил Травка.

— И хорошая музыка, — добавила Вика. — А еще будут любовь, взаимность…

— А также измена, — вздохнула Миленка.

— Но без боли, — утешил ее Травка. — Иными словами, лафа в широком понимании.

— И прежде всего без мужчин, — напомнила Мария. — Чувствуете дыхание урагана, который сметет вас?

— Я чувствую только сквозняк, — отозвался Ендрек. — А может, это действительно то самое дуновение? Вот черт.

— Эй, мужики, только без паники! — крикнул Ирек. — Мы уже существуем на свете. А что, передача своего набора генов — это на самом деле такое уж приятное развлечение?

— Похоже, для некоторых в этом смысл жизни, — сказала Милена.

— Так пытаются нам внушить некоторые деятели-демографы, но, кажется, безуспешно, если судить по падению поголовья в Польше.

— Ну и пусть падает, — высказался Ирек. — С квартирами будет легче.

— Вот только кто позаботится о нас в староста? — встревожился Ендрек.

— Как кто? — ответила Милена. — Симпатичные андроиды.

СЕРЕДИНА МАРТА

Я писала очередной идиотский реферат по основам оглупления масс, и тут в кухню-ванную ворвалась взволнованная Мария. А за ней притопала Виктория, волоча сетку с замороженной пиццей и банками кукурузы.

— Ты знаешь, что произошло? — спросила Мария, нервно поигрывая медной подвеской.

— Ой, Марыся, ты поднимаешь большой шум из-за того, что не стоит и пяти минут внимания, — попыталась успокоить ее Вика.

— Мы сидели на Плянтах, я и Виктория, ждали Милену, и вдруг к нам подходит элегантный мужчина с белым шарфом. Он представился, подал нам визитную карточку и сказал, что ищет девушку для представления о Золушке.

— Мария сразу втянула живот и выпятила воздушные подушки, — сообщила Вика.

— Да, конечно. Надо уметь подать себя, — бросила Мария. — Только, к сожалению, этот тип положил глаз на Викторию. Он сказал, что именно такой и представлял себе несчастную Золушку, а как бывший визажист, знает, что с таким лицом можно сотворить чудо.

— То есть Золушку на балу после того, как к ней прикоснулась волшебной палочкой добрая фея. Тоже мне счастье, — язвительно заметила Виктория. — Только об этом и мечтаю.

— Ты могла бы сыграть главную роль в спектакле! — возмутилась Мария. — Причем в спектакле, который будут записывать для телевидения!

— Ну и что? — Виктория спокойно выкладывала покупки.

— Ты могла бы стать знаменитой. Познакомилась бы с выдающимися людьми.

— Я уже знакома с выдающимися.

— Завести полезные связи, обрести опыт. Продолжать перечисление? — закричала Мария. — Но эта идиотка сказала, что ее это не интересует. Ты можешь поверить?

— Меня и вправду не интересует.

— Как можно было отказаться от такого шанса?

— Элементарно. Тебе, наверно, трудно в это поверить, но не все хотят стать знаменитой артисткой или моделью.

— Люди бьются и за меньшие роли. Готовы ради них на все. А ты? Ты такая же пассивная, как герои книг Маркеса! Они тоже покорно принимают все, что им преподносит судьба. Измена так измена. Умерли пятеро детей, что ж тут поделать.

— Послушай, Марыся. Я считаю, что проявила бы пассивность, если бы приняла предложение того типа. А я вела себя активно. Отказавшись от того, что упало мне в подол.

— А почему ты все-таки отказалась? — спросила я, изумленная, наверно, не меньше, чем Мария.

— Ну, я могла бы сказать, что мне не понравился его белый шарф и перстень с рубином. Но я просто не хочу быть актрисой. Не хочу быть знаменитой, и мне жаль времени на такие забавы. У меня другие планы.

— В какой-то степени я тебя понимаю, — вступила в разговор Милена, которая уже некоторое время прислушивалась к спору. — Я тоже отказалась бы от такого предложения. Из страха перед полным провалом. Два раза я участвовала в школьном спектакле и скажу вам, что у меня гораздо лучше получаются шарики из пластилина.

— А я мечтаю стать актрисой! — категорически заявила Мария.

— Значит, ты наконец решила, чем хочешь заниматься в жизни, — утешила ее Виктория. — А то ведь я было думала, что ты ставишь на живопись. Но, судя по кляксам, у тебя могли быть проблемы с поиском благожелательных зрителей.

— Но тебе-то радоваться нечему, — огрызнулась Мария. — Ты могла заработать такую кучу денег, а теперь будешь думать, как прожить следующий месяц.

— Да, буду, но это вовсе не значит, что нужно хвататься за каждое предложение. Некоторые вещи я не стану делать ни за какие деньги.

— А какие некоторые? — заинтересовались мы.

— Кроме шоу-бизнеса? Ни за что не стану работать на бойне, в брачном агентстве, на птицеферме и в детских яслях.

— А ты уверена, что ни за какие деньги не станешь? — усмехнулась Мария.

— Не уверена, — призналась Вика, — но как можно дольше хочу верить, что мне это удастся.

ВТОРАЯ ПОЛОВИНА МАРТА

Сижу в библиотеке и ищу материалы для работы о методах управления маленькими группами. Но на самом деле думаю о Даниэле и Зоське. Да-да, о ней. Примерно полчаса назад, когда я выписывала очередную библиографию, она подошла ко мне и поздоровалась.