Время колесниц - Чистов Дмитрий - Страница 50

Молодой жрец протянул рыболову свой кинжал обмотанной кожей рукоятью вперёд:

— На, возьми! Я дарю его тебе!

Вместо того чтобы принять диковинный нож, парень шарахнулся от него в сторону подобно тому, как если бы Эдан предложил ему подержать ядовитую змею.

— Не нравится? Странно... — Упрятав нож обратно в наколенные ножны, жрец продолжал: — А не подскажешь ли, где мне найти служителей Вана-пращника? Этот бог, должно быть, очень популярен в ваших краях. Понимаешь? Ван! Ван т'Ллеу!

Парнишка и на самом деле что-то осознал, судя по тому, с какой мрачной решимостью он вновь схватился за свой гарпун с костяным наконечником.

— Как ты мне надоел! — промолвил Эдан, подныривая под нацеленное ему в лицо зазубренное острие. — У вас здесь все такие бешеные? — поинтересовался он, возникая у плеча незадачливого рыболова, одной рукой крепко прихватывая его горло, а другой — древко оружия. — Идём-ка лучше со мной! — заключил жрец Бринна, отбросив гарпун в застрявшую в камышах лодку.

Перебросив скрученного, но отчаянно пытающегося вырваться из захвата подростка через плечо, он спокойно зашагал сквозь шумящие на ветру заросли.

Часом позже на поляне весело потрескивал костерок, над которым коптилась тщательно вычищенная и порезанная кусками щука, насаженная на ивовые прутья. Мальчишка-рыбак немного пришёл в себя, но, однако, присел на валун подальше от увешанного оружием Эдана.

Бринну понадобилось некоторое время, чтобы освоить язык «пленника». Эдан понимал ровно столько же, сколько и его патрон, а понимал тот поначалу немного, и в голове жреца всплывали лишь обрывки фраз и тени смысла сказанного, накладываясь на слышимую им гортанную тарабарщину. Впрочем, Бринн мог бы выучить любое наречие в совершенстве за сутки, и не прошло и четверти стражи, как он уже вполне сносно болтал на языке жителей озёрного края.

— Спроси, почему он испугался железного ножа, — предложил Эдан своему богу, жадно впиваясь зубами в изрядно прокоптившуюся в дыму рыбью спинку. — Пока я вёл мирную беседу, этот злобный тип неоднократно пытался нанизать меня на свою острогу!

— Заветы предков запрещают прикасаться к железу! — отвечал парень. — Всем известно, что металл оскверняет его владельца. Мерзостно брать в руки хладный клинок, исполненный в исступлённом жаре огня: кто может знать, чьи руки изготовили его? Какую дурную службу сослужит оружие, порождённое коварными духами пламени?

— Это не твои собственные слова, — заметил Бринн, вороша поленья в костре. — Кто научил тебя столь благородной истине, юноша? — продолжал он успокаивающим тоном. — Прости моего раба, привыкшего с детства осквернять себя ношением металлических предметов, вдобавок исполненных по большей части неведомыми ему мастерами (парнишку передёрнуло от отвращения); тебя он вряд ли послушает, но, быть может, вашим племенным жрецам удастся наставить его на истинный путь? Кстати, где здесь ближайший храм светлоликого Вана Пращника?

Рыболова, который немного расслабился и придвинулся было поближе к Бринну (кстати, не имевшему при себе ни одного металлического предмета и вообще ничего, кроме штанов, сандалий и подпоясанной туники), буквально подбросило в воздух при этих словах. Он громко икнул, выронил щучью голову и часто замотал головой:

— Господин! Мне неведом ни один храм, посвящённый... как вы там сказали?..

— Ты не лжёшь, — заметил с лёгкой улыбкой бог. — Но теперь я задам вопрос иначе: разве в ваших краях не поклоняются Вану?

Мальчишка побелел, как льняное полотно, выжженное летним солнцем, и промолчал.

— Тебе мешает говорить зарок? Данный служителям Вана обет? Я освобождаю тебя от него — ибо я сородич Пращнику по Племени и рад он будет меня видеть.

Смысл сказанных слов не сразу дошёл до парнишки. Впрочем, по его лицу было хорошо заметно, что внешний вид молодого человека в замаранных болотной грязью штанах, пускай даже и в красиво расшитом хитоне, никоим образом не мог свидетельствовать о таящейся под ними сверхъестественной сущности.

— Проводи нас в свою деревню, сынок, — ласково попросил его Бринн.

— Вас немедленно убьют, как только вы появитесь на Долгом Помосте. Мы всегда убиваем чужеземцев.

— Не похоже, что ты из кровожадного племени, — вставил в разговор Эдан. — Надеюсь, у вас не принято съедать умерщвленных чужеземцев?

— Вовсе нет, — обиделся тот за своих родичей, — просто их высушенные головы с почётом помещаются на хранение в доме мужей.

— Ну-ну, беру свои слова назад, — склонился жрец в шутовском поклоне. — Приятно встретить в этакой глуши народ, столь заботливо хранящий мудрые, освящённые веками традиции. Боюсь, придётся отказаться от чести пополнить своими головами вашу родовую коллекцию. Отвези нас в посёлок, и мы попытаемся договориться с вождями миром.

...Вернувшись в Священный Брег, Эдан застал там развёрнутую богами бурную деятельность. Ханаль постоянно где-то пропадал, а возвращался обычно в компании очередных тёмных личностей, каждый раз представляя их как «ценных людей, могущих послужить нашему делу».

Покровители города были не в восторге от исхода Эданова путешествия, но восприняли известие о приобретении нефритового жезла Фехтне с поразительным спокойствием.

— Так тому и быть, — заключил Бринн рассказ своего жреца о похождениях последнего в компании вечного мстителя. — Нам же следует заняться подготовкой к неминуемой схватке с Кером. Сдаётся мне, что в предстоящей битве у нас будет один естественный союзник. Фехтне прозрачно намекал тебе о нём, но, боюсь, ты пропустил его рассказ мимо ушей. Запомни! Младший сын Торнора не болтает попусту!

— Кто же этот союзник?

— Ван Пращник! Изгнанный из Кера покровитель!

Прямо из бревенчатой стены храма появился Ханаль, увлечённо подрезавший себе кинжалом ногти. Бог-шутник плюхнулся на пустовавшую скамью и вытер грязные босые ноги о дорогой тканый ковёр.

— Я тут ненароком слышал последние слова вашего разговора, — признался старина Гони, — и вынужден огорчить всех собравшихся: с Ваном ничего не выйдет. Во-первых, формально его никто не изгонял. Пращник сам покинул Кер, обидевшись на грубое обращение со своими сыновьями. Вообще, нежная любовь к детям — характерная черта этого светлоликого. Наплодил он полубогов без числа, но каждого из них опекает и защищает, как добрая наседка.

Ханаль, приподняв бровь, придирчиво осмотрел свои ногти, удовлетворённо хмыкнул, отрастил их опять и начал обрабатывать кинжалом заново.

— Достоверно не известно даже, где он живет. В своё время я пытался разузнать о Пращнике побольше, но потерпел неудачу. Единственное, что удалось выяснить, — Ван обосновался в далёком северном краю озёр и торфяных болот. Надо сказать, он там неплохо устроился! Думаю, жрецы целенаправленно ограничивают распространение слухов о месте обитания Вана и его покровительстве над местными племенами.

Поглядев на лица Бринна и его верного служителя, старина Гони внезапно расхохотался.

— По-моему, я рассказал более чем достаточно, чтобы вы немедленно бросились на поиски светлоликого Пращника! — заключил он. — А мне недосуг — есть тут одно дельце...

Длинная узкая лодка, выдолбленная из цельного древесного ствола, легко и бесшумно скользила по тёмной озёрной воде. В таком судёнышке людям положено сидеть на корточках на равных расстояниях друг от друга и грести вёслами с коротким черенками и чрезвычайно широкими лопастями. Эдан сидел на корточках и послушно грёб с левого борта. Они плыли по направлению к деревне, где было принято непременно убивать чужестранцев. Справа по борту тянулись заросшие чахлым ельником топкие берега — сплошные торфяники простирались на десятки лиг вокруг. За лодкой волоклась особая снасть: раскрашенная деревянная рыбка со вставками из маленьких янтарей по бокам, снабжённая острым крючком, крепилась на длинном шнуре. Парнишка объяснил, что «рыбка» благодаря своей форме играет в воде и может послужить приманкой для хищного окуня, щуки или же судака. За время дороги шнур и вправду дёрнулся раза два, но, вероятно, виной тому были озёрные водоросли.