Время колесниц - Чистов Дмитрий - Страница 49

— Зачем ты испортил её? — укоризненно спросил Эдан, указывая ему на куклу.

— Мы играли, будто это — Фехтне! — сурово заявил Друх. — И я его победил! А когда вырасту, папа возьмёт меня с собой, и я убью Фехтне по-всамделишному! — Потом немного помялся и спросил: — Вы в далёких землях не видели нашего папу?

— Думаю, нет... А как зовут вашего отца?

— Моего папу каждый знает! Он самый великий из витязей рода! — гордо ответил ему мальчик. — Его зовут Брес, сын Трога, сына Урга, сына Торнора!

Эдану показалось, что его сердце и желудок разом провалились куда-то в ноги. Не так-то приятно повстречать детей человека, которого ты недавно отправил на тот свет. В довершение ко всему из дома вышла миловидная женщина средних лет; она приложила ладонь ко лбу, прикрывая глаза от слепящих лучей солнца, и присмотрелась к странному незнакомцу, беседовавшему о чём-то с её детьми.

— Скажите, вы не посланник Бреса? — спросила она, подойдя поближе. — От моего мужа уже месяц как нет вестей...

— Я и вправду видел его, — стараясь не встречаться с ней взглядом промолвил Эдан в ответ. — Судьба случайно свела меня с Бресом. Скажите, а много ли у него детей?

— От меня? Мальчик и девочка, самые младшие и самые любимые его дети. Остальные все от других жён, а старшему из его сыновей уже стукнуло лет сто пятьдесят.

— Он просил передать своей младшей дочери... — Эдан покопался за пазухой, и в его руку сама собой легла серебряная фибула-дракон. Больше жрецу было нечего подарить, — вот это. — Он протянул застёжку девочке.

— Красивая! — Дочь Бреса залюбовалась сверкающим крылатым змеем.

— Носи её всегда. Быть может, она тебе пригодится. — Жрец Бринна поднялся на ноги и зашагал, не оборачиваясь, по улице Воинов. Во всяком случае, эта ложь будет в жизни девочки последней — больше её никто не обманет.

Двое детей и женщина безмолвно глядели вслед уходящему воину. Девочка залюбовалась сиянием драконьего ока, а её мать украдкой вытирала навернувшиеся на глаза слезы. Для того чтобы догадаться о невысказанной правде, ей не потребовалась волшебная фибула.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА I

— В дальнейших поисках нет смысла, господин мой.

Эдан глянул на своё отражение на чёрной глади воды. Лицо у него оказалось очень уставшее и недовольное. Мимо лихо пронеслась водомерка, оставив на поверхности цепочку расходящихся кругов. Молодой жрец со скуки швырнул ей вслед маленький камушек, но промахнулся.

Он до сих пор не решил, как правильно обращаться к Бринну. Юному богу не слишком нравилось, когда его называли господином; с другой стороны, как ещё обращаться первосвященнику к своему светлоликому патрону? Одно наш герой знал твёрдо: в присутствии богов смертным нельзя забываться. Даже когда светлоликие ведут себя совсем по-человечески, выпивают с тобой море вонючей браги и горланят похабные песни, не след забывать, с кем имеешь дело. За последнее время Эдан хорошо усвоил, что даже боги не всесильны — и они могут ошибаться; но тем не менее эти могущественные существа определённо мыслили и реагировали на происходящее не свойственным человеку образом. Вот и сейчас уверенность Бринна в успехе, несмотря на двухнедельные неудачные поиски, была абсолютно непоколебима.

Они сидели на поросшем мхом берегу лесного озера. Шумели и поскрипывали вековые сосны; плескала в отдалённых камышах невидимая рыбина; Бринн невозмутимо выстругивал из высохшего корня какую-то фигурку, а его верный жрец со скуки охотился на жуков-водомерок.

«Следовало бы наловить рыбы на ужин», — решил Эдан и поднялся на ноги, оглядывая полянку в поисках подходящего удилища. А может быть, привязать к какой-нибудь жердине подлинней дротик и загарпунить щуку?

— Не тебе первому сегодня пришла в голову эта идея, — заметил бог в ответ на его невысказанные вслух мысли, — спроси лучше у того рыбака, может, он продаст тебе часть своего улова?

— Какого ещё рыбака? Я не вижу никого поблизости!

— Если тебе не лень промочить ноги, сходи за камыши — его лодка где-то там. И щуку он уже изловил.

— Да?!

— Разумеется, — пожал плечами Бринн и с прежним увлечением принялся за свою фигурку.

Эдан распустил завязки, стянул мягкие сапоги красной кожи и закатал штанины повыше. Стараясь не шуметь, он двинулся через заросли, осторожно раздвигая камыш, вымахавший в рост взрослого мужчины. Глубина оказалась примерно по колено; под ногами противно чавкало болотистое дно. Впереди заблестела открытая вода, и жрец увидел длинную узкую лодку. Бринн, как всегда, оказался прав; в долблёнке-однодеревке расположился совсем юный рыбак с гарпуном в руках. Он сосредоточенно высматривал что-то за бортом, поводя костяным зазубренным наконечником то вправо, то влево.

Собственно говоря, это был первый местный житель за шесть последних дней. Двое встреченных с неделю назад охотников недолго думая обстреляли незнакомцев из луков (без особого успеха), после чего поспешно ретировались в неизвестном направлении. Тогда Бринн двумя пальцами поймал нацеленную в него стрелу за древко и проводил недоумевающим взглядом мелькавшие в подлеске спины убегающих храбрецов. У прилетевшей стрелы оказался кремнёвый наконечник, исполненный с немалым искусством.

Вероятно, гостеприимство у населения дикого края озёр и лесов было не в чести, поэтому Эдан боялся опять спугнуть повстречавшегося им человека. Хотя упускать его он также не собирался, и подождал, пока челнок не приблизится к зарослям.

Удача в очередной раз улыбнулась рыбаку: внезапно он резким движением ударил гарпуном по воде и поднял его обратно с трепыхающейся на острие краснопёркой.

— Отличный выдался денёк! — поприветствовал мальчика Эдан, выходя из камышей. Ладони он держал перед собой в извечном жесте человека, демонстрирующего свои добрые намерения.

Однако юный рыбак не поверил — завидев чужака, он тотчас замахнулся гарпуном со всё ещё насаженной на него добычей. Вероятно, бедолага был настолько повергнут в ужас видом неизвестно откуда взявшегося воина в кожаном панцире и при мече, что от своего же неловкого движения пошатнулся, не удержал равновесия и полетел в воду.

Лодка перевернулась, снасти вместе с уловом посыпались за борт. Пока мальчишка отфыркивался от попавшей в рот воды, Эдан подобрался поближе, перевернул челнок в нормальное положение, а затем первым делом выловил плавающую кверху брюхом крупную щуку. Внезапно оказавшаяся на воле рыба ещё не окончательно пришла в себя, но подёргивающиеся плавники свидетельствовали о её достойной всяческого уважения живучести.

Мокрый рыболов наконец осознал, что неминуемая лютая смерть по какой-то причине откладывается на неопределённое время. Он снова был при гарпуне, но теперь не спешил пускать его в ход. Стоя по грудь в озере, он затравленным взглядом наблюдал за действиями чужеземца. Неизвестный человек на племенной территории, без сомнения, подлежал уничтожению; но, с другой стороны, подросток вообще впервые видел чужеземца на землях рода, если, конечно, не считать менового поля. Он также не мог припомнить рассказов сородичей о невесть откуда забредавших незнакомцах — если такое и случалось, то нечасто, и последний раз это произошло очень давно. Эдан беззлобно улыбнулся ему:

— Я не причиню тебе вреда. Скажи, где живут твои сородичи? Нам необходимо встретиться с вашим вождём.

Подросток в ответ разразился длинной тирадой на неизвестном нашему герою наречии. При этом он опасливо косился на оружие незнакомца.

— Честно говоря, я не понял ничего из того скрипения, прищёлкивания языком и горловых стонов, которые ты по величайшему недоразумению считаешь речью, — дружелюбно заметил Эдан. — Не мог бы ты выражаться по-людски? Я вижу, тебя заинтересовало моё снаряжение. В ваших краях, наверное, и металла-то в глаза не видели! Хочешь потрогать?